Диана Удовиченко - Зеркала судьбы. Изгнанники

Разойдясь в разные концы шеренги, они с эльфом медленно двинулись вдоль строя, оглядывая каждого: прикладывали ладонь ко лбу, оттягивали веки, потом о чем-то спрашивали и переходили к следующему. Наконец ушастый оказался напротив меня и снизу вверх заглянул в глаза. Я слегка нахмурилась, давая понять, что его приближение меня не радует. Но мальчишка снова проявил недюжинную выдержку, твердо заявив:

– Осмотр должны пройти все, – и протянул ладонь к моему лбу.

Понимая, что время для выяснения отношений между расами не самое подходящее, я смирилась и позволила ушастому ощупать мне лицо и даже оттянуть веки.

– Все в порядке, – тихо сообщил он.

Встретившись у середины строя, эльф с Атиусом перебросились парой коротких фраз, после чего внимательно обследовали друг друга.

– Джилер, выйди из строя, – приказал волшебник, обращаясь к высокому худощавому охраннику. – И ты тоже, – кивнул он бородатому немолодому погонщику. – Остальным разойтись. Всем отдыхать. Располагайтесь так, чтобы быть друг у друга на виду. Трупы отнести за стену. В ратуше устроить лазарет. Десятникам проследить. Дик! – Он указал на Джилера и погонщика. – Этих связать!

– Почему меня связать? – возмутился Джилер.

– И я тоже не согласный! – подхватил погонщик.

– Послушайте, это для вашей же пользы, – устало объяснил Атиус. – У вас жар, глаза покраснели. Возможно, вы всего лишь простудились в дороге. К утру, если болезнь не проявится, мы вас освободим. Если же это признаки бешенства – веревка спасет в первую очередь вас самих. Погонщик оттолкнул руку Дика, который тянулся к нему с веревкой:

– А если, пока мы будем связаны, взбесится кто-то еще и убьет нас?

– У тебя нет выхода, – ответил Атиус. – А я позабочусь, чтобы этого не произошло. Слушайте все! – выкрикнул он. – Объявляется военное положение! Всех, кто не подчинится моему приказу, буду считать дезертирами и убивать на месте. Это относится не только к охране, но и ко всем остальным.

В подтверждение своих слов маг сотворил крупный пульсар и показательно подкинул его на ладони. Погонщику пришлось смириться. Дик устроил его и Джилера со всем возможным удобством: расстелил в ратуше походные одеяла, усадил на них больных и старательно опутал их по рукам и ногам. В десятке шагов разместили двух других зараженных, которые продолжали реветь и извиваться.

– Благо, веревок в караване хватает. Боюсь, сейчас это единственное действенное лекарство, – грустно пошутил Атиус. – Зирум, Версум, граф Дейнариэл, останьтесь, – немного подумав, добавил: – и ты, Мара, тоже.

Мы впятером уселись около костра, и волшебник устроил нечто вроде маленького совета. Поначалу я удивилась, с чего бы это он пригласил и меня, обычного воина. Но маг сразу же развеял мое недоумение, пояснив:

– Ты первая почувствовала опасность, Мара. Нам пригодится твое чутье. Кроме того, насколько я знаю, орки – чрезвычайно выносливый народ. Взять хотя бы вашу устойчивость к магическому воздействию. Конечно, здесь мы имеем дело не с чарами, но возможно, твой организм окажется достаточно крепким и не подвергнется заражению. То же самое относится и к вам, граф. Может быть, болезнь распространяется лишь на людей.

Ушастый, которому вовсе не понравилось такое сравнение, уныло кивнул. Если бы мы догадывались, какой ужас ждал нас впереди, вряд ли стали бы придавать значение дурацким мелочам!

Выкрики бесноватых сделались как будто громче. Я прислушалась. Точно: теперь рычало, выло и визжало уже не два голоса, а четыре. Дейнариэл тоже навострил длинные уши, потом подскочил и побежал к ратуше. Пользуясь его отсутствием, я спросила Атиуса:

– А ты не думаешь, что он и есть причина странной болезни? Почему ты ему веришь? Маг усмехнулся:

– До конца я не верю никому, Мара. Ясно, что с парнем что-то нечисто. Но если он – враг, то пусть лучше будет на глазах, чем прячется в тени. И потом, интуиция говорит мне: кем бы ни являлся граф и какие бы цели ни преследовал, заразу напустил на нас не он. Слишком большой риск – уничтожить караван и остаться одному на неизученной территории в опасное время. Нет, если бы у него и была такая задача, он сделал бы это на подходе к Нордии. Скорее всего, эльф просто натворил что-то в империи – зная вспыльчивость и высокомерие аристократов Далирии, думаю, убил кого-нибудь на дуэли, и теперь скрывается от закона. Нет, Дейнариэл здесь не при чем. Я подозреваю, что мы столкнулись с пресловутым проклятием Безымянных земель.

Слова, которые вертелись у всех на языке, были произнесены. Судя по лицам магов, они разделяли мнение Атиуса. Да что там, и я была почти уверена в его правоте, хоть и не хотела признаваться в этом даже себе. Но все сходилось. Эльф, вернувшись, сообщил:

– У тех двоих тоже начался припадок.

Это известие никого не удивило, все мы в глубине души знали, что причина недомогания парней – вовсе не простуда. Не те это были люди, чтобы, подобно старикам или младенцам, слечь от прохладного ветерка. Воцарившееся тяжкое молчание нарушил Версум:

– Может быть, следует покинуть форт?

– Нет смысла, – тут же ответил Атиус. – Так ведь, Мара?

– Это есть и вокруг крепости, – кивнула я.

– Тогда как можно избежать дальнейшего распространения заразы? – настаивал молодой волшебник. – Разумнее всего было бы оставить трупы и больных здесь, а самим уйти… – он хотел добавить что-то еще, но его прервал грубый выкрик:

– Что делать, говорите? – к костру шагнул Най. В руках его ярко полыхал большой факел. – Что делать? Вот уж задача! Я покажу вам, что надо делать, мудрецы слабоумные!

Обойдя костер, он ринулся к дому, возле стены которого лежали обезумевшие люди.

– Сжечь! – орал он на бегу. – Сжечь чумных, пока все не передохли – и дело с концом!

– Кажется, я все же в нем ошибался, – удрученно проговорил Атиус и сделал короткий пасс одной рукой.

Словно бы споткнувшись на ровном месте, Най тяжело грянулся оземь. Ясное дело, ни о какой антимагии он и не вспомнил, так что заклятие достало его мгновенно. Волшебник небрежным щелчком загасил покатившийся по земле факел, тихо, почти шепотом сказал:

– Подойди.

Странно, но этот едва слышный голос перекрыл разговоры сидевших поодаль охранников и буйные вопли зараженных. От ярости Ная не осталось и следа. Поднявшись, он съежился, словно даже стал меньше ростом, и побрел к Атиусу, всем своим униженно-покаянным видом напоминая шакала, который ползет на брюхе к сильному хищнику. Чародей медленно раскрыл ладонь, на которой замерцал крохотный голубоватый огонек. Атиус перебирал пальцами, заставляя язычки пламени плясать и подрагивать в руке. Казалось, он бездумно любовался игрой огня и даже не поднял глаз на дрожащего парня.