С Лисочка - Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

– О ком ты говоришь, Марианна? – спросил Квентин.

– А ты не догадываешься?

– Догадываюсь, но хочу услышать имя из твоих прекрасных уст, – ответил Квентин.

– Ну, хорошо. Надеюсь, она не слишком обидится на меня за это. Дружба – дружбой, но нельзя же этой дружбой злоупотреблять.

– Имя?

– Мануэла Лист, – ответила Марианна.

– Жрица Гламуры? – спросил Эрик, впервые заговорив в этом доме.

– Да, она самая, – ответила Марианна. – Вы удивлены, офицер?

– Ты сказала, что догадываешься о причинах ее просьбы, – сказал Квентин. – Если желаешь, то это не попадет в протокол.

– Разумеется, дело в ее дочери, – ответила Марианна, пожав плечами. – В чем же еще?

***

– Смотри, вот она, – шепнул Эрику Квентин. – Вон та блондинка в лиловом платье.

– Красавица, – так же шепотом прокомментировал Эрик.

– Красивей твоей Зайки? – поинтересовался Квентин с самым невинным видом.

Эрик оглянулся. Банни назначили в почетный караул к длинному поезду из катафалков, она стояла от следователей шагах в тридцати, и, конечно, слышать их разговор не могла, тем более что ее и Эрика разделяла довольно густая толпа – на кладбище с павшими стражами и ополченцами пришла проститься едва ли не половина города.

– У Зайки все настоящее, – ответил Эрик.

– У Мануэлы тоже все настоящее, хотя конечно, она много старше, – сказал Квентин.

– Ты-то откуда знаешь? – подозрительно поинтересовался Эрик.

– А вот это – совсем не правда, – ответил Квентин. – Тихо… капитан говорит.

Капитана в мундире видели нечасто, он предпочитал ему гражданский костюм еще с тех пор, как работал следователем по особо важным делам. Сегодня же он был именно в мундире, причем кушак его подпоясывал не белый, капитанский, а светло-серый, положенный рядовым стражам. Высокий, с немного вытянутым лицом, темноволосый, с едва обозначившимися залысинами, сейчас капитан вовсе не выглядел щеголем, каким обычно казался окружающим. Сейчас здесь был воин, воин, привыкший не щадить себя ради спокойствия других; страж, один из многих здесь собравшихся. Тот, кто пришел проводить своих товарищей в их последний путь.

– Сегодня печальный день, – произнес он своим негромким, хриплым, будто бы навечно застуженным голосом. – Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с теми, кто, не пощадив себя, ушел за грань нашего мира, ради того, чтобы мы могли в нем остаться. Сейчас здесь собрались родные, друзья и боевые товарищи их, а еще – просто люди, которые не знали имен павших, даже не догадывались об их существовании, но те, кто остались живы благодаря им. Мы все понесли страшные, невосполнимые потери, и кто теперь заменит наших братьев и сестер, навсегда оставивших нас? С той трагической ночи Стража работает в особом режиме: отменены выходные, отпуска, отгулы и увольнения. Почти каждый из нас несет теперь две стражи: за себя, и за того, кто пал.

Капитан сделал паузу и обвел взглядом людское море, замершее вокруг него. Люди стояли, ловя каждое его слово, их внимание всецело принадлежало ему. Капитан перевел взгляд на затянутое мутными тучами небо и его хриплый голос вновь зазвучал над городским кладбищем:

– Конечно, так будет не всегда. Вернутся в строй раненые, придет к нам и молодое пополнение. Уже сейчас в нашу кадровую службу обращаются люди, готовые взять на себя бремя защиты города. Рано или поздно рабочие графики придут в норму. Но каждому, кто носит светло-серый мундир, до конца своих дней нести две стражи: одну за себя, а другую – за павших товарищей. Так не подведем же их! Не забудем их жертвы, не оставим без опеки их родных и близких. Они не пожалели себя – не станем жалеть себя и мы. Они стояли нерушимой крепостью, гибли, но не сдавались. Не станем сдаваться и мы, не отступим перед врагом ни на шаг, кто бы ни был нашим врагом: будь он жестоким пришельцем из замещенного города или местным подонком, готовым преступить человеческий закон. Я, как капитан Стражи, клянусь в том, что положу все силы ради этого. Вечная память павшим!

– Вечная память, – повторили стражи за своим капитаном.

– Хорошо сказал, – шепнула Вэнди, стоявшая рядом с Квентином и Эриком.

Квентин кивнул.

– Надеюсь только, что у меня будет возможность выполнить такую же клятву, – сказал он негромко. – А то ведь не найдем подсвечники – придется уйти, как неспособному к следовательской работе.

– Да ладно тебе, – сказал Эрик. – Если ты неспособный, то кто тогда способный?

– Меня смущает, что Мануэла здесь, – сказал Квентин. – Смотри, она никуда не торопится. Как же она подсвечники будет подбрасывать, если все время здесь? Неужели я ошибся? Неужели Селена была права, и она их уже подбросила?

– Разве такой вариант невозможен? – спросил Эрик.

– Он крайне нежелателен. Одно дело – взять с поличным за руку, другое – доказывать вину, когда и улик-то верных почти нет.

– Может, у нее сообщники есть, – предположила Вэнди.

– Не исключено, – согласился Квентин. – Такая кого угодно окрутит. Человек себя забудет, а сделает, что она хочет.

Между тем, вслед за капитаном, выступил ратман, затем несколько слов сказали и городские советники, жрецы обратились со словами утешения. Печальная церемония шла своим чередом. Погибших стали опускать в могилы, утихший было плач родных поднялся с новой силой.

– Итак, она пробыла тут с нами до конца, – заметил Квентин, все это время поглядывающий в сторону Мануэлы Лист. – Вот что: после того, как она уйдет, дадим ей полчаса. Кстати, где Саора?

– Вон, рядом с де Рыфом стоит, – ответил Эрик. – Смотри, Мануэла прощается и уходит. Может быть, имеет смысл тайно проследить за ней?

– Не стоит, если она сейчас пойдет на дело, мы ее только спугнем. Впрочем, не похоже. Она же не сумасшедшая белым днем лезть в чужой дом. Наверное, все-таки права Селена. Так. Зови Саору.

– Не рано?

– Пешком немного пройдемся, – сказал Квентин. – На душе погано. Я столько лет в Страже, я же их всех знал. Не хуже, чем капитан. Может и так случится, что в следующий раз нас так провожать будут.

Эрик сделал отвращающий знак левой рукой, что-то неодобрительно пробормотал и отправился за Саорой. По дороге ему попался мышелюд средних лет, одетый в униформу ЖКХ. Эрик остановился поздороваться с ним, Квентин пригляделся и тоже узнал мышелюда.

– Я слышала, он тут сторожем служит, – сказала Вэнди.

Квентин хотел что-то ответить алхимичке, но тут к нему подошел Амарант.

– Не уделите мне несколько минут, сержант? – спросил он.

– Я сейчас не расположен к интервью, – сказал Квентин. – Извините, Сильвио.