Дэвид Геммел - Волчье Логово

— Что это?

— Готиры трубят отступление. — Вишна сел и закрыл глаза. Его дух вылетел из замка и сразу вернулся обратно. — Прибыл гонец от императора. Осада снимается. Все кончено, Экодас! Мы будем жить!

Ангел выглянул во двор. Готиры отходили в боевом порядке, молча, по трое в ряд. Он вдел в ножны меч и сказал защитникам:

— Сдается мне, мы победили, ребята! Орса-хан влез на поваленную мебель, глядя вслед солдатам, а потом обнял Ангела и расцеловал его в корявые щеки. Остальные надиры вскинули Ангела на плечи с криком “ура”.

Мириэль, глядя на это, улыбнулась, но улыбка ее тут же и померкла. Мертвые лежали повсюду. Снизу вышел Кеса-хан, ведя за собой женщин и детей.

— Твой отец убил Цу Чао, — сказал он Мириэль, избегая смотреть ей в глаза. — Мы обязаны победой тебе, Мириэль.

— Она далась нам дорогой ценой.

— Да, немалой. — Шаман потрепал по голове немого мальчика. — Но будущее за нами. Без тебя мы стали бы пылью на ветру. Я желаю тебе всего самого лучшего.

— Не могу поверить, что все кончилось, — прерывисто вздохнула она.

— Кончилось? Нет. Окончена только эта битва — но впереди будут другие.

— Не для меня.

— И для тебя тоже. Я бывал в будущем, Мириэль. Ты — дитя войны и всегда останешься такой.

— Увидим. — Она повернулась навстречу Ангелу, глядя в его изборожденное шрамами лицо и мерцающие серые глаза. — Похоже, нам все-таки дали время.

— Похоже. — Ангел посадил мальчика себе на плечо. Тот с радостным смехом взмахнул деревянным мечом.

— Ты умеешь обращаться с детьми. Он тебя обожает.

— Он храбрый парнишка. Пошел со мной в подземелье и бросился на чудище с горящим факелом. Ты видела?

— Нет.

— Кто будет заботиться о нем? — спросил Ангел у Кеса-хана.

— Я сам. Он будет мне как сын.

— Хорошо. Я буду навещать вас иногда и смотреть, как ты с ним обращаешься. — Он спустил мальчика вниз, и шаман увел его. Ребенок помахал Ангелу деревянным мечом. Гладиатор усмехнулся. — Ну, и что же теперь? — спросил он Мириэль.

— Я беременна, — сказала она, глядя в его светлые глаза.

— Я знаю. Дардалион сказал мне.

— Меня это страшит.

— Тебя? Воинственную королеву Кар-Барзака? Не верю.

— Я не имею никакого права просить, но…

— Не говори ничего, девочка. Старый Ангел будет рядом. Всегда. И так, как ты захочешь.

Нездешний остановил коня под стенами Дрос-Дельноха. Карнак подъехал к нему.

— Война зовет, — сказал правитель.

— Уверен, что победа будет за вами, генерал, — как всегда.

— Надеюсь, — засмеялся Карнак и тут же перестал. — Ну а ты, Нездешний? Как будем жить дальше?

— Что бы мы ни сказали сейчас, на будущее это не повлияет никоим образом. Я тебя знаю, Карнак. Всегда знал. Главное для тебя — власть, и память у тебя длинная. Ты не забудешь смерти своего сына и когда-нибудь обвинишь в ней меня — или моих родных. И у меня тоже есть о чем вспомнить. Мы враги, Карнак, и останемся ими.

— Невысокого же ты обо мне мнения, — криво улыбнулся Карнак. — Быть может, я в чем-то тебя и виню, но ты неправ. Я готов забыть прошлое. Ты спас мне жизнь и тем самым, возможно, избавил страну от разорения. Вот о чем я буду помнить.

— Все может быть, — сказал Нездешний и повернул коня к Лунным горам.

ЭПИЛОГ

Карнак собрал в Дрос-Дельнохе войско и разбил вентрийцев в двух решающих сражениях при Эрекбане и Лентруме.

В последующие два года Карнака стал одолевать страх: он боялся, что Нездешний однажды явится и убьет его. Вопреки совету Астена он снова прибег к услугам Гильдии, повысив плату за голову Нездешнего.

В розысках участвовала целая армия, но Нездешний исчез бесследно.

Но однажды трое лучших охотников доставили в столицу завернутую в полотно полуистлевшую голову и маленький двойной арбалет из стали и черного дерева. Очищенный череп вместе с арбалетом выставили в дренанском музее, снабдив бронзовой табличкой: “Нездешний, убийца короля”.

Как-то зимой, через три года после этого события и через пять лет после осады Кар-Барзака, арбалет был похищен. На той же неделе, когда Карнак шагал во главе ежегодного Парада Победы, из толпы вышла молодая женщина с длинными темными волосами, держа в руках украденный арбалет.

Она сказала что-то правителю, прежде чем вогнать обе стрелы ему в грудь. К ней подскакал всадник с запасной лошадью в поводу, она вскочила в седло, и стража ее не догнала.

По поводу этого убийства строилось множество догадок: предполагалось, что этих двоих нанял сын вентрийского короля, отец которого был брошен в общую могилу после разгрома при Эрекбане. Говорили также, что женщина — одна из любовниц Карнака, оставленная им ради молодой и красивой. Некоторые очевидцы уверяли, что узнали во всаднике Ангела, бывшего гладиатора. Женщину не узнал никто.

Карнаку устроили пышные похороны. Две тысячи солдат шли перед колесницей, везущей тело. По всей Королевской улице толпами стояли люди, оплакивая, как гласила надпись на могильном камне, “величайшего из дренайских героев”.

Череп Нездешнего продали с аукциона восемь лет спустя. Купил его готирский купец Мадзе Чау по поручению своего клиента, таинственного вельможи, обитающего в готирском городе Намибе. Когда купца спросили, почему чужеземец платит такие деньги за череп дренайского убийцы, он только улыбнулся и развел своими белыми руками.

— Но вы-то должны знать! — настаивал хранитель музея.

— Уверяю вас, я не знаю.

— Но вы заплатили такую непомерную цену!

— Мой клиент очень богат. Я много лет управляю его капиталами.

— Он что, был другом Нездешнего?

— Да, кажется, так.

— Но что он будет делать с черепом? Выставит у себя во дворце?

— Вряд ли. Он сказал мне, что намерен его похоронить.

— Пятьдесят тысяч рагов только за то, чтобы похоронить? — изумился хранитель.

— Этот человек сам придумывает концы своих историй, — сказал Мадзе Чау.