Аркадий Степной - Сердце в броне

— А ты?

— Я? — Он вздохнул. — Я заранее принял противоядие. Наверное, зря…

Через десять минут ворота открылись, а со стен вниз полетело выбрасываемое оружие. Рыцари и воины-найманы вошли в замок и взяли его под контроль. Вслед за ними замок заполонили серые куртки тайной службы. Через час раскрасневшийся Злотарь встретился с королем Георгом и графом Честером.

— Ну? — нетерпеливо спросил у него граф.

— Все в порядке, — кивнул Злотарь. — Весточка ушла по назначению. Пес узнает о беременности баронессы.

Граф с облегчением вздохнул.

— Я уже и не верил… — начал было он, но сам же себя и оборвал: — Впрочем, это только часть дела. Впереди самое трудное.

Он посмотрел на короля. Георг был мрачен и молчалив.

— Ваше величество, — тихо сказал граф, — нужно отдать приказ. Мы подошли к развязке, и необходимо сделать последний шаг.

Георг, по-прежнему не говоря ни слова, кивнул. Граф посмотрел на Злотаря:

— Ну все. Отправляйся с богом. И помни, если что-то пойдет не так… умри.

Злотарь поклонился и вышел. Граф подошел к королю и сел с ним рядом.

— Все идет по плану, и я не понимаю вашу грусть, ваше величество.

Георг безрадостно усмехнулся:

— Мы играем чужими судьбами со страшной легкостью, Честер.

— Такова наша ноша, ваше величество, и нужно ее нести.

Георг посмотрел ему в глаза.

— Она моя сестра, Честер, — сказал он с затаенной болью. — А я уже дважды разбил ей сердце. Вначале выдав ее за нелюбимого человека. А потом разлучив с ним же, но уже любимым. Рустам сел на коня и, даже не выслушав ее, уехал в неизвестном направлении. И сейчас мы продолжаем играть в свои игры, а она плачет в соседней комнате.

Граф Честер был чужд сентиментальности. Если он кого-то и любил, то, наверное, только этого молодого короля, сидящего рядом ним. Да и любовь эта была особой, напрочь лишенной романтики и пронизанной заботами о королевстве.

— Мы найдем Рустама, — сказал он спокойно, — и, если нужно, вернем его.

— Ага, — невесело поддакнул Георг, — и заставим жить с моей сестрой, изображая из себя хорошего мужа. Не так ли?

— Ну, — абсолютно серьезно отозвался граф, — если будет нужда, то почему бы и нет, ваше величество.

— Честер, Честер, ничего-то ты не понимаешь. Ладно, — голос короля потвердел, — в одном ты прав: мы подошли к развязке, и нужно разыграть ее достойно, чтобы все это было не зря.

Луинэль Монтейро, барон Винроэль, вошел в сапфировый кабинет герцога Эландриэля и почтительно замер. Окна были наглухо закрыты, а в камине сгорало целое бревно, но герцогу было холодно. Сильный приступ угольной лихорадки скрутил его тело. На щеках высыпали черные пятна, остро выступали кости черепа, ему было плохо. Но голос герцога был полон жизни, злой и упрямой.

— Я слышал, что скоро у барона Гросбери будет сын или, может, дочь, неважно. Нужно его поздравить, мой добрый Луинэль, а заодно и баронессу, так славно разбавившую свою кровь.

Барон Винроэль опустил взгляд.

— Ты знаешь, — продолжил герцог едким, кислотным тоном, — а граф Вальмонд, напротив, умер. А ведь были и такие, кто прочили его в регенты. Как причудливо изгибаются судьбы.

Барон продолжал молчать, сосредоточенно изучая замысловатый узор на ковре под ногами. Герцог закашлялся и захрипел.

— Проклятая болезнь, — прорычал он, и впервые его голос прозвучал искренне. — К черту ее! Не будем омрачать праздник. Лучше погрузимся в воспоминания. Помнишь Лотара? Славный был эльф. Жалко, умер. Говорят, что вино не пошло ему впрок.

Барон продолжал молчать.

— Но нам-то нечего бояться, — усмехнулся герцог. — Мы-то с тобой умеем пить, Луинэль. Подойди.

Барон сделал несколько шагов, глухо постукивая деревянной ногой.

— Ближе, — прохрипел герцог.

Барон подошел ближе, все так же не поднимая взгляда. Герцог встал, было видно, каких усилий ему это стоило, но он, казалось, хотел забыть про свою болезнь. Он взял пыльную бутыль и, расплескивая вино, дрожащей рукой наполнил высокий хрустальный бокал доверху.

Барон поднял голову, глаза его были совершенно спокойными. Герцог взял бокал и протянул его барону.

— Выпей за здоровье барона Гросбери и его славной женушки.

Барон не сдвинулся с места, смотря на герцога странным, изучающим взглядом. Кровь бросилась герцогу в лицо.

— Пей! — выкрикнул он.

Неожиданно силы оставили его, пальцы разжались, и бокал упал на пол, расплескав свое ядовитое содержимое по ковру. Герцог захрипел, пошатнулся и обрушился на четвереньки рядом с бокалом.

— А-а-э-э… — прохрипел он бессвязно, силясь позвать на помощь.

— Ну наконец-то, — выдохнул барон.

Он присел на корточки рядом с хрипящим герцогом и безмятежно улыбнулся:

— Угольная лихорадка, как удобно.

— А-а-э-э…

— Что? А, понимаю, вы удивлены, мой герцог. Ведь снадобье от лихорадки вам давали не кто-нибудь, а жрецы Неиклота. — Барон покачал головой. — А ведь удивляться нечему. Помните документы, которые я по приказу вашего отца выкрал у верховного конклава? Я еще советовал вам их вернуть, но вы решили продолжить игру. И даже более, вы решили, что я, как бедняга Лотар, безропотно пойду на смерть. Вы ошиблись… дважды!

Герцог упал, перевернулся на спину и схватился за горло. Из почерневшего рта вывалился лиловый язык. Последние конвульсии сотрясли тело, и он умер.

Барон убедился в его смерти, встал и громко произнес:

— Все кончено!

Потайная дверь бесшумно открылась. В комнату шагнул худой эльф с грубым, некрасивым лицом. Барон подошел к нему и преклонил колено.

— Герцог умер — да здравствует герцог! — Он почтительно поцеловал руку Ториэля.

Ториэль хлопнул в ладоши. Двери распахнулись, и в комнату вошли лучники, а вместе с ними две фигуры в широких жреческих плащах и глубоких капюшонах, скрывающих лица.

— Как вы предусмотрительны, ваше высочество, — шепнул барон. — Нужно засвидетельствовать смерть вашего отца и как можно скорей объявить об этом.

Ториэль слабо улыбнулся:

— Встаньте, барон.

Глава тайной полиции не заставил себя упрашивать. Ториэль печально вздохнул и громко объявил:

— Мой отец умер, господа.

В то же мгновение лучники набросились на барона Винроэля и, грубо скрутив его, уткнули лицом в пол. Барон, несмотря на деревянную ногу, был великолепным бойцом. Но его захватили врасплох, да и скрутили его не обычные лучники, а тщательно отобранные Ториэлем головорезы, преданные как собаки только ему одному.

— За что? — прохрипел барон.

Ториэль ему не ответил. Он сделал шаг назад и, поморщившись, приказал: