Александр Анфилатов - Утро нового мира

— Остановка пятнадцать минут, — сообщил он, слезая с седла. Воины, следуя его примеру, покинули седла, повалившись в траву.

Хитрец, дважды раненый, потерял много крови, Ярослав постарался успокоить дрожащее от усталости и боли животное. Наиболее глубокая рана на крупе требовала перевязки. Он обработал ее, выбрил шерсть, и наложил плотный марлевый тампон, закрепив лейкопластырем. Рана на груди скользящая, не глубокая (Ярослав помнил, как отбивал удар), но болезненная, не требовала таких усилий как первая. Однако, он не поленился и тщательно перевязал. После чего снял сбрую, тяжёлое седло, и закинул в повозку к раненым. Копье, шлем, меч, передал Трубе.

— Хватит спать! Подъем! —  грубо скомандовал он, — уже вечереет, а путь предстоит долгий.

Взял Хитреца под узды, и повел в поводу. Видя такое дело, большинство последовало его примеру. Неспешно отряд удалился от захваченного вуоксами села. Несмотря на то, что оно досталось врагам, душу грело сознание, что досталось дорогой ценой, и возможно потери вынудят их быть более осторожными и медлительными.

Глава 28

Дорога до крепости модонов заняла три дня. Отряд мог двигаться с большей скоростью, но на этот раз Ярослав сдерживал темп. Было необходимо контролировать перемещения, спешащих за ними вуоксов. Они так и поступали, ориентируясь на сообщения конных разведчиков Жигана, усиленных численно до десяти человек, Дважды в день приходилось посылать людей с сообщениями для Олега, о местонахождении врага, и в свою очередь принимать посланцев от центра. Всех раненых, в том числе и легко, поспешили отправить вперед, развязав себе руки. На ночь отряд останавливался, выставляя боевые охранения, но командир не давал по долгу находиться на одном месте, опасаясь засад и неожиданного подхода вуоксов. Максимум на что он шел, это часа три — четыре сна, а затем подъем и новое перемещение. Иногда идущим следом вуоксам удавалось близко подойти к передовым разъездам людей, но к счастью всё обходилось без эксцессов. Оповещение срабатывало вовремя. Отряд снимался с места, и уходил из под носа у врагов. Краткий срок, всего несколько дней, очень многое дали в плане опыта как разведки, так и ведения непрямого контакта с противником. Подразделение, численностью в сорок человек непрерывно находясь в виду врага, действовало исключительно слажено, и решительно. Можно сказать, что в уверенных действиях людей, ранее никаким боком не касавшихся военного дела, начинали прослеживаться черты настоящих профессионалов.

Один раз небольшой группе дикарей удалось довольно близко подобраться к стоянке отряда, пользуясь высокой травой некошеного луга. Вовремя извещенные, о их скрытном подходе, люди заняли удачную позицию, и с дальней дистанции обстреляли вуоксов. Потеряв половину своего состава, и несмотря на гибель товарищей, орки смело атаковали. В свою очередь люди не поддались на провокацию, и как запахло жаренным, организованно в конном строю отошли (точнее сбежали).

К исходу третьего дня на горизонте показались пойма реки Яры и узкие продолговатые холмы. Сложенные из мягкого известняка они протянулись в виде высоких плато, вдоль левого берега, до места, где необузданная Яра нашла слабину, и пробила себе огромную брешь в этом каменном заслоне. Далее она была вынуждена течь на восток и юго–восток, ища слабое место для своего стремления к югу. На самой стрелке этой бреши высился покатый известковый холм, ограниченный с запада рекой Ярой, а с востока ее притоком Модогой. Вдоль поймы, которой и двигались переселенцы, начиная со Срединных гор. На этом, укреплённом самой природой мысу, модоны построили крепость, куда теперь сходилось все население окрестностей на расстоянии четырех дней пути. Необходимо отметить, что река Яра на протяжении от порогов и до укрепления была весьма полноводна, и имела довольно быстрое течение, как оно и бывает в гористых и порожистых местах. Приняв в себя воды Модоги, она ещё более разливалась, хотя возможно и с меньшей скоростью течения. Река Яра являлась тем местом, где степь вплотную соприкасалась с лесом. Левый ее берег покрывали местами уже сведенные топором земледельца леса, а правый южный был типичной степью, со множеством холмов, впадин, небольшими скоплениями деревьев и рощиц.

Крепость представляла собой, огражденное с трех сторон валами, деревоземляное укрепление, примерно километр в длину и двести метров в ширину. В своей северной, наиболее узкой и слабо защищенной части находился вал, перегораживающий перешеек, и имевший в высоту метров десять. По гребню, установлен бревенчатый частокол с помостами для стрелков. Перед валом наличествовал довольно глубокий сухой ров, откуда и взяли землю для насыпи. Мост через него отсутствовал, замененный узким земляным перешейком. Небольшие ворота находились на вершине вала, что с точки зрения Ярослава было существенным недостатком, требовавшим, при желании попасть внутрь, подыматься на крутой склон. Две другие стороны крепости, весьма протяженные, и укрепленные самой природой, представляли собой небольшой вал метра три, четыре с тем же частоколом. Зато склоны холма, заодно и берега рек совершенно неприступные вздымались в высь порядка метров на сорок — сорок пять. Лишь небольшая полоска пляжа окаймляла возвышенность по периметру, лишая противникавозможности успешно действовать с восточной и западной сторон. В сознании Ярослава крепость чем‑то напоминала Псковский кром, только в земляном, и несколько возвышенном исполнении.

На исходе дня арьергардный отряд поднялся на валы укрепления. Перед ними предстал лагерь с множеством народа. Город на данный момент оказался явно переполнен. По скромным прикидкам командира в крепости разместилось до трех тысяч людей, и несчётное количество животных. Все пространство, стесненное валами заполнялось этой толпой, и его явно не хватало. Многочисленные постройки внутри крепости, в основе своей представлявшие амбары с зерном и продовольствием, давали надежду на возможность длительного сопротивления врагу.

Отряд Ярослава влился в это многолюдство, и растаял в нем как словно в мегаполисе. Земляне опытные в таких ситуациях быстро нашли своих. Те разбили небольшой лагерь на самой крайней южной точке города, рядом с воротами, ведущими на спуск к реке и пристаням. В результате расспросов выяснилось, что они уже как сутки находятся здесь и готовятся к переправе через Яру.

Петрович всем здесь заправлявший в отсутствие самых боеспособных людей, сетовал:

— Течение реки сильное, потому местные не используют паромов, только лодки.