Николай Романецкий - Убьем в себе Додолу

— Даже так?!

Удивление Свету разыгрывать не потребовалось: оно прозвучало в его последнем восклицании откровенно и очень естественно. Впрочем, ничего удивительного в его удивлении не было. Любой бы удивился, обнаружив, что слова, которые он считал дымовой завесой, оказываются чем-то другим. Во всяком случае, если предполагаемая дымовая завеса и попахивает дымком, то скрывать она нацелена нечто явно другое.

И стоило бы разобраться в том, на что она была нацелена. Поэтому Свет сказал:

— Тогда мы должны пройти с вами в гостевую.

И тут же пожалел, что не одел вместо камзола домашний халат: карманы в халате вполне позволяли скрыть в них пистолет. Но кто мог знать, что разговор состоится вовсе не в кабинете?..

Как бы то ни было, пистолету так и пришлось остаться в ящике стола. А пока они шли к гостевой, Свет успокоился: у Буривоя Смирного наверняка имелся пистолет, и выстрелить в Буню сквозь стекло ему не составляло ни малейшего труда. А уж он, Свет, позаботится, чтобы Буня не смог помешать выстрелу, который намерен произвести в него менее квалифицированный волшебник.

— Сюда могут попасть только мои домочадцы, — сказал Свет и принялся снимать с двери в гостевую охранное заклятье.

Лапоть только кивнул. И Свет понял, что брат Буня все-таки находится в изрядном напряжении — потому и старается не произносить лишних слов.

Когда они ввалились в гостевую, Вера лишь повернула в их сторону голову. Судя по всему, она не считала опекуна министерства безопасности особой, которую желательно встречать стоя.

— Я за вами, сударыня!

— Разумеется, — сказала Вера. — Ведь мне известно, что это вы совершили убийство академика Барсука.

У Буни отвисла челюсть. У Света — тоже. Впрочем, надо отдать должное профессионализму Буни: опекун министерства безопасности овладел собой быстро.

— Не вполне понимаю, что вы, сударыня, имеете в виду, но мне будет любопытно поговорить с вами на эту тему.

— Еще более любопытным для вас будет заткнуть мне рот, — сказала Вера.

Свет, наконец, тоже справился с удивлением. И понял: Вера абсолютно права. Буня и в самом деле пришел именно за нею. Буня и в самом деле считал, что именно она проникла в его душу. Ведь не зря же он с такой ненавистью посмотрел в спину Вере после сегодняшнего богослужения: она действительно сумела это сделать, а Буня понял, что это сделала она! И пока неважно — ни каким образом Вера сумела влезть Буне в душу, ни каким образом Буня понял это. Он, Свет, сумеет разобраться во всем и потом. А сейчас надо не дать Буне возможности увезти Веру с собой.

— Вот видите, брат, как все организовано, — сказал Буня. — Убить ведущего электронщика, а обвинить в этом преступлении опекуна министерства безопасности. Не сомневаюсь, что информацию об убийстве в нее вложили заклятьем. И не сомневаюсь, что убийство было совершено именно тем способом, информацию о котором в нее вложили. — Буня покачал головой. — Неглупая комбинация… Не волнуйтесь, девица! С вашей помощью мы вырвем вас из рук настоящих преступников.

— Неглупая комбинация, — сказал Свет. — Увезти девицу якобы для того, чтобы провести сыск. А на самом деле добиться того, чтобы она никогда никому не сумела рассказать, что произошло в четверницу вечером на регулируемом перекрестке улицы Берегинь и Медведевской.

Буня медленно повернулся к Свету:

— О чем это вы, чародей?

— О том самом, чародей… Ведь именно вы, чародей, воспользовавшись заклинанием на невидимость, проникли в карету академика и убили его ударом Ритуального Ножа. Вы хорошо все продумали. Только не могли предусмотреть, что вас увидит кто-нибудь из волшебников.

Буня фыркнул:

— Если убийство видели вы, почему же вы не рассказали обо всем следователю?! Или, может быть, видела эта… — Он не договорил.

Свет покачал головой:

— Да, вы правы, чародей… Я и в самом деле не видел, как произошло убийство. Это вам хорошо известно: ведь вы проверяли мое алиби и прекрасно знаете, что я в момент убийства находился совсем в другом месте. Вы прекрасно знаете и то, что эта девица тоже не могла быть на месте преступления, — если бы она была способна незаметно для меня уйти из моего дома, я бы оказался плохим работником, а министерство безопасности ввек не стало бы связываться с плохим работником. К тому же, для Кудесника моя гостья — не свидетель, она никто, ничто и звать ее никак… Все-то вы знаете… Не знаете только имени того волшебника, который видел вас садящимся в карету Барсука, а мы вам этого имени не назовем.

Буня внимательно смотрел Свету в глаза. Был он совершенно спокоен. Даже не попытался прощупать Света с помощью Таланта — спокойно посмотрел в глаза, спокойно просчитал варианты. И так же спокойно достал из кармана пистолет. Он-то знал, что в схватке волшебников одной квалификации оружие вполне может оказаться тем довеском, который способен перевесить чашу.

— Что ж, — сказал он, — вы правы. Я действительно убил Барсука. И уж вы-то должны понимать, почему я это сделал. Ведь я спас этим убийством всю Колдовскую Дружину. Неужели вы думаете, что я мог бы позволить какому-нибудь ничтожеству с помощью какой-то там электроновой установки бороться с первоклассными чародеями? Это же всему конец!..

— Но закон…

— Закон! — Буня презрительно фыркнул. — Закон хорош во времена социального равновесия, а мы с вами присутствуем при окончании этих времен. В ближайшую эпоху определять нашу жизнь будет отнюдь не закон… И потому я надеюсь, что вы меня понимаете: ведь, защищая Колдовскую Дружину, я защищал и вас.

Свет вдруг заметил, что Вера вовсе не испугалась Буниного пистолета. Более того, она смотрела на опекуна министерства безопасности с явным интересом. А потом с неменьшим — если не большим — интересом посмотрела на Света. И Свет понял: все, что происходило с ним в последние дни, подчинялось отнюдь не Кудеснику. И не Буне. И не ему, Свету. Во всяком случае пистолет в руках чародея Лаптя для странной гостьи чародея Смороды угрозой не является. Да еще и Смирный за стеклянной стеной… Впрочем, о Смирном гостья не догадывается. Вернее, не должна бы догадываться… И тогда Свет решился:

— Я благодарен вам, брат Буня, за то, что вы защищали меня от ничтожеств, целящихся в мой Талант электроновыми установками. Однако моя благодарность не настолько велика, чтобы позволить вам уйти от закона.

— Что ж, — Буня вздохнул. — Значит, вы становитесь врагом всех волшебников планеты. А с врагами разговаривать гораздо проще, чем с друзьями. Раз вы знаете, что я убил человека, стало быть понимаете, что я способен и на повторное убийство. Но сначала вы мне скажете, кто видел меня на том перекрестке.