Ллойд Александер - Книга Трех
Занимался рассвет. Гвидион наконец остановился у края выжженного солнцем бесплодного поля. До сих пор он не вымолвил ни слова. Даже Гурджи молчал, только глаза были круглыми от страха.
— Кое-что из того, что мне следовало узнать, я выяснил, — сказал Гвидион. Его лицо было мрачным и бледным. — Аровн осмелился поднять голову. Пока он только пробует силу рук — рук воинов Рогатого Короля. Его могучее войско выступило против нас. Дети Доны не готовы к борьбе со столь сильным врагом. Их надо предупредить. Я должен немедленно возвратиться в Каер Датил.
По ту сторону поля из леса вылетели лёгким галопом пятеро всадников. Тарен рванулся в сторону. Их заметили. Первый всадник пришпорил коня и понёсся вперёд. Мелингар пронзительно заржал. Воины выхватили мечи.
Глава пятая
СЛОМАННЫЙ МЕЧ
Гурджи убежал, визжа от страха. Гвидион стоял рядом с Тареном, когда первый всадник устремился к ним. Неуловимым движением Гвидион выхватил из куртки травяную сеть. Неожиданно усохший пучок травы сделался шире, длиннее, засверкал и затрещал, испуская узкие полосы пламени. Всадник занёс меч. С воинственным кликом Гвидион швырнул полыхающую сеть в лицо врагу. Вскрикнув, всадник уронил меч и замахал руками. Он вылетел из седла, а испепеляющая сеть окутала его, облепила всего, как гигантская паутина.
Гвидион поволок ошеломлённого Тарена к вязу и вынул из-за пояса охотничий нож. Он сунул его Тарену в руку и быстро сказал:
— Это единственное оружие, которое я могу дать тебе. Воспользуйся им.
Прижавшись спиной к стволу дерева, Гвидион повернулся лицом к оставшимся четырём воинам. Огромный меч описал сверкающую дугу, острый клинок, рассекая воздух, запел над головой Гвидиона. Дальше Тарен ничего не видел. Громадная лошадь встала на дыбы, и прямо перед его лицом взвились тяжёлые копыта. Всадник злобно ударил Тарена по голове, размахнулся и ударил ещё раз. Ослеплённый, Тарен наугад ткнул ножом. Закричав от ярости и боли, всадник откинулся назад в седле, увлекая лошадь в сторону.
Гурджи нигде не было видно. Лишь чёрный клубок катился далеко по полю.
Теперь вступил в драку Мелингар. Его золотистая грива вздымалась, белый конь ржал и, выкидывая вперёд копыта, бросался на всадников. Его могучие бока теснили их, опрокидывали лошадей, и те в панике, выворачивая синеватые белки глаз, становились на дыбы. Один всадник, желая повернуть, неистово дёрнул поводья своей лошади. Она присела на задние ноги. Мелингар поднялся во весь рост, его передние копыта колотили по воздуху, хлестали и топтали всадника, упавшего на землю. Мелингар закружился над ним, вминая скрюченную фигурку в глину.
Остальные три воина шарахнулись от бешеного коня. Около вяза звенел и лязгал стремительный клинок Гвидиона. Его ноги будто вросли в землю. Теснившие его всадники не могли сдвинуть с места неустрашимого принца. Глаза его сверкали страшным светом ярости.
— Продержись ещё немного! — прокричал он Тарену.
Меч его вспыхивал молнией. Нападавшие воины заколебались. Невдалеке послышался цокот копыт. И когда последние двое нападавших готовы были пуститься наутёк, на краю поля показались двое других. Они круто остановили коней, спешились и кинулись в самую гущу битвы. Их лица были мертвенно-бледными, а неподвижные глаза тускло светились одновременно равнодушием и злобой. Тяжёлые бронзовые обручи охватывали их талии, и с этих подобий поясов свисали чёрные плети. Бронзовые нагрудные пластины были усеяны острыми шипами. Ни шлемов, ни щитов они не носили. Рты их растянулись в застывшем отвратительном оскале, напоминавшем мёртвую улыбку черепа.
Меч Гвидиона блеснул в последний раз.
— Убегай! — крикнул он Тарену. — Это Дети Котла! Седлай Мелингара и скачи отсюда!
Тарен ещё плотнее прижался к тёплому стволу вяза и поднял свой нож. В следующее мгновение перед ним выросли Дети Котла.
Страх чёрными крыльями окутал Тарена. И не мертвенно-бледные лица ужасных воинов, не застывшие безжизненные глаза их, а призрачное молчание, беззвучный оскал ледяных губ наполнили ужасом его душу. Немые люди выхватили мечи. Металл заскрежетал о металл. Безжалостные воины наносили удар за ударом. Клинок Гвидиона вдруг вонзился прямо в сердце одного из нападавших. Бледный воин не издал ни звука. Ни капли крови не выкатилось из раны. Он лишь передёрнулся и с таким же застывшим лицом вновь бросился в бой.
