Галина Гончарова - Средневековая история

— Ее сиятельство графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.

Лиля величественно воздвиглась в дверях. И на несколько секунд замерла, давая себе возможность оценить местное общество — а обществу — осмотреть себя.

Отлично!

В обществе были десятка три мужчин — и столько же дам. Кто с женой, кто с детьми… Лиля довольно потерла лапки. Вот она — реклама. За отсутствием телевизора и топ-моделей — новинки будет представлять и рекламировать их создательница.

И Лиля поплыла вперед. В голове крутилось «Она прошла, как каравелла по зеленым волнам…». И почему-то пыталось заменить каравеллу на коровеллу. Видимо, от слова «корова».

Но разыграться комплексу неполноценности не дал барон Авермаль.

— Графиня! Ваше сиятельство! Вы сегодня ослепительны!

Склонился к пухлой ручке с брачным браслетом, еще раз пять восхитился ее красотой — и утащил представлять собравшимся.

Следующий час Лиля просто была нарасхват. Не хуже поп-звезды в захолустном Козловске. Ее буквально рвали на части. Сначала именитые мастера и купцы, которые кое-что уже прослышали про ее сотрудничество с Хельке и столяром, а потом их жены. Тех, правда, интересовала не столько Лиля, сколько прическа, украшения, платья…

Лиля специально надела все новое и интересное… а уж веер вообще оказался писком моды. Особенно когда Лиля чуть поиграла им, постреляла глазками из-за сложенного веера и показала, как правильно им обмахиваться, чтобы привлечь внимание к декольте. Или к лицу…

Дамы хищно потерли ручки.

Лиля и не сомневалась, что в мастерской у Хельке будет полный аншлаг. Ведь веер не может быть только один. И его можно делать из самых разных материалов. Не-ет… одним никак нельзя ограничиться. Такая новинка!

На пять лет у Хельке будет монополия. И они с эввиром даже договорились о клейме.

Хельке ставил свое — цеховое. Букву «Х» в окружении цветов. Но… когда ювелир предложил добавить к этому какой-нибудь знак Лилиан Иртон хотя бы и ее герб — Лиля откровенно опешила.

Это как?

Она еще не знает, что с мужем делать, а тут — клеймо? А если у нее что не так пойдет?

Нет уж, ничего связанного с мужем она делать не будет. Да и…

Вот представим — супруг увидит свой герб на веере. Или щетке.

Начнутся расспросы. И выяснится, что дражайшая мадам, вместо того, чтобы подыхать после выкидыша — жива, здорова и резко активна. Да еще и прибыль получает.

Насколько Лиля знала — здесь и сейчас жена считалась собственностью супруга. А такое понятие, как «личная фирма» вообще не принималось в расчет.

Что у тебя может быть личного, дорогая? Ты решила утаить капитал от супруга? А господь заповедовал делиться…

Девушка подумала. И решила — пусть ее символом станет крест. Обычный, красный крест. Как на машинах СМП. В память о той, прежней жизни и о родителях. Здесь такого символа не знали, знаком Альдоная считался круг — и Лиля этим воспользовалась. Хельке обещал поиграть с материалом — и выкладывать ее крест красным. Девушка предложила сердолик. И еще — клялся не упоминать о ней. Никогда и ни за что.

И тут Лиля тоже ему верила.

Пока она для ювелира — источник ценных идей. И ее надо оберегать. Холить и лелеять. А идей у нее много, на всех хватит…

Один самогон чего стоит. Если им начать торговать — это ж золотое дно. Лиля подумала — и предложила Хельке не называть самогон по имени производителя. И не указывать состав. А придумать особые кувшины с рисунком — и продавать его в нескольких видах.

Для медицинских целей — нет. Тут это не использовалось. А вот с добавками ягод, настоянный на тех или иных травах…

Вопросом оставалось название, но в памяти всплыли «Столичная», «Беленькая», «Белочка»…

Так и пошло. Чистый спирт — «Беленькая». Настойка на орехах «Белочка». Разных видов.

На ягодах — «Клюковка». Или там «Смородинка»…

Смотря на чем настаивать будем. Вот первооснова — та остается неизменной. Самогон. Чистый. Двойной перегонки. Но это Хельке будет гнать.

С помощью дво- и троюродных, братьев, племянников, свойственников… эввиры вообще крепко держались друг за друга. И неудивительно. Когда тебя резко не любят — начнешь тут своих ценить.

Программа вечера была проста.

Тусовка.

Ужин.

Танцы.

Тусовка для Лили прошла успешно.

Ужин не порадовал. Ибо жрать на ночь — не стоило. Но один раз… ладно уж! Все равно еще танцы впереди… сколько нажрешь, столько и потратишь… Так что Лиля отдала должное тушеному мясу в вине, хлопнула бокал местной кислятины и даже попробовала запеченное яблоко в сахаре.

Немного. Но обычно она себе и того после шести вечера не позволяла.

А танцы…

Хорошо хоть Лиля заранее шепнула барону, что не танцует. Дескать, супруг очень не одобрямс. Барон сочувственно покивал — и Лилю никто не приглашал. Ну не будет же она объяснять, что не умеет танцевать!

Лилиан Брокленд умела, да. А вот Лиля…

Увольте.

Не хочу.

А учиться? А время есть?

Да и… лучше когда оно есть — еще десяток приседаний сделать. Или попробовать отжаться. Хотя бы от стенки. Пока получалось плохо, живот мешал. Но это только пока.

Она справится. Похудеет, постройнеет, наладит свой быт…

Хорошо уже то, что ожирение у Лилиан было по равномерному типу. Не брюхо и ягодицы размером с подушки — нет, это тоже, но и плечи, и руки и ноги… одним словом — жир распределялся равномерно. И стекал — также равномерно.

Неприятно, конечно, было смотреть на себя — такую. Но Лиля замечала изменения. И платья показывали, что она права, обвисая то там, то тут…

Главное, чтобы кожа обвисать не начала. Но вроде пока как нет?

Упражнения, упражнения и упражнения. И… правда что ли танцами заняться?

— Ваше сиятельство…

Патер подкрался как приступ аппендицита — незаметно.

Лиля тут же склонила голову, выполнила все предписанные «па» и попросила благословения. Которое тут же и получила.

— вы не танцуете…

— Я обещала супругу…

При упоминании супруга патер поморщился, но тут же включил обаяние на всю мощность. А почему бы нет?

Лилиан Брокленд он мог бы и охмурить, насколько Лиля осознавала свою «реципиентку» — та была весьма неравнодушна к красивым парням. Но Лилю…

Поверьте, общага мединститута — далеко не монастырь. И нравы там более чем свободные. Но Аля и там хранила верность Леше. Почему?

Да просто никого лучше, умнее, добрее и красивее она не встречала. По отдельности — было. Но ее мужчина… для нее Алексей был сосредоточием всех мыслимых и немыслимых добродетелей. И она бы просто не поняла, если бы ей сказали, что Алексей — не красавец. Или что он бывает строгим и даже жестоким…