Светлана Кобелева - История Стража: кинжал Судьбы

Я засмеялась, потрепала ее по волосам и взяла за руку.

— Пойдем поищем, что поесть.

Двор встретил нас яркими огнями фонарей, звонким смехом женщин и тихой музыкой. На зеленной траве были расстелены ковры, а рядом с ними разбросаны подушки. Как раз на этих "столах" стояли вазы с фруктами, сладкие изделия из теста и многое другое. Адаис улыбнулась и потянула меня к одному из свободных, который находился под пальмой. Тихий ветер обвевал лицо и трепал одежду, позволяя хоть на мгновение забыться приятной дремой и отдохнуть от событий этого дня. Только язвительный смех вырвал меня из мира грез и заставил открыть глаза. Передо мной стояла симпатичная девушка лет восемнадцати с волной белокурых волос, а рядом подруга, на полголовы ниже ее с курносым носом и короткой стрижкой. Как раз она и произнесла:

— О, неужто это та девочка, которая так понравилась госпоже Маргоме?

— Да, ты права, Лучин. Но ты же знаешь, что после известия, что она не может иметь детей, Маргоме нравиться все дети до тринадцати.

Лучин наклонилась к Адаис и хотела уже ущипнуть за щеку, но я резко оттолкнула ее руку и произнесла:

— Не смей с ней так говорить и прикасаться.

— А кто у нас здесь?

— Это ее мамочка, Варис. И она, по-моему, из Голадена. Слышишь, от акцента ее не смогла избавить даже печать Государя.

Адаис хмуро посмотрела на девушек и, взяв яблоко, пересела ко мне ближе. Я же удивленно приподняла бровь, не решаясь спросить, что такое печать Государя.

— Так она не знает, что такое печать, Лучин. Может объясним ей?

Я хмыкнула, решив не обращать внимания на то, как они относяться ко мне. Как говорится — на дураков не обижаются. А эти Лучин и Варис точно были дурами. Зато, если я подыграю им, то смогу добыть у них нужную мне информацию.

— Это было бы с вашей стороны очень благородно.

Лучин улыбнулась и села на подушку. За ней последовала Варис.

— Печать Государя — это знак рабства, который выжигается на плече перед продажей. Наложницы для Государя избираются еще до торгов, где просто создается видимость продажи, поэтому выбранным рабыням ставиться необычная печать — вы можете понимать не только орханский, но и говорить на нем, а также читать.

Я задумчиво склонила голову, после чего произнесла:

— Как Государь выбирает себе спутницу на ночь?

Варис сощурила глаза и зло ответила:

— Зачем тебе это?

Лучин же только улыбнулась и положила руку ей на колено.

— Успокойся, Варис. Поверь, ей не под силу с тобой соперничать. Посмотри — она ведь совсем не красавица. В ней нет того, что любит в женщинах Государь.

— Да, ты права. Как только сумерки опускаются на землю, мы одеваемся в свои лучшие наряды, и нас выстраивают в ряд, затем Государь выбирает ту, которая проведет с ним всю ночь.

Музыка стихла, девушки встрепенулись, как испуганные лани и обернулись.

— Неужто Государь допустил к нам Алукара?

— Да, ты права. Давай займем место поближе к госпоже Мармога.

Варис и Лучин вскочили с подушек и, не попрощавшись, поспешили к группе женщин, разместившихся вокруг фонтана. Я заинтересовано склонила голову, ожидая появление того, кто заставил затаить дыхание всех остальных. Из арки, ведущий в личный сад Государя, вышел высокий мужчина с очень смуглой кожей, черными, как смоль волосами и карими глазами. У него было гибкое, мускулистое тело, как у хищника и столь же пронзительный взгляд. Красиво очерченные губы незнакомца изгибались в издевательской улыбке. Его ярко красная рубаха была распахнута на груди, а черные шаровары подвязаны столь же красными лентами. По натянутым нервам, казалось, полоснули ножом, предупреждая об опасности. Адаис вопросительно взглянула на меня, не понимая, что со мной произошло.

— Все в порядке, не беспокойся.

— Катарина…

Я обернулась на голос и увидела… Мориса.

— Морис! Как я рада тебя видеть!

— Тише, Ката.

Он быстро поставил на ковер кувшин с вином и два бокала, а затем поклонился и произнес:

— Меня взяли сюда слугой. Помнишь того здорового мужика на корабле, который следил за тем как выгружают товар?

Я кивнула головой и дала знак, чтоб он налил мне вина, чтоб другие ничего не заподозрили.

— Так вот, он иногда сопровождает служанок на рынок, находящийся неподалеку Дома. Если мне удаться убедить его помочь нам, я сообщу тебе.

— Спасибо, вы можете идти.

— Как пожелаете, госпожа.

Адаис закусила губу, чтоб не закричать от счастья, а я смотрела вслед мальчику. Какой же он все-таки молодец! Только оказался в Доме, а уже нашел способ бежать. Надеюсь у него все получиться. Почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд, я обернулась и встретилась глазами с Алукаром. Он улыбнулся мне и кивнул головой, после чего вновь заговорил с Маргомой. Та же встала и подняла руку вверх, приказывая замолчать.

— Дорогие дамы, сегодня Государь сделал нам подарок — нам будет петь сам Алукар.

В тот же момент воздух взорвался аплодисментами, на что мужчина только едва приподнял уголки губ, а в его глазах застыла скука. Несмотря на это его музыка проникала прямо в сердце, заставляя душу и сознание дергаться в такт с ней. Не выдержав, я встала с ковра, взяла за руку Адаис и поспешила в комнату. Сердце же мое кричало в небо: "Кетан!".

5

Спустя несколько часов девочка уже спала, а мне так и не удавалось заснуть. Все попытки, даже пересчет упрямых овец, не помогли мне погрузиться в мир Ворфа. Со злостью скинув одеяло, я села на кровати и обернулась к Адаис, которая тихонько постанывала во сне, сжимала кулачки и звала маму. Видимо, ей снился кошмар, но я не знала, как ее успокоить, поэтому только лучше укрыла одеялом и вышла из комнаты. Мягкий ковер заглушал шаги, тем самым позволяя без свидетелей выбраться в Сад, скрытый от всего мира высокой стеной. Я вдохнула прохладный воздух и медленно направилась к фонтану, прислушиваясь к ночным звукам, а особенно к успокаивающему журчанию воды. Луна мягко освещала все вокруг, в том числе меня. Подол ночной рубашки трепал ветер, вселяя надежду. Я запрокинула голову назад и сама не заметила, как начала танцевать. Смех и учащенное биение сердца заглушили все звуки. Казалось, еще немного и я взлечу вверх, оставляя за собой боль, горечь потери, усталость, разочарование, но тонкая цепь надежды, веры, любви держали крепче "земного тяготения". Я резко остановилась и улыбнулась еще одному научному выражению, взятому из книг. Одиночные аплодисменты вырвали меня из раздумий, и я обернулась, чтоб увидеть их хозяина. Передо мной, в тени неизвестного мне дерева, стоял Алукар. Он усмехнулся, подошел ближе и одними губами произнес: