Фред Саберхаген - Нить Ариадны

– Я молилась и просила великого Зевса послать мне человека, которого я любила бы больше всех на свете и который любил бы меня и женился на мне.

– И что? – спросил Алекс, когда она умолкла.

– Я думала, что этот человек – Тезей, но я ошиблась. Как страшно я ошиблась!

– Ты хочешь рассказать мне о нем?

– Нет. Просто был момент… Странно, это было всего несколько часов назад! Был момент, когда я едва не бросилась в море.

– Милая!

– Но я поняла, что ничего не изменится к лучшему, так что этот порыв быстро прошел.

– Пусть он никогда не возвращается.

Алекс потом так и не вспомнил, кто первый – он или царевна – завел разговор о свадьбе. Ариадна призналась, а может, пожаловалась, что у них с Тезеем так и не было никакой официальной церемонии.

– Царевна Ариадна, ты будешь моей женой? – спросил Алекс и затаил дыхание. И только огромным напряжением воли он заставил себя сделать вдох.

– Буду, – сразу же согласилась Ариадна. Потом ее глаза широко распахнулись. – О, буду! Буду! Буду!

А потом тихо и смущенно добавила:

– Если бы я была дома и ко мне посватался царевич из соседнего государства, то пришлось бы устраивать официальную церемонию, чтобы подтвердить мою девственность.

– Когда мир узнает, что бог Дионис задумал жениться, то все поймут, что все обряды и подтверждения уже опоздали.

Ее глаза радостно засветились.

– Я сделаю все, что владыка Дионис потребует от меня. Но я простая смертная женщина.

– Моя Ариадна, смертна ты или нет, но ты – единственная женщина, у которой я просил руки и сердца.

И бессмертная память Диониса подсказала, что эти слова – чистая правда.

Алекс обнял Ариадну и нежно ее поцеловал.

Они понимали, что любые свадебные торжества придется отложить на неопределенное время, пока все препятствия к их счастливой жизни не будут окончательно устранены. Оставалось надеяться, что задержка окажется не слишком долгой.

– Кому-то придется потрудиться над церемонией, – промолвил влюбленный юноша. Хотя Алекс ощущал, что Дионис не очень-то разделяет его чувства.

Память бога знала множество союзов богов и смертных. По степени семейного счастья и количеству потомков они ничем не отличались от браков среди обычных людей. Дети, рожденные в таких смешанных семьях, богами не были – после их смерти у них из головы не появлялись никакие Лики. Смерть тоже они не могли обмануть, все умирали в отведенный людям срок. Зато все отличались необыкновенными способностями и качествами, хотя результат наперед все равно предсказать было нельзя. Но Астерион, например, был скорее исключением, нежели правилом. С другой стороны, было странно, если бы дети богов и смертных были самыми обыкновенными.

Ариадна пожаловалась на сатиров и менад. Как только Дионис расстался с великим Аполлоном, к нему тотчас же вернулась вся свита в полном составе.

– У меня от них голова кругом идет, – сказала Ариадна.

– Иногда у меня тоже, – вздохнул Алекс. – Я прослежу, чтобы они держались подальше.

Он взмахнул рукой и отогнал эскорт на некоторое расстояние. Левое ухо слышало их смех и разговоры по-прежнему отчетливо, но Алекс уже знал, что даже Дионису не под силу надолго прогнать их прочь.

Алекс решил, что чего точно не будет делать с Ариадной – это никогда не втянет ее в один из этих ужасных всплесков похоти и безумия, которые захватывают и его, и всех, кто находится рядом.

Алекс с неприязнью вспомнил ту оргию, которую устроил на острове Спасения, а потом жестокую потеху на пиратском судне.

– Иногда тебя называют богом безумия. Ярости. Страсти.

Девушка произносила эти имена с испугом и одновременно с восторгом.

– Не иногда, а часто. А я называю тебя моей госпожой, моей царевной. Ариадна, пока ты со мной, мое безумие будет самым тихим и прекрасным.

– Мой господин и любовь моя!

Глава 29

Молодой стражник Сарпедон лежал на своей койке и видел сон, где ему пришлось выполнять какие-то маловразумительные военные упражнения перед недовольным Мясником. Генерал Скамандр пялился на него, орал команды на неизвестных языках, а потом терпение его лопнуло, и он приказал наказать Сарпедона каким-то диким способом. Это было даже страшнее обычных палок.

Во сне здоровый палач уже потянул к Сарпедону свои лапы, но в последний момент стащил красный колпак, и оказалось, что вместо головы у него бычья морда. Неожиданно сон перестал иметь отношение к военному делу и наказанию за ошибки.

– Мое имя Астерион, – произнес бык странным голосом. – Иди в Лабиринт, если хочешь найти друга.

Через мгновение Сарпедон проснулся, задыхаясь и облегченно радуясь, что это был всего лишь сон. Он счастливо вдыхал привычные запахи и слушал привычные звуки барака, которые обычно находил довольно неприятными. А что касается Минотавра… Чудовища гаже Мясника нет на белом свете, не было и не будет.

Уже несколько ночей подряд Сарпедону снился этот сон или похожий на него. И бессмысленно отмахиваться и надеяться, что это просто совпадение.

День прошел в обычных заботах, которые разнообразила только еженедельная проверка оружия и доспехов. На следующее утро Сарпедон был отпущен в увольнение на целых полдня. Он накинул тунику и отправился в набег на город.

В бараке до сих пор перебирали последние сплетни – о прерванной церемонии жертвоприношения в Лабиринте, об официальных объяснениях и о том, что там произошло на самом деле. Сарпедон, который был очевидцем этих событий – и побега Тезея, и исчезновения их товарища Алекса, – рассказывал, как было дело. Но солдаты – тоже люди, и они предпочитали верить тому, чему хотели верить.

Когда Сарпедон пересек дворцовую площадь, земля под ногами ощутимо затряслась. Время от времени почва вздрагивала, а ветерок доносил запах серы. Иногда откуда-то раздавался глухой утробный звук, словно стонала сама земля. Болтали, что в других частях острова начались извержения вулканов. А все из-за проклятого Цербера, который прокапывает из Преисподней новый тоннель на Корик. Никто на острове Цербера в глаза не видывал, но почти каждый уверял, что видел его знакомый или знакомый знакомого.

Сарпедон огляделся. Над горами висело плотное облако дыма, а на саму столицу постепенно оседал пепел.

В казарменных бараках дышать было невозможно, да и жить там тоже стало невыносимо. Сарпедон задумался, сколько еще солдат, кроме него, лелеют мысли о восстании. Однако никто не заводил разговоров на опасные темы, даже в компании близких друзей. Недавно все отряды перегруппировали. Среди стражников появилось много новичков, среди которых наверняка были и шпионы, и осведомители.