Ника Алова - Братья

Никакие доводы тут, понятное дело, не принимались, и неудивительно. Отец вообразил, что Криан под давлением Верье согласился прикрыть последствия отношений девушки со своим мятежным братом. И вознамерился завтра потребовать всесторонней проверки девушки.

Подобное требование в данной ситуации было не просто ненужным. Оно было крайне нежелательным, поскольку такие вещи имели обыкновение всякий раз становиться известными широкой общественности, а значит, дойдут они и до Ровари. Который мигом сообразит, куда дует ветер, и расстроит свадьбу. А потом примет и все остальные меры по недопущению избрания Криана Вэллейна Великим Магистром. Подумать только, столько всего сделать ради этого, и оказаться в дураках из-за излишней мнительности родного отца! А уж то, что сделал брат…

Криан, не поднимая головы, треснул кулаком по спинке кровати, чтобы хоть немного сорвать охватившую его злость. Сразу вслед за его глухим, одиноким ударом раздался тихий стук в дверь.

Отлепившись от подушки, мужчина все же открыл неожиданному визитеру, и поперхнулся заготовленной для отца пламенной речью. На пороге стояла Тэйнен.

Они едва не столкнулись, и это заставило девушку чуть отпрянуть. Отводя глаза, Тэй увидела свежие ссадины на костяшках пальцев Криана.

— Ты думал о Роане? — почему-то спросила она.

— Мне трудно поверить, что мой брат мог так поступить, — ответил Криан, тупо глядя в пол.

— Мне тоже, — мягко сказала Тэйнен.

Они вошли в комнату. Криан опустился на кровать, Тэйнен зачем-то села рядом с ним, и обняла его за плечи. Маг тоже обнял ее одной рукой и тяжело вздохнул.

— Ты любила его.

— Наверное, не так уж, — печально призналась девушка. — Просто он был первым мужчиной, который с самого начала не пытался заполучить меня силой, и первым, кто признался мне в любви. Это очаровало меня. К тому же, он стал мне самым близким другом. Но едва ли я испытывала к нему подлинную любовь.

— Если бы он погиб, — жестко выплюнул Криан, — Мне бы не было так больно.

Тэйнен закрыла глаза и ощупью потянулась к губам мужчины. Она понятия не имела, почему и зачем делает это вот так, сходу, ничего не объясняя, но именно это было тем, чего ей сейчас хотелось больше всего.

Они целовались долго, сначала трепетно и осторожно, пробуя друг друга на вкус, а под конец — порывисто и страстно, почти кусаясь. В объятия друг друга их толкнула не страсть и тем более не любовь, а всего лишь накопившееся нервное напряжение, боль, растерянность, страх перед собственным будущим и перед будущим всего их мира.

Когда утром Дирк Вэллейн явился к сыну для окончательного серьезного разговора, тот еще спал, свернувшись в клубок на краю кровати, и закутавшись в одеяло. В центре постели на простыни темнело высохшее пятно крови.

Мужчина довольно долго стоял неподвижно, и, не произнося ни слова, рассматривал эту картину. Пока, наконец, не понял, что сын уже не спит, и внимательно смотрит на него.

— Ты действительно собираешься стать Великим Магистром?

— Да, — коротко ответил Криан, не делая попыток встать, но и не отворачиваясь.

— Здесь была она, да?

— Да.

Отец немного помолчал, покусывая нижнюю губу, как всегда делал, принимая непростое решение, и, в конце концов, неожиданно ровно, буднично проговорил:

— Я сделаю все, как ты хотел.

Криан промолчал. Он мог бы сейчас спросить что-нибудь язвительное о причинах столь резкой перемены мнения, но бессмысленность этого была очевидна обоим. Поэтому после долгой паузы прозвучало всего одно слово:

— Спасибо.

Глава 20. Договор и обязательства

Собственно официальная часть церемонии еще не началась. Дедушка о чем-то вполголоса беседовал с отцом Криана. Сам Криан стоял неподалеку, делая вид, что не обращает внимания на разговор, хотя внимательному наблюдателю было очевидно, что он напряженно ловит каждое слово. Тэйнен же, как и велела ей Тара, стояла в сторонке от всех собравшихся, скромно опустив голову, и боковым зрением изучала происходящее вокруг нее. Поэтому появление рядом с ней Эдара Ровари ее совершенно не удивило.

Архимагистр Ровари, насколько она знала, доводился младшим братом ее деду по матери. Присмотревшись внимательней, Тэйнен осознала ошибочность своего прежнего мнения о нем. Несмотря на седину, Ровари был еще не стар, на обычный человеческий счет ему было, вероятно, лет около пятидесяти. В лице его Тэйнен сразу же приметила черты явного фамильного сходства с портретом ее покойного деда, только взгляд у младшего брата был колючим. Он подошел к ней, взял за руку и подозрительно задушевно поинтересовался:

— Девочка моя, ты уверена в своем решении?

Тэйнен мельком отметила, что вторую руку Эдар Ровари прячет глубоко в складках мантии. Вспомнились слова дедушки про амулет в кармане. Стало быть, не напрасно…

К тому же, теперь в лице архимагистра появилось что-то отчетливо неприятное, обманчиво-доброжелательное. Колючий холод в глазах сменился теплом жидкого меда. Такого, оказавшись в котором, неосторожные мухи обречены на гибель. Его очевидно нисколько не интересовала ее судьба, исключительно своя собственная. С некоторым трудом придушив попытавшуюся было выползти ехидную улыбочку, Тэйнен ровным голосом ответила:

— Да, вполне. Благодарю Вас.

— Видишь ли, досточтимый магистр Верье не вполне ясно изложил мне причины, заставившие его желать этого союза…

Внутреннее чутье настойчиво советовало Тэйнен не выказывать сейчас своей осведомленности в вопросах межклановой политики. Ровари готов был видеть в ней просто глупенькую капризную девчонку, обученную толком лишь махать мечом, и она охотно ему подыграла, изобразив на лице недовольную гримаску:

— Это было мое желание, — сообщила она в ответ с явно напускной холодностью.

По губам Эдара Ровари скользнула холодная, чуть презрительная улыбка. Он заглотил наживку с видимым удовольствием, едва не заставив Тэйнен торжествующе улыбнуться.

— И у тебя были на то причины?

— Я так решила.

Вот теперь улыбочка выглядела вполне уместной, и Тэй позволила ее себе. Ровари улыбнулся еще слаще.

— Что ж, в таком случае я могу лишь надеяться, что этот союз принесет радость всем его участникам.

— Я тоже на это надеюсь.

Змея отползла, тихо шурша складками парадной мантии. Тэйнен продолжала улыбаться ей в спину, играя свою роль. Годар Верье, тем временем, поднялся со своего высокого кресла, жестом потребовав тишины. Собравшаяся в зале публика разом прекратила разговоры, и раскатилась к стенам, освобождая пространство в центре.