Tansan - Команда

— Рон, заткнись, — Джинни легко сбежала по лестнице, — вы чего разорались? Хоть бы заглушку поставили.

— Орет только один из нас, если ты не заметила. Рон, успокойся наконец. Мне льстит, что ты так за меня переживаешь, но право, не стоит. Переживай лучше за Филча, старика едва удар не хватил.

Рон от гнева потерял дар речи, лишь тяжело дышал, свирепо уставившись на невозмутимого Драко. Тот с интересом оглядывался.

— А у вас тут ничего. У хаффлов просторнее, но у вас зато уютнее, только красного многовато, на мой вкус.

— Это гриффиндорская гостиная, Малфой, — Джинни сгорала от любопытства, — что ты сделал с Филчем?

— Эта его драная метелка погналась за мной в коридоре. Пришлось свернуть за угол и изобразить пса.

— А Филч?

— Кажется, принял меня за Грима.

— Обалдеть! Рон, да ты не орать, а плясать должен! Теперь Филч нескоро высунется ночью бродить по школе!

— Ну да, — нехотя признал Рон, — только вряд ли это стоило перспективы попасться Миссис Норрис на зубок.

— Да успокойся ты, ничего мне не грозило. В крайнем случае скинул бы Образ, а после стер Филчу память. Проблема в другом, — Драко помрачнел, — там был кто-то еще.

— Что?

— Кто?

— Не знаю, — перевел угрюмый взгляд с брата на сестру и обратно, — я их не видел, только запах… странно, но пахло Поттером. И еще кем-то.

— Невозможно. Гарри и остальные полчаса как на базе.

— Я знаю, — Драко вздохнул, — кто бы там ни прятался, они вряд ли успели меня заметить. В коридоре было темно, и трансформировался я почти мгновенно.

— Ой, как нехорошо, — Джинни задумчиво прикусила губу, — если они таки тебя видели…

— Да кто им поверит?

— Слухи все равно пойдут. Лишнее внимание нам абсолютно ни к чему.

— Ладно, — Рон решительно шлепнул ладонью по спинке кресла, — разберемся с этим завтра, сейчас у нас другие дела, и времени в обрез. Давай, Малфой, свои чары.

— Смотрите и учитесь.

Драко вытащил палочку и пару минут постукивал ею по креслу, что-то бормоча себе под нос. Наконец, отошел на шаг и приглашающе указал на сиденье.

— Прошу.

Рон осторожно присел на краешек. Некоторое время недоверчиво оглядывался по сторонам и вдруг расплылся в улыбке.

— Класс! Если бы я не знал совершенно точно, что Гарри с Симусом ушли полчаса назад, я бы поклялся, что они только что играли в шахматы вон за тем столом.

— Утро доброе, профессор. А ребята уже ушли.

— Доброе, мисс Эджкомб. Я не собирался их провожать. Фред и Джордж должны были оставить вещи для Лонгботтома.

— А. Вон они лежат. Там и для вас комплект, Гарри подобрал.

— Отлично. Терпеть не могу рыться в тряпках.

— Гарри так и сказал.

— Все-то он знает, паршивец, — Снейп развернул пакет, предназначенный для Невилла, и невольно скривился, — мерзость какая… А вы что здесь делаете? Кажется, ваше присутствие необходимо сейчас в Пейнсвике?

— Уже ухожу. Заглянула только список дел по дому оставить, чтобы кое-кто не скучал.

Снейп недоуменно приподнял бровь, разглядывая ее злорадную усмешку, но задать вопрос помешал тихий всхлип из угла. Обернувшись, он едва не рухнул от шока.

Под подоконником сидела на корточках эльфийка в нарядном детском платьице и, размазывая слезы по серым щекам, с ужасом и отчаянием таращилась на него.

— Мисс Эджкомб, — Снейп нащупал за спиной стул и осторожно опустился на сиденье, — это… то, что я думаю?

— Ну да, — Мариэтта не скрывала торжествующей улыбки, — знакомьтесь, профессор. Это Бель[15].