Гвидион стоял как одинокий загнанный волк. Глаза его сверкали зелёным огнём, сжатые зубы влажно поблёскивали. Мечи Детей Котла молотили по его мелькающему клинку. Тарен кинулся на одного из бледных воинов. Но неуловимый взмах меча, и из его окровавленной руки выпал охотничий нож.
По шее Гвидиона струилась кровь. Бледные воины усилили натиск.
Принц набычился и, издав громкий клич, ринулся вперёд; в отчаянном прыжке Гвидион ударился грудь в грудь с нападавшим и упал на одно колено. Он ещё продолжал наносить удары, но быстро слабел. Меч выпал из его рук. Дети Котла отбросили своё оружие и схватили его. Они швырнули принца на землю лицом, заломили руки назад и крепко связали.
Тут появились ещё два воина. Один схватил Тарена за шиворот. Юношу кинули на спину Мелингару и накрепко привязали к седлу. Он теперь лежал поперёк спины лошади бок о бок со связанным Гвидионом.
— Ты сильно ранен? — спросил Гвидион, пытаясь поднять голову.
— Нет, — сказал Тарен, — твоя рана серьёзнее.
— Не рана меня беспокоит, — горько вздохнул Гвидион. — Были и похуже, но я выжил. Почему ты не убежал, как я приказывал? Я знал, что не одолеть нам Детей Котла, но я мог их задержать, пока ты не скроешься. Впрочем, ты бился неплохо, Тарен из Каер Даллбен.
— Ты больше, чем великий воин, — прошептал Тарен. — Я помню, как ты плёл сеть из травы до того, как мы переплыли Аврен. Но в твоих руках это, как я видел, стало не просто травой. Почему ты не открылся мне?
— Я тот, кто я есть. А пучки травы — да, ты прав, — это немного больше, чем просто умение. Этому меня научил Даллбен.
— Значит, ты тоже чародей?
— Я же сказал, я тот, кто я есть. Но обладаю и ещё кое-чем. Но, как видишь, сегодня этого было мало, чтобы защитить моего смелого товарища.
Один из Детей Котла пришпорил своего коня, вплотную подъехал к Мелингару и, выхватив кнут, со всего маху хлестнул одного и другого пленника.
— Молчи, — шепнул Гвидион. — Они убьют тебя. Если мы никогда больше не увидимся, прощай.
Отряд долго ехал без остановки. Перейдя вброд мелководную реку Истрад, кони Детей Котла сжали Мелингара с обоих боков. Тарен не раз пытался заговорить с Гвидионом, но жгучие удары хлыста заставляли его замолчать. В горле у Тарена пересохло, голова кружилась, накатывали волны тошноты. Он уже не понимал, сколько времени они едут, потому что ежеминутно впадал в беспамятство, в лихорадочный сон. Солнце стояло всё ещё высоко. Ему померещился силуэт высокой, серой крепости, стоящей на холме. Или это было наяву?
Копыта Мелингара застучали по камням. Тарен увидел мостовую. Он поднял голову и догадался, что они въехали во двор крепости. Грубые руки стащили его со спины Мелингара и поволокли, обессиленного и спотыкающегося, в сводчатый коридор. Гвидион, поддерживаемый под руки, еле передвигал ноги. Тарен попытался присоединиться к своему другу, но хлыст Детей Котла свалил его на колени. Стражники заставили его подняться и толкнули вперёд.
Наконец пленников ввели в просторный зал. Вдоль ярко-алых стен полыхали факелы. День был ещё в разгаре, но здесь, в огромном зале без окон, стоял мрак, веял холод и ночная сырость сквозила по каменным плитам пола. В дальнем конце зала на троне, вырезанном из чёрного дерева, сидела женщина. Её длинные волосы отливали серебром в сочном свете факелов. Лицо её было молодым и красивым. Но мертвенно-бледная кожа казалась ещё бледнее из-за тёмно-красного платья. Шею её окружало тяжёлое ожерелье из драгоценных камней, запястья обеих рук охватывали украшенные камнями браслеты, а крупные кольца тускло мерцали в свете факелов. Меч Гвидиона лежал у её ног.
Женщина резко поднялась.
— Позор моему дому! — вскричала она. — Раны этих людей свежи и не перевязаны! Кто-то мне ответит за это! — Она подошла к Тарену. — А этот юноша еле стоит на ногах. Принесите еды, вина и бальзам для ран! — Она громко хлопнула в ладоши и обратилась уже напрямую к Тарену, глядя на него с жалостью. — Бедный мальчик, тебя мучат твои раны.
Женщина протянула свою лёгкую бледную руку и нежно коснулась его окровавленного плеча. Под её пальцами боль утихла, и приятное, мягкое тепло разлилось по всему телу. Всё его существо охватило согревающее чувство покоя, словно нахльшувшее из давно забытых дней, когда в Каер Даллбен его укладывали в тёплую кроватку и сонный летний полдень смыкал глаза.
— Как вы попали в наши места? — донёсся до него мелодичный голос.
