Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Видение счастливого детства и долгой безоблачной жизни с родителями исчезли. Остались лишь, пережитые боль и страх. Ненависть к себе и всему миру. То, что мужчина не хотел помнить и принимать. Что отказывался считать частью прожитого им.

Перед молодым человеком призрачной фигурой светился дух. Статным юношей он предстал пред сыном Перворожденного. На умиротворенном лице, как две капли воды похожем на лик Риана, сияла радостная улыбка. Повелитель стихий смог одолеть соблазн и теперь ожидал того же от Лутарга.

Смирившись, мужчина кивнул. Сожалея о том мальчике, которым был, смежил веки. По щеке, сверкнув прозрачной чистотой, покатилась скупая слеза. Он не умел плакать. Разучился, под свист плети и восторженный рев надсмотрщика, приветствующего вид свежей крови. Не помнил, каково это ощущать резь в глазах и першение в горле. Обо всем этом проще оказалось забыть, нежели заново воскрешать воспоминания.

Шаг за шагом Лутарг вновь проходил по тому пути, что преодолел когда-то. Отпускал горечь обиды, прощал полученные удары, освобождал таящуюся боль. Он извинял мальчишку, не имеющего сил ответить на удар. Оправдывал его молчание и покорность судьбе. Разрешал ему быть слабым.

С каждым принятым решением, с каждым освобожденным воспоминанием все тише звучали искушающие голоса стихий, и мутнели картинки былого, показываемые ими. Парнишка, что долгие годы не смел поднять голову за его спиной, расправил плечи. На чумазом лице появилось несмелая улыбка. Он разрешил себе гордиться тем, что выдержал. Тем, что не сломался, а смог идти дальше, оставив позади темную каморку с вонючей лежанкой. Что, стряхнув с плеч груз страха, сумел проявить себя. Что не превратился в озлобленную тварь, мстящую всем и каждому за то, что когда-то сотворили с ним.

Под смех рьястора и радостный вопль паренька Лутарг шагнул к Рожденной с духом. Огненный вихрь, держащий Истинную в своих объятьях, опал, позволив молодому человеку приблизиться. В ее глазах все еще вспыхивало и гасло пламя, губы все также кривил осознанный вызов, но она перестала казаться чужой, недосягаемой. За обликом стихий мужчина смог разглядеть прежнюю Литаурэль, с надеждой взирающую на него и ждущую ответа на вопрос "А какое оно, море?".

Еще не зная, что будет делать, Лутарг коснулся девичьих пальцев. Они пылали. Он словно окунулся в котел с кипящей водой. От обжигающей боли перехватило дыхание. Нестерпимое желание отдернуть руку взорвалось внутри него, но мужчина устоял. Скрипя зубами, он притянул Литаурэль к себе. Она не сопротивлялась, но и не помогала. Лишь только смотрела, смеясь огненными всполохами в глубине глаз.

- Моя! - вновь затрещал огонь, пугая жаром неистовствующего пламени.

- Моя! - вновь засвистел ветер, норовя вырвать хрупкое тело из его рук.

- Наша! - вновь зарокотала земля, суля мучительную кончину под толщейводы и тверди.

- Не отдам, - ответил стихиям Лутарг и впился в приоткрытые губы девушки требовательным поцелуем.

Хитару бил озноб. Ее собственный или передающийся по цепи из сплетенных рук, она не знала. Каждая жила в ее теле дрожала от напряжения, глаза разъедал соленый пот, горло пересохло и саднило.

Никто не предупреждал их, что это будет так сложно! Никто не говорил, что поддерживать воплотившиеся стихии будет настолько тяжело!

Сквозь туман усталости, застилающий взгляд, лекарка смотрела на мужчину, вошедшего в круг. Она почти не видела его лица, не могла различить черт, не представляла кто он, но просила поторопиться. Чего бы Великие матери ни хотели от него, позволив приблизиться к себе, он должен это сделать как можно скорее, ибо она сама и остальные служительницы напрочь выбились из сил. Стоит им разомкнуть руки, и Алэамы заберут с собой все то, что находится в пределах стихийного кольца.

Они очень ждали этого момента. Неоднократно молили первоосновы явить себя Удалившимся. Сила, напитавшая долину в прошлое воплощение, давно иссякла. Урожаи стали падать, живность обходить стороной людные места. Без вмешательства стихий их благодатный дом грозил превратиться в непригодный для жизни.

Хитара не знала, каким он был предшествующий раз. Нигде не говорилось, что пришлось вынести служительницам, когда последняя из предназначенных в сосуды взошла на алтарь. Женщина знала лишь, что Кимала благополучно вышла из круга и вынесла с собой дары Великих матерей, которыми те облагодетельствовали народ. Сколько по времени длился обряд, знахарка тоже не ведала, но почему-то казалось, что он был значительно короче настоящего. Да и мешающих его проведению вроде бы в прошлый раз не наблюдалось. Во всяком случае, Хитара не слышала о подобном.

Послав еще один мысленный призыв поторопиться застывшему мужчине, лекарка смешила веки. В груди горело, словно после быстрого бега. Голова все больше кружилась от нехватки воздуха. Жадные, неглубокие глотки, которыми она пыталась поддержать тело, не помогали. Взмокшие пальцы соскальзывали с пальцев соседних женщин. Они держали круг на последнем издыхании. Еще мгновенье и кто-нибудь не выдержит. Возможно, она сама.

Когда Хитара нашла в себе силы разлепить веки, чтобы еще раз взглянуть на мужчину, он наконец-то шевельнулся. Женщина думала, что пришлый покинет стихийное кольцо, но он, наоборот, сделал шаг к алтарю. Знахарка хотела закричать, предупредить, что нельзя этого. Что добра не будет, но не успела. Искры, обвивающие девушку, разлетелись в стороны и, размножившись на глазах, свились в сверкающий кокон, поглотивший обе фигуры.

Это было последнее, что видела Хитара. В этот момент истощенная женщина лишилась сознания. Круг распался.

От нежных, податливых девичьих губ Лутарга вынудила оторваться воцарившаяся тишина. Еще мгновенье назад молодого человека в неистовстве кусал ветер, царапая лицо ледяными звездами. Одежды на нем поедало жадное лиловое пламя. Земля под ногами дрожала, превращаясь в зыбкую топь.

И вдруг ничего. Только бешеный стук двух сердец и тепло ласковых рук, зарывшихся в волосы на затылке.

Отстранившись от Литаурэль, мужчина обвел взглядом преобразившуюся поляну. От погасших костров к небесам устремлялся белесый дым. Вокруг алтаря на зеленеющем покрывале из трав разноцветными пятнами лежали женщины. Одни не подавали признаков жизни. Другие надрывно дышали. Третьи хватались за грудь, словно пытались поймать выпрыгивающее сердце. Чуть поодаль, за развалившимся кольцом белели одежды Нерожденного. Мужчина склонялся над чем-то, но Лутарг не мог разглядеть над чем именно. Вокруг него, извиваясь всем телом, кружил желтый змий. У самой кромки деревьев застыла четверка тресаиров. Молодой человек решил, что они так и не сдвинулись с места. Стояли там же, где они видел их до входа в круг.