Тамора Пирс - Воля Императрицы

— Вам так понравится у Розторн, что вы меня даже не вспомните, — сказал он им с мягкостью, которую в эти дни редко демонстрировал людям. — И она вас в ближайшее время никуда не повезёт.

— Так зачем ты согласился поехать, если не хочешь? — потребовала стоявшая у порога Сэндри.

В руке у неё была корзинка для шитья.

Браяр не обернулся к ней:

— Потому что Его Светлость меня попросил.

— Ох! — судя по звуку её голоса, Сэндри разозлилась ещё больше. — Так значит, если бы мой дед попросил тебя восстановить нашу старую связь, ты бы сделал это для него, но не для нас.

Браяр закрыл глаза, черпая спокойствие из очень старой миниатюрной яблони, которой он касался. Она что, и раньше вела себя как ребёнок?

— Его Светлость никогда не попросит нас о такой глупости.

— Глупости!

Браяр обернулся, чтобы зыркнуть на Сэндри. Он не хотел, чтобы его раздражение передалось дереву:

— Смотри. Одно дело — жить радостно, дружно, и играть друг у друга в голове, когда ты маленький, Сэндри. У детей и мысли детские, а мы были детьми, не смотря на то, что мы были достаточно сильны и обучены, чтобы получить свои медальоны магов.

Расстраиваясь, он соскальзывал обратно на свой родной уличный жаргон, используя слово, означавшее «козлёнок» в значении «ребёнок».

— Мы все поддерживали свой разум аккуратным, чистым и упорядоченным для нашей магии, и это было легко, потому что мы были детьми. Мы больше не дети. Мы можем управлять нашей силой, потому что мы сильнее, и это хорошо, потому что у нас в головах бардак, как у взрослых!

— Ты хочешь сказать, что у тебя в голове бардак, — парировала Сэндри, побагровев от гнева. — Ты, побывавший в далёких странах, с твоей таинственной войной и твоим императором Янджинга, в то время как я, глупышка, осталась дома и осталась ребёнком!

Браяр шагнул вперёд, чтобы гневно посмотреть ей в лицо. «А ещё я забыл, какой чертовки раздражающей она может быть, всё время тыкая человека в его мозоли!» — подумал он.

— Почему с тобой всегда всё такое до одури личное? — потребовал он.

Сэндри упёрла кулаки в бока и поднялась на цыпочки, чтобы сократить их пятидюймовую разницу в росте:

— Личным? Личное — это то, что у меня было, пока мои брат и сёстры гоняли по всему миру, на случай, если ты забыл, Мистер Большие Штаны.

Браяр потрясённо уставился на неё:

— Ты сказала, что ты не против!

Сэндри зыркнула ему прямо в глаза:

— Я пришлось так сказать, идиот. Вы бы всё равно поехали, нравилось мне это или нет. Я могла лишь сохранить остатки своей гордости!

Теперь закипел уже Браяр:

— Эта твоя хренова дворянская гордость, гораздо более осмысленная, чем та, что имеем мы, грязные крестьяне…

Сэндри ответила:

— Это лучше, чем твоя тугозадая уличная нерадивость, насмехающаяся над серьёзными вещами!

Она выкинула вперёд руку и толкнула его ладонью в грудь. Браяр покачнулся на пятках и схватил её за руку.

— Что ж, — сказала Даджа, стоя в дверях, скрестив руки на груди. — Я вижу, что это будет великолепная поездка.

Смутившись, Браяр вернулся к своим растениям. Сэндри бросилась прочь из комнаты, протолкнувшись мимо Даджи.

Помолчав какое-то время, Даджа спросила:

— Значит ли это, что ты не едешь?

Браяр, всё ещё чувствовавший, что залит румянцем от кончика носа до кончиков ушей, покачал головой.

Не услышав ничего и поняв, что Даджа всё ещё была в его мастерской, он пробормотал:

— Девчонки. Всё время бесятся из-за неровности в матрасе.

— Но ты же почувствовал себя лучше, накричав на неё, — очень сухим голосом подала мысль Даджа.

Браяр пожал плечами. Он продолжил стоять к Дадже спиной, чтобы она не видела, как его лицо медленно расползлось в улыбке. Действительно было здорово увидеть, что в Сэндри ещё осталась острота.

Через некоторые время он услышал, как Даджа покинула его мастерскую.

— Скажи ей, что я не буду носить вычурную вышивку или остроносые туфли! — крикнул он через плечо.

— Скажи ему, что я ему на все куртки приделываю зашитые спереди капюшоны! — крикнула Сэндри откуда-то из дома.

— Сами друг другу скажите! — послышался где-то между ними голос Даджи.

