Инна Кублицкая - Карми

Она прошла пол-лиги, пока окончательно не стемнело. Когда на небе, кроме Вечерних Сестер, стали видны и другие звезды, она вынула из кожаного кошеля стажерский ключ и вызвала к себе глайдер. Громоздкая тень нависла над ней и опустилась рядом на галечный берег. Открылся люк. Карми поднялась на гравитационном лифте в кабину и отправилась в путь, который не мог бы одолеть никакой конный: в стремительный путь вокруг Экуны.

Карми провела на орбите несколько часов, практически ничего не делая. Она включила экраны и лежала в невесомости, бездумно глядя на звезды. Это было какое-то подобие дремы — ни сон ни бодрствование, и когда Карми наконец нашла в себе силы стряхнуть завораживающую тишину звезд, она решила, что это состояние опасно.

Тогда Карми отыскала в Южном море, сравнительно недалеко от побережья Марутту, крохотный островок и опустила глайдер туда. Здесь не было ничего, кроме моря, скал, крупного песка и нескольких кривеньких деревьев. Карми рассеянно бродила по острову, поглядывая, впрочем, под ноги, чтобы не наступить босыми ногами на какую-нибудь ядовитую гадость. Башмаки она бросила у глайдера, там же оставила и рубаху, а позже сняла и штаны, потому что солнце припекало, а на острове почти не было тени.

Карми впервые в этом году вволю накупалась — ведь всю весну и начало лета она бродила по слишком людным местам, чтобы можно было позволить себе купаться в свое удовольствие.

Потом она полежала на камне в пятнистой тени чахлого деревца, а позже пошла бродить по островку, ища, чего бы поесть. Консервы в глайдере она приберегла на крайний случай: умереть от голода рядом с морем почти невозможно.

Она нашла двух больших морских раков и много креветок-тлави, считающихся в Майяре деликатесом; на мелководье выдрала рыхлый клубок водорослей, имеющих приятный, чуть кислый вкус. Можно было набрать и ракушек, но Карми, объевшись тлави, решила оставить их до следующего раза.

А вечером, когда в Тавине, по расчетам Карми, была уже темнота, глайдер поднялся вверх.

Глава 10

Полгода назад, спеша из Миттаура, Карми высадилась из глайдера прямо на крышу конюшни во дворе Руттулова дома. Теперь она не рискнула повторить подобное безрассудство. Карми хорошо знала тавинцев: наверняка найдутся в летнюю безоблачную ночь желающие полюбоваться ясным небом. Так зачем же смущать их зрение темным пятном, заслоняющим звезды?

Поэтому она опустила глайдер на поляне Толельского леса, буквально в двух шагах от уже вновь построенного моста, связывающего Тавин со всем прочим миром.

Если не считать свежего дерева в настиле моста, ничто не напоминало о происшедших полгода назад событиях, даже плавучие секции моста не были подтянуты к острову, как будто тавинцы не ожидали нападения.

Но, подойдя вплотную к острову, Карми увидела, что знаменитых стен Тавина нет, вернее, в стенах пробиты большие бреши.

«Ах да, — вспомнила Карми. — Это все договор. Это согласно договору разрушили стены и не убирают на ночь мост. Святые небеса! — сообразила она. — Это же означает, что ночами по улицам Тавина прогуливаются не влюбленные парочки, а грабители…»

Однако тут же она убедилась, что город не так беззащитен, как на это рассчитывали завоеватели. В густой тьме, созданной тенью деревьев, она с ходу уперлась в растянутую сеть. Тотчас на это неожиданное столкновение откликнулось несколько колокольчиков.

Карми на шаг отступила от сети и замерла.

— Кто там бродит? — послышался голос, и Карми откликнулась, невольно передразнивая родной тавинский диалект:

— Прошу прощения, дядюшка, но мне нужно видеть господина Малтэра.

Невидимый стражник откуда-то выдернул зажженный фонарь и неспешно приближался к Карми, проговаривая по пути:

— Что за спешка по ночам… — Он подошел ближе и проворчал благодушно: — Ну где ты там, девка?

Карми окликнула его. Стражник шагнул в ее сторону, поднял фонарь и осветил хокарэмскую одежду. Тут его благодушие как рукой сняло.

— Что ты по ночам бродишь, госпожа хокарэми? До утра подождать не можешь?

— Могу, — отозвалась Карми. — Но не хочу. — Стражника она узнала: много раз видала его раньше. Но он не мог узнать ее — хокарэмам обычно в лицо не глядят. — У вас тут новшества, — продолжала она. — И надежны эти сети?

Стражник не ответил, зато спросил:

— А подорожные у тебя есть, госпожа?

— Дядь, ты смеешься надо мной? — рассмеялась Карми. — Какие у меня могут быть подорожные…

Стражник, хмурясь, посматривал на нее.

— Ну зачем тебе Малтэр, госпожа? — проговорил он ворчливо. — Приходишь среди ночи, беспокоишь людей… Нехорошо, госпожа…

Карми опять рассмеялась, узнавая тавинскую манеру подыгрывать собеседнику, если разговор складывается не очень приятный и грозит вот-вот перерасти в скандал или драку.

— Ну не ворчи, дядька, — сказала она мирно. — Я могу и подождать. Посидим, поболтаем, а? — предложила она, опускаясь на землю.

Стражник, не уверенный, что успеет вовремя подняться, оглянулся, подыскивая, куда бы присесть, и нашел неподалеку каменную тумбу. Там он и уселся, поставив рядом с собой на камень фонарь.

— Как здоровье, дядя? — начала Карми светский разговор.

— Не жалуюсь, госпожа, — отозвался тавинец. — А твое?

— Спасибо, в порядке, — откликнулась Карми, веселясь. — А здоров ли Малтэр?

— Не слыхал я, чтобы он болел, — ответил стражник осторожно и продолжил в том же духе: — А как здоровье твоего уважаемого хозяина?

— Я райин, — сказала она. — У меня нет хозяина.

— Что ж тебя принесло в Тавин? — безмятежно спросил стражник.

«Ну тавинцы! — восхитилась Карми. — Они и с богами будут разговаривать как с равными».

— Частные дела, — ответила она. — Малтэр мне кое-что должен.

Стражник кивнул, принимая к сведению. Действительно, почему бы Малтэру не иметь общих дел с хокарэми-райин?

— Почем я знаю, какие у тебя с ним расчеты, — объявил он тем не менее. — Может, он чем тебя обидел и ты за его головой пришла.

— Ну, дядя, — протянула Карми укоризненно. — За кого ты меня принимаешь?

— А вот туссин идет, — сказал он спокойно. — Пускай решает, можно тебя впустить или нет.

Карми с интересом повернула голову к подошедшему человеку. Туссин (десятский, или — если переводить буквально — дюжинный) тоже оказался знакомым Карми. Он учтиво поздоровался с невесть зачем припершейся в Тавин хокарэми, глянул, против майярского обыкновения, ей прямо в лицо и остолбенел, оборвав свои речи на полуслове.

— Это ты, госпожа? — растерянно проговорил он.

— Язык дан человеку для того, чтобы держать его за зубами, — сказала Карми, вставая, — а не для того, чтобы болтать о том, что видишь.