Кристофер Паолини - Эрагон

Использование магии вконец истощило его силы, лоб покрылся каплями пота, он с трудом переводил дыхание. Пришлось остаться сидеть под той же елью, поскольку до лагеря ему было сейчас явно не дойти. Эрагон сидел, бездумно наслаждаясь покоем, но вдруг сознание его пронзила некая мысль, сперва показавшаяся ему абсурдной: «А что, если попробовать увидеть то, что я придумал сам, или то, что мне снилось? Интересно было бы взглянуть, что способно явить мне мое собственное воображение?» Он даже улыбнулся, предвкушая подобное зрелище.

Мысль эта оказалась настолько соблазнительной, что устоять он не смог и снова склонился над водой. «Ну, и чей же образ мне вызвать?» — задумался он. Перебрав несколько вариантов, он отверг их один за другим, но тут вспомнил приснившуюся ему прекрасную женщину в темнице.

Мысленно представив себе красавицу, он произнес заклинание и стал ждать, внимательно глядя на воду. Ждал он долго, но на поверхности воды так ничего и не появилось. Разочарованный, он хотел уже завершить действие магии, как вдруг черная, как чернила, тьма затянула поверхность воды. Во тьме поблескивал свет — одна-единственная свеча освещала каменные стены темницы, а женщина из его сна лежала, свернувшись клубком, на лежанке в углу. Вдруг она подняла голову, откинула назад темные тяжелые волосы и посмотрела прямо на Эрагона. Он так и замер. И такова была сила ее взгляда, что по спине у него пробежал холодок. Взгляды их на мгновение встретились, но тут же женщина вся обмякла и потеряла сознание.

Поверхность воды вновь стала светлой и прозрачной. Эрагон отпрянул от камня, хватая ртом воздух.

— Этого не может быть! — в страшном волнении воскликнул он. («Нет, она не настоящая, она же мне просто приснилась! Как она могла узнать, что я смотрю на нее? И как мне удалось представить себе какой-то донжон, в котором я никогда не был? — Эрагон даже головой потряс, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Неужели тот сон был пророческим?»)

Мысли его были прерваны знакомым ритмичным хлопаньем крыльев. Он бросился назад и увидел, как на поляну садится Сапфира с Бромом на спине. Только теперь меч его был в крови, борода тоже перепачкана кровью, лицо страшно искажено.

— Что случилось? — спросил Эрагон, опасаясь, что старик ранен.

— Он еще спрашивает! — сердито воскликнул Бром. — Ничего особенного: я просто пытался исправить то, что ты натворил! — И он с силой взмахнул мечом, с меча так и полетели брызги крови. — Ты знаешь, к чему на этот раз привели твои «фокусы»?

— Я не позволил ургалам схватить тебя! — гордо ответил Эрагон, чувствуя холодок в желудке.

— Да, это точно, — проворчал Бром, — но твоя выходка чуть тебя не убила! Ты же два дня проспал! Там было двенадцать ургалов. Двенадцать! Но где тебе было об этом задуматься! Ты бы их с удовольствием и прямо в Тирм зашвырнул! Обрадовался! Между прочим, вполне достаточно было бы залепить каждому из них камнем по башке. Нет, тебе этого было мало, ты решил всех наземь свалить, да только зачем-то в живых оставил… Видимо, чтобы потом они могли очухаться и удрать. А я целых два часа их выслеживал. Только трое все равно удрали, даже Сапфира мне помочь не смогла!

— А я и не собирался их убивать, — заносчиво заявил Эрагон, чувствуя себя очень маленьким и жалким.

— В Язуаке ты думал иначе.

— Ну, тогда у нас выбора не было, и я еще совсем не умел магией управлять. А на этот раз было бы чересчур…

— Ах, чересчур! — вскричал Бром. — Тебе не покажется, что «было бы чересчур», когда ургалы до нас доберутся! Они ведь и не подумают проявлять подобное «милосердие». И зачем, скажи, ну зачем ты себя-то им показал?

— Ты же сказал, что они обнаружили следы Сапфиры. Так не все ли равно, если они и меня увидели? — попытался оправдаться Эрагон.

Бром воткнул лезвие меча в землю и сердито сказал:

— Я сказал, что они, возможно, нашли ее следы. Наверняка я этого не знал. Они вполне могли решить, что преследуют каких-то случайных путников, которых стоит ограбить. Но теперь-то они, естественно, все поняли. Еще бы: ты ведь приземлился прямо у них перед носом! А поскольку ты милостиво даровал им жизнь, они теперь разбежались во все стороны, как тараканы, и распространяют весьма вредные для нас слухи. Возможно, слухи эти вскоре достигнут и королевского дворца. — Бром негодующе воздел руки. — Мальчишка! Да ты после этого не заслуживаешь звания Всадника! — Он поднял с земли меч, подошел к костру и, вытащив откуда-то из кармана тряпицу, принялся яростно оттирать лезвие.

Эрагон стоял как статуя, не зная, что сказать. Он попытался мысленно спросить совета у Сапфиры, но та отвечала лишь: «Поговори с Бромом».

Эрагон нерешительно подошел к костру и спросил:

— Тебе будет легче, если я скажу, что мне очень жаль? Бром вздохнул и сунул меч в ножны.

— Нет, не будет, — проворчал он. — Своими переживаниями ты уже ничего не исправишь. — Он ткнул Эрагона в грудь пальцем и сурово на него посмотрел: — Ты сделал на редкость неудачный выбор, парень, и теперь твои необдуманные действия могут иметь самые опасные последствия. И, между прочим, ты сам чуть не умер. Чуть не умер, Эрагон! Пойми это! И постарайся отныне думать как следует, прежде чем начнешь действовать. Именно для этих целей у нас в голове мозги, а не камень! Эрагон, совершенно пристыженный, только кивнул. Но, чуть погодя, все же сказал:

— А вообще-то все не так уж и плохо. Ведь ургалы и так обо мне знали, им даже приказано было взять меня в плен.

От удивления Бром даже глаза выпучил, забыв о трубке, которая так и осталась нераскуренной торчать у него во рту.

— Ничего себе «не так плохо»! Да все, оказывается, даже хуже, чем я думал! Сапфира сказала мне, что ты разговаривал с ургалами, но о приказе пленить тебя не упоминала. — Торопливо, глотая слова и запинаясь, Эрагон пересказал Брому свой разговор с ургалами, и тот задумчиво протянул: — Значит, у них теперь даже вожак есть? Вот уж не думал!

— Есть, — кивнул Эрагон.

— А ты, значит, решил оставить его требования без внимания, наговорил ему грубостей и напал на его подчиненных? — Бром покачал головой. — М-да-а… Плохо дело. Зря ты их всех не перебил! Теперь тебе твоего проступка не простят. Что ж, поздравляю: ты только что приобрел на редкость опасных врагов!

— Но я ведь уже сказал, что ошибся и мне очень жаль, что так вышло! — надулся