Браяр широко улыбнулся. На миг всё было как в старые добрые деньки, в коттедже Дисциплины. В жилище Даджи было как дома.

Браяр был весьма доволен, когда узнал, что, в отличие от большинства не-Торговцев, ехавших под защитой караванов Торговцев, их четверых не держали в отдельном лагере — под охраной Торговцев, но отрезанными от костров и разговоров Торговцев. Он старался не ухмыляться не-Торговцам, когда проходил мимо их одиноких костров. Их четверых заставили бы присоединиться к ним, если бы не Даджа. Хотя она когда-то была изгоем для Торговцев, то самое применение могущественной магии, которое оставило ей живой металл на одной из ладоней, также восстановило её доброе имя среди всех Торговцев, и сделало её саму и её друзей известными и уважаемыми среди её народа. Теперь Даджа носила посох из чёрного дерева, латунное навершие которого было покрыто инкрустированными и выгравированными символами, рассказывавшими историю её жизни, как и любой посох Торговца. Теперь она могла вести дела с торговцами, есть с ними, говорить с ними и путешествовать с ними, в вместе с ней это могли делать её брат и сёстры.

— Эти костры выглядят такими одинокими, — по секрету поделился с Трис Браяр в их первую ночь пути.

Её это не обмануло:

— Кончай злорадствовать, — ответила она.

Люди в Третьем Караване Сэралан вскоре узнали, что в Браяре и девушках было много интересного. Дети, да и многие взрослые, были очарованы Чайм. Всё своё свободное время они проводили, кормя стеклянную драконицу и собирая производимые после этого Чайм куски стекла в форме языков пламени или луж. Мимэндэры — маги — в жёлтых одеждах и вуалях тянулись к глубине и силе магии, наполнявшей 152-летнюю миниатюрную сосну-шаккан, бывшую спутником Браяра. Они консультировались с Браяром о магии, которую можно творить с шакканами, в то время как переговорщики Торговцев начали медленный процесс заключения долговременного контракта о покупке деревьев, которые Браяр был готов продать. Торговцы даже договорились с Сэндри: её вышивку на их одежде в обмен на возможность изучить ткачество и вышивку, которые производились лишь в редких городах Торговцев. Этим занимались очень старые и очень юные Торговцы, бывшие исключением из обычая, который запрещал их народу создавать вещи. Сэндри с готовностью ухватилась за эту возможность: не-Торговцы редко видели их работу даже мельком, не говоря уже о пристальном осмотре.

Браяр, Сэндри и Даджа вскоре нашли нечто, насчёт чего они сошлись во мнениях в течение первой недели пути: Трис стала очень странной. Она будто дёргалась каждый раз, когда через стоянки и караваны дул свежий бриз. Браяр думал, что она сведёт его с ума, по нескольку раз за ночь перенося свой спальный мешок. Он не засыпал глубоко, пытаясь избежать снов об огне и крови. Передвигая постель, Трис будила его. Хотя из-за Трис остальные не рычали «докучливая, невыносимая копошара», как это делал Браяр, всё получалось почти как если бы пытаясь быть тихой и никого не беспокоить, Трис беспокоила всех.

— Я уехал из Спирального Круга, чтобы иметь возможность поспать! — воскликнул он на четвёртую ночь пути. — А не для того, чтобы вскакивать каждую минуту, думая, что на нас напали, когда это всего лишь ты тоскуешь по своей пуховой перине!

— Поэтому-то мы и едем с караваном — чтобы его охрана охраняла нас от нападений, — ответила она с тяжёлым, усталым сарказмом. — И вообще, с каких это пор ты так чутко спишь? Было время, когда нам приходилось обливать тебя водой из вёдер, чтобы ты прорезал глаза.

— Люди меняются, — огрызнулся Браяр. — Ты тоже не пищала от каждой мелочи.

«Я не буду говорить ей, что не могу быть уверенным даже в том, что охрана из Торговцев сумеет предупредить нас, когда нагрянут неприятности», — думал он, отодвигая свой спальный мешок как можно дальше от неё. «Любого можно застать врасплох. Любого. Уж ей-то в её возрасте следует это знать».

«Этого достаточно, чтобы у человека появилось желание запихнуть её в повозку с багажом», — мрачно думала Даджа, чистя зубы на седьмое утро пути. Сегодня они должны были достигнуть реки Эринуит, вдоль которой шла граница между Эмеланом и Гянсаром. Даджа гадала, как она будет мириться с поведением Трис всю дорогу до Наморна. Она была согласна с Браяром, особенно после прошлой ночи, когда Трис спала, или двигалась, рядом с постелью Даджи.