Арсений Миронов - Двенадцатая дочь

— Гай? Славкин дружинник? А второй кто?

— Тот, у которого доспех посветлее? Это камарадо Усмех — хитрый и хладнокровный воин, речной борец за справедливость. Из куреня капрала Плешиватого.

— Ужасно похож на Стаса, — вдруг сказал Данька, подмигивая в камеру. — Помнишь чернобыльского Стаса из университетской общаги? Ну вот — одно лицо.

— Данька! А ты что, тоже участвуешь в операции?

— Пришлось, — кивнул Каширин. — Никто, кроме меня, не может справиться с функциями няньки. Вот сижу перед мониторами — отслеживаю здоровье агентов. Спасибо тебе за оборудование…

Отступив на полшага, он махнул рукой за спину — я разглядел ровный ряд стеклянных сосудиков, напоминающих объемистые пробирки. Штук десять, не меньше. В каждой из пробирок бурлила темно-красная жидкость.

— Баг-перебаг меня в интерфейс… — растерянно пробормотал я. — У вас все по-серьезному! Неужели даже связного-тенетника запустили в дело, как Болен велел?

— Вот наш связист, — поморщился Каширин, показывая толстым пальцем в угол землянки. Там кто-то спал, свернувшись клубком в ворохе теплых дорогих одеял. — Ты не думай, Стенька, что парень в отключке. Он во сне работает траханым волшебным коммутатором. Обожрался зелья и грезит. Слышь, Бисер! Напомни, как его зовут? Ядовитень?

Молчит Славик, созерцает стену.

— Бисер! — неожиданно резко прикрикнул Данька. — Как связиста твоего звать?

— Язвень, — глухо, как эхо, отозвался Мстиславушка.

— Ну да, Язвень. Хорошее имя, — криво улыбнулся Данька.

— А полозы? Полозов тоже запустили? — Как ни старался, не смог сдержать любопытства. — Я их не видел в квадрате!

— Ты не мог их видеть, — подумав, ответил Данька. — У полозов самая высокая степень маскировки в бригаде. Целый комплекс техномагических средств. А теперь они, небось, уже под землю зарылись… Мой Черепашка и Славкин бандит… этот… Травень. Вице-король Крыжополя.

— Неаполя, — бесцветно поправил голос Бисера.

— Ну да, Неаполя, — быстро подхватил Каширин, и снова глаза его странно блеснули.

— Данька… — вдруг сказал я. — Ты… в порядке?

— Что?! Слишком веселый? — вдруг злобно выпалил Данька. — Послушай, Стеня… не трогай. Не трогай меня, понял? А то я взорвусь. У нас все хорошо. Операция началась, люди работают четко по графику. Что тебе еще надо?

— Братец, ну зачем ты сердишься? Миленький, не надо! — вдруг испуганно зачирикал кто-то, влетая в кадр сбоку. Кто, что?! Рыжая? Рыжая девчонка, сумасшедшая Рута! Куда она лезет? Что ей надо?

— Княжна Властовская тоже участвует в операции? — мастерски сдерживая раздражение, осведомился я.

— Нет, — отрезал Данька. — Не участвует.

— Братец мне запретил, — быстро пролепетала княжна. — Значит, так надо, я же не спорю. Я ведь совсем-совсем не спорю, правда, братец?! Просто если вдруг ты передумаешь… Если вдруг возникнет срочная-пресрочная надобность, тогда я прямо сразу…

— Не возникнет.

Ласково смеясь, босоногий пастушок гонялся за молоденькой подружкой — в чистой белой рубахе, в нежном мареве желтого зноя он бегал за ней между светлых дерев, жмурясь от теплого солнца и мягкого счастья, он находил ее по звону волос, по свежей медвяной струе на ветру, на бегу, не чувствуя ног, не слыша собственного голоса за грохочущим щекотом птиц, он протягивал самые кончики пальцев и касался улетающих, ускользающих локонов, лент, рукавов. Она смеялась глазами, ресницами, уголками губ — пряталась за стволами замирающих ив, налету охватывая тонкой загорелой рукой, прогибаясь, потом на миг прижимаясь горячим телом к серо-зеленой морщинистой коже, и казалось, что деревья выручают ее, нежно похлестывая разомлевшего глупенького преследователя теплыми узкими прутиками в лицо, по губам, по губам… А из травы кузнечикам казалось, что даже воздух вокруг этих огромных, красивых и шумных существ светится любовью и весной, будто с их приходом ярче просияли мелкие мигающие звездочки луговых цветов в ясной траве, которая течет им под ноги, ласкает розовые девичьи ножки и щекочет, покалывает узкие коричневые подошвы пастушка — и кузнечики радостно звенели, дюжинами зеленых пружинок разлетаясь из-под ног…

— Хорошо работают, — кивнул старый жрец Би-Джей, вглядываясь в экран. — Очень похоже на любовь.

— Погодите-погодите… — пробормотал я в недоумении. Отставил стакан с оплавленным льдом (виски уже выпит). Сощурил глаза. — В роли влюбленной — наша Текилочка, это я вижу. А кто играет пастушка? Желтые волосы — явно парик, но вот в лице… что-то знакомое…

— И верно, — кивнула вила Джин, поднимая пушистые ресницы. — Узнаваемый взгляд… Гордый, горячий… Я вздрогнул:

— Йорш твою мышь! Да это ж… десятник Неро! Они с ума сошли…

Нет, я не верю моим зрительным нервам! Они включили Доримедонта Неро в состав агентов сверхсекретной операции?! Доверили ему ключевую роль?!

— Я в шоке, — честно признался Би-Джей. (Вы заметили, как быстро этот хитрый старичок воспринимает лексику начальства?) — Полный отпад, о повелитель.

— Я в тотальном ауте, — подхватила вила Ракия.

— Идиоты!!! — резюмировал я, впиваясь пальцами в собственные волосы. — Это же завербованный марионетка Сварога! Сварог, Чурила, Куруяд — все они теперь будут в курсе наших коварных дел! Это Лисей, определенно Лисей придумал эдакую дурь! Только он мог так изощриться: доверить функцию АДАМА человеку, который всего несколько часов назад был успешно зомбирован Плескуном и хладнокровно убил двоих соратников!

— Похоже на провал, — кашлянул Би-Джей, поднимаясь с места. — Я пойду в библиотеку, покурю кальян. Надо успокоиться.

Библиотека, кальян… А меня кто успокоит?! Я скрипнул зубами. Такая гениальная задумка отправилась кроту под хвост! Гм… Между тем на экране уже происходило нечто совершенно вопиюще: настигнув возлюбленную, греческий пастушок Неро наконец-то завалил ее в высокую мураву. Полетели клочья нежной девичьей одежды.

— Может быть, ничего страшного не случится? — Ракия обернула ко мне взволнованное личико с рахитичной надеждой, заблестевшей в глазах цвета темно-янтарного рахат-лукума, с которого уже слизали сахарную пудру. — Может быть, этот Неро все-таки раскаялся? Смотрите, он делает все по плану!

Ну да! В строгом соответствии с планом, Неро охватил радостно визжащую Текилу сзади и — обеими руками дернув книзу ворот девичьей рубашки — р-р-раз! лихо разорвал сорочку почти по пояс, выпуская на свободу красивые трепещущие грудки, уже истомившиеся в душной неволе. Текила крикнула довольно натурально, как подстреленная лань, и навзничь повалилась в цветущие зеленые волны. Неро нырнул следом, на лету стягивая собственную рубаху через голову (осторожно! не зацепи парик!)…