Приговоренный к смерти (СИ) - Горина Юлия Николаевна

Когда ворота затворились за их спинами, Берта невольно обернулась. Где-то там, за высокими стенами, в подвалах или коридорах дворца она оставляла Рика.

Берта всю ночь отгоняла от себя мысль, что он уже может быть мертв. Но сейчас перед ее мысленным взором за одно мгновение пронеслись десятки жутких картин того, что могло произойти на ужине у хакима. Мертвые остекленевшие глаза. Разрубленная окровавленная грудь. Белая пена от яда на полураскрытых бледных губах…

Берта никогда не думала о том, что случится, если вдруг однажды Рика не станет. Даже в Нижнем мире, в битве с демонами и во время судебного поединка в ней всегда оставалась необъяснимая, слепая уверенность в его неуязвимости. Мог погибнуть кто угодно: Нокс, она сама, или все сразу. Но не Рик. Потому что такого просто не могло случиться, и точка. Он, пришедший из вечности, должен был жить вечно. И память в угоду этой мысли охотно прятала воспоминание о том, как однажды ей довелось увидеть его в целебнице слабым и уязвимым. До этой самой минуты.

Рик не был богом. Он совершал ошибки. Выходил из себя. Он не говорил красивых слов, предпочитая прикосновения: теплое объятие за плечи вместо «я с тобой», улыбка и легкое касание к щеке вместо «ты красива», а вместо «я тебя хочу» он просто притягивал ее к себе за талию и целовал, прижимая к своей груди так, что Берта ощущала тяжелое биение его сердца.

Он был человеком из плоти и крови и однажды смерть явится за ним, как за любым другим.

Сердито нахмурившись, Берта раздраженным тычком поторопила свою лошадь, медленно вышагивающую чуть позади коня Джабира.

Рик жив! Без вариантов. И где бы он ни был, что бы с ним не случилось — она его оттуда вытащит!

— И куда теперь? — спросила Берта, чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей.

Едва приподнявшееся над горизонтом солнце еще не успело раскалить пустыню после холодной ночи. Дыхание ветра было теплым, не обжигающим. Справа открывался вид на коричневато-рыжую скальную гряду, слева уныло тянулись желтые барханы. Хребет пока тянулся строго вперед, и юркие хвостатые твари, выглядывая из нор, недовольно разбегались в стороны из-под копыт потревоживших их лошадей.

— Пока предлагаю по хребту, а на развилке свернем в горы, — ответил полудемон, с прищуром глядя вдаль. — Посмотрим, нагонит ли нас там кто-нибудь к полудню…

Берта кивнула, соглашаясь. Кони шли, неспешно переступая ногами в обмотках и мерно покачивая своих седоков в седлах. Она по своему обыкновению молчала, а Джабир негромко затянул какую-то песню. Ветер лениво шевелил песок, рисуя новые волнистые узоры на его поверхности.

— А кем ты был до того, как последовал за Риком? — спросила вдруг Берта.

Джабир перестал петь.

— Воином, — просто ответил он. — Я всегда был воином…

— И никогда не хотелось попробовать себя в какой-нибудь другой роли?

Тот пожал могучими плечами.

— У меня не было случая выбирать. Одна война сменялась другой… Как у нас говорят, когда оружие врастает в руку, его уже не сменишь на плуг…

— Но ты…

— Тшш! — оборвал ее Джабир, оборачиваясь и придерживая коня. Его спокойное выражение сменилось настороженностью. Берта умолкла и тоже остановила лошадь. Но все равно сначала слышала только шум ветра и дыхание лошадей, и лишь потом различила ритмичный звук бьющих оземь копыт.

— Я их не вижу! — призналась Берта.

— Так и должно быть — они скрыты иллюзией, — ответил Джабир, трогая. — Вот только у демонов к ней иммунитет!

Берта двинулась за ним следом.

— И сколько их?.. — озабоченно спросила она.

— Я насчитал семерых. Не обмануло тебя твое сердце, что-то недоброе стало с Альтарганом, — зло проговорил Джабир, сворачивая вправо, и ноги коня сразу увязли в песке выше бабок. — К горам поехали, здесь нам воевать нельзя! И не отставай!