Парвус Пингтон, практикант Херефордширского Драконьего Заповедника, лежал обездвиженной кучей на холодной земле и пытался не думать. Получалось плохо. Петрификус блокировал тело, но не мысли, и перед внутренним взором всплывало то ласковое лицо матери, то страницы недописанной дипломной работы, то бархатная коробочка с кольцом в тонких пальцах Ингрид. А еще — собственный росчерк в списке добровольцев для дежурства на Ярмарке. Дополнительные баллы к оценке за практику, баллы, которые ему, лучшему студенту грядущего выпуска, были абсолютно не нужны. Он даже не собирался оставаться в Англии, ибо в ректорате уже лежало приглашение на работу, подписанное директором Трансильванского Заповедника, и летний переезд в Сигишоару[16] был уже делом решенным. Но разве ж гриффиндорец Пингтон упустит случай лишний раз показать себя! Как глупо, нелепо, непоправимо…

Скосив глаза, он разглядел наконец в рассветном сумраке профиль человека, лежащего рядом. Ну на-адо же, Брайан Диц собственной персоной. Высокомерная амбициозная сволочь, извечный соперник и конкурент с отделения дрессуры. Странно, его вроде посылали на инкубаторы… Как ты здесь очутился, Брай? Изыскивал способ подстроить мне очередную пакость? Или пробрался втихаря полюбоваться на своих обожаемых Опалоглазых? Ну и как, стоило того? Чувствуешь себя, небось, еще глупее, чем я…

Неяркий свет, далекие и гулкие, словно со дна глубокого колодца, звуки. Люди в черных мантиях и белых масках выводят из вольера в общий загон очередного дракона. Венгерская хвосторога Робуста, самка-наседка, сорок восемь лет, элитный производитель среди молодняка, гордость заповедника. Купол-сетка из частых тонких лучей, столь яркий полчаса назад, сейчас уже практически неразличим. Зверь глухо взревывает, вертит оскаленной мордой, дергает полуразвернутыми крыльями, но покорно шагает в кольце своих похитителей, трое из которых идут по бокам и сзади, а четвертый медленно планирует на метле в семи футах над загривком хвостороги. Ну что, Диц, непревзойденный наш укротитель, решился бы ты на такой трюк? Да ни в жизнь. И я бы не решился. И чего же стоим мы с тобой, без пяти минут специалисты-драконологи? Мерлин, какое унижение — сдохнуть на пару с заклятым врагом от руки тех, кто походя продемонстрировал нам обоим профессиональную нашу желторотость. Что, обидно, Диц? Помнишь, как ты пыжился на семестровом зачете по заклятьям? Впрочем, я пыжился не меньше. Не знаю, как тебе, а мне сейчас жутко стыдно. Сколько раз отец снисходительно трепал меня по затылку, приговаривая: «Скромнее надо быть, малыш. Чем сильнее ты выпендриваешься, тем больше народу мечтает окунуть тебя мордой в навоз. И однажды найдется тот, кому это удастся». А тебе кто-нибудь говорил такое, Диц? Впрочем, мне это не помогло.

Возвращаются. Взлетают на ходу полы тяжелых мантий, мертво белеют маски. Минута — и с тихим шорохом опадает защитный барьер очередного вольера. Мерлин, это уже девятый. Мощные у них заглушающие. И петрификус тоже мощный. Впрочем, уже удается шевельнуть челюстью и даже слегка повернуть голову. Диц, не моргая, смотрит на высокую арку выхода, в серых глазах тоскливая беспомощность, по неподвижной бледной щеке скользит крупная прозрачная капля. Держись, враг мой, не смей расклеиваться, ты, конечно, сволочь, но ведь не слабак. Слабаки в Слизерине не выживают. Слышишь, Диц? Раз уж нам суждено так по-дурацки сдохнуть, давай сделаем это достойно. Странно вообще, почему они нас сразу не заавадили. Может, нужны зачем-то? Брай, встряхнись, у нас еще есть шанс! Челюсть чугунная, язык, как кувалда…