Павел Селеверстов - Золотой череп. Воронка душ (СИ)

— Он и в самом деле оглох?

— Нет. Прикинулся идиотом, — усмехнулась охотница. — Он забил уши глиной и теперь щеголяет с комьями грязи на морде, полагая, что это делает его героем.

Громила торжествующе закричал и, растопырив руки, помчался по склону вниз.

В костре весело потрескивали сучья, пахло жареным мясом и отварным картофелем. Клут и Палько суетливо раскладывали обильную снедь по мискам и радостно галдели. Они не были свидетелями всего случившегося у «Воронки душ» и, конечно, хотели знать, как всё происходило. Но Броль предпочитал отмалчиваться, а Ританаль не считала нужным отвлекаться от еды, ради двух оболтусов. Говорил за всех Жиль. Он умудрялся не только набивать полный рот жратвой, но при этом ещё и членораздельно изъясняться.

— Мы стали беспокоиться, — качая головой, сказал Клут. — Время идёт, а вас нет.

— Всё из-за мерзкой птички, — отозвался Всебор. — Если бы вы знали, сколько она доставила нам хлопот.

— Зато будет, что рассказать на старости лет. Верно? — отозвался Броль. — Я вам говорил, что это приключение запомнится надолго.

— И всё-таки, как ты решился приблизиться к воронке? — Всебор с интересом уставился на Громилу. — Неужели ничего не почувствовал?

— Ещё как почувствовал, — оскалился Броль. — Но я вдруг вспомнил, что я только наполовину эльф, а раз так, значит достаточно заткнуть чем-нибудь эльфийские уши, и тогда вторая человеческая половина спокойно сделает всю работу.

Когда с трапезой было покончено, Броль покосился на Всебора и слегка толкнул его плечом.

— Ну, что приятель, посмотрим, что в деревянной коробке? — предложил он. — Ради неё мы рисковали жизнями и половину Скальбура проползли на брюхе.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — удивился Всебор. — Мы все приложили руку к этому делу.

— Ты её доставал, значит, тебе и решать. Здесь не может быть никаких возражений.

— Да, Всебор, решай ты! — согласился Клут. — Нам всем хочется знать, что это за реликвия такая, но последнее слово за тобой.

Над костром повисла тишина. Все, словно по команде уставились на потёртую, почерневшую от сырости и плесени шкатулку, которая лежала на валуне в сторонке. Гладко обработанные дощечки, несколько простеньких завитков резьбы, бронзовые, слегка позеленевшие петли. Небольшой по размеру, ящичек мог бы служить какому-нибудь ремесленнику в качестве тары для хранения гвоздей.

— Какого чёрта! Чтобы его достать мы все рисковали своими шкурами! — фыркнул Всебор. — Давайте посмотрим. В конце концов, мы на этот счёт с эльфами ни о чём не договаривались.

Он схватил шкатулку, отстегнул замыкавшие его ремешки и медленно, словно в этом сундучке лежала хрупкая драгоценность, поднял крышку. Изумлению присутствующих не было предела.

— Эльфы спятили? — воскликнула Ританаль. — И ради этого мы чуть все здесь не подохли?

— Как это понять? — пробурчал Клут. — Я то думал, мы и в самом деле разыскиваем старинную реликвию. А это…

— Неплохой приз для простаков, — оскалился Палько. — Наверное, в эльфийском королевстве совсем плохо с юмором.

— А мне наплевать, — отмахнулся Жиль. — Деньги-то нам всё равно заплатят!

— Ну, а ты, что скажешь? — с усмешкой спросил Броль. — Правы они или нет?

— Ничего я говорить не стану, — улыбнулся Всебор. — Я лучше промолчу.

— И правильно сделаешь! — Броль забрал шкатулку и подмигнул. — Только глупцы сначала болтают, а потом думают.

Он осторожно погладил красный бархат, что устилал дно сундучка, а потом, с той же осторожностью, извлёк из него плоский камень размером с ладонь.

— Знаете, что это такое? — торжественно спросил Броль. — Это окаменевший лист первого на земле дерева. Дерева жизни, которое стало прародителем всех лесов. Дерева, которому поклонялись задолго до того как были построены первые эльфийские города.

Сероватый отшлифованный до блеска руками тысяч поколений эльфийских вождей, камень хранил тёмный отпечаток ребристого листа. От него исходило благодатное тепло и странное едва заметное сияние. Только теперь Всебору стало понятно, что эльфы всегда ценили не золото и драгоценные камни, а то, что было частью их жизни, природу и мир вокруг.

— Так-то друзья мои, — подытожил Громила. — Посмотрели, и хватит.

Три недели спустя.

Всебор снял с вешалки мундир из красного сукна и самодовольно улыбнулся. У Жиля был точно такой же. Они заказали костюмы у лучшего в Спумарисе портного и хотя, тот заломил слишком высокую цену, друзья о затратах не жалели.

— Вот это жизнь! — заметил Зубастик. — Даже не верится, что мы снова в нашей родной конуре и больше не надо уносить ноги от толпы кровожадных орков.

Морской бриз весело трепал замызганные оконные занавески, на подоконнике стояла пресловутая тарелка с последним сухарём, с улицы доносилась ругань торговок.

— Особо-то не расслабляйся, — предупредил Всебор. — В полдень торжественный приём у короля. А в одиннадцать у меня аудиенция с эльфийской принцессой.

— Помнится последний раз, когда ты ходил к этой остроухой девице, дело закончилось мордобоем, — оскалился Жиль. — Да и с королевскими приёмами, тоже не всё гладко складывалось.

— Так это когда было, — отмахнулся Всебор. — Я уж и забывать начал.

Всебор облачился в сюртук, застегнулся на все пуговицы и опоясался золочёным ремнём. Затем, прицепил к поясу гиперборейскую саблю в ножнах и надёл на голову великолепную бархатную треуголку с пером.

— Как там Ританаль! — нахмурился Всебор. — Должно быть туго ей приходится.

— Ну и щёголь! — протянул Зубастик. — Куда до тебя Попрыгунчику с его купеческими замашками.

— Ты давай, тоже одевайся. Хватит бока мять.

После возвращения из Скальбура потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. Ещё день они отъедались в трактире на Сонной улице. Впервые в жизни у обоих было достаточно денег, чтобы закатить настоящий пир, но со столь ответственным мероприятием они решили повременить.

Торжественный приём у короля, награды и почести, всё это требовало ясности рассудка, да и не пристало дышать перегаром на представителей высшего сословия. Так по-крайней мере утверждал Сейбилен, и Всебор полностью был с ним согласен.

Зубастик решил остаться в саду королевского дворца, где крутилось много всякого народа, и никто не интересовался социальным происхождением. Он и в самом деле побаивался эльфов и наотрез отказался знакомиться с надменной Лехилетригель, поэтому к принцессе Всебор отправился один.

Он поднялся по широкой лестнице на верхний ярус гостевых построек и через общую галерею вышел на террасу. Здесь его уже ждали. У небольшого инкрустированного слоновой костью столика стояла принцесса, а чуть поодаль две фрейлины и слуга.