Он ударил коня каблуками сапог, высылая вперед, и еще раз, разгоняя его. Лошадь Берты сначала заартачилась, не желая ускоряться в песке, но потом подчинилась ее неотступным требованиям. Преодолев рыхлый участок, им удалось выехать на другой хребет, и уже здесь пустились в галоп. Даже сквозь стук копыт своих лошадей Берта слышала теперь топот погони. Облако поднятой пыли не успевало коснуться лица, но она все равно следом за Джабиром натянула пыльник. Над горизонтом на западе разгоралось второе огненное светило, и теперь оно слепило глаза. Скалы приближались медленно, нехотя — большое пустое пространство перед ними не давало в полной мере оценить расстояние.

— Ййаахаааа! — во все горло крикнул Джабир, подгоняя коней. — Йахххаааа!

Теперь, когда преследователи поняли, что раскрыты, тратить силы на поддержание иллюзии стало бессмысленным. И, обернувшись, Берта, наконец, их увидела.

Соловые, будто отлитые из солнечного света кони на фоне песков казались почти прозрачными. Черные одежды ахъятов развевались на скаку, хлопая крыльями складок.

И она, не задумываясь, воскликнула следом за Джабиром.

— Пошла! Пошла!!! Йаххааа!

Лошадь прянула ушами — и рванулась вперед, переходя из галопа в карьер.

Джабир мельком взглянул на Берту — с гордостью, как если бы она была ему дочерью. Они мчали вперед изо всех сил, но кони ахъятов оказались быстрее и лучше. Отряд постепенно сокращал расстояние до своей цели.

Тем временем скалы становились все ближе. И, наконец, сбавляя темп до рыси, Джабир принялся искать убежище — не от ахъятов, а от пустыни. И, переходя на шаг, повернул на узкую горную тропу. Мелкие камни посыпались из-под копыт вниз. Конь фыркнул и сначала попятился, но потом, тряхнув головой, все-таки пошел вверх. Развернувшись в седле, Джабир подхватил лошадь Берты под уздцы, чтобы помочь той совладать с животным, но выразительный взгляд девушки заставил его одернуть руку.

— Ты мне еще стремя подержи, — многообещающе проговорила она, направляя лошадь след в след за конем полудемона. Тот ничего не ответил. Добравшись до плато, Джабир спрыгнул с седла и бросил Берте поводья.

— Привяжи, сама не удержишь! — крикнул он, поворачиваясь к пустыне лицом. Из груди Джабира вырвалось глубокое утробное рычание дикого зверя — он возвращал себе истинный облик. Закрепляя поводья вокруг скалистого уступа, Берта видела, как спина полудемона расширилась, наливаясь железными мускулами, как расширились и без того массивные плечи — и кафтан разошелся по шву на спине, не рассчитанный на то, что ему придется вмещать в себя тело демона. Шея приобрела красноватый оттенок, а над головой проступили рога.

Кони испуганно заржали, рванулись в сторону, но камень держал их надежно.

А Джабир, перекинув молот из руки в руку, подошел к краю плато — и размашисто спрыгнул на хребет, устремляясь навстречу отряду. Золотые скакуны, почуяв запах демона, с жалобным ржанием заметались под седоками…

Берта вздохнула. И принялась спускаться по тропе вниз. Добравшись до края хребта, опустилась на колени и принялась разгребать песок: Берта не знала, как ее магия отзовется в песках Шадра, но надеялась, что земля не подведет.

Лязг оружия не отвлек ее от занятия. Надрывное ржание коней превратилось в плач. Земля под ногами содрогнулась, потом еще раз… Сделав наскоро маленький надрез на руке, Берта растерла ладонями несколько капель и, погрузив руки в землю, подняла голову, чтобы увидеть, что происходит.

Две лошади бились в песке, поднимая вокруг себя рыжее песчаное облако. Их раны, захлебываясь кровью, питали пустыню алым дождем. Под одной из лошадей корчилась фигура в черных одеждах. Чуть поодаль без движения лежал ахъят с побелевшим восковым лицом. Четверо всадников кружили возле Джабира, опасаясь подойти ближе. Над ними сияли щиты, а в руках ослепительным огнем вспыхивали мечи. Джабир ловко отбивался от них молотом, время от времени используя топот, но на порванном кафтане влажно поблескивало темно-фиолетовое пятно.

Выдохнув, Берта начала свое заклинание. Рисунки на ее руках ожили, засветились золотом — и магия с неожиданным шипением потекла в землю, расчерчивая круг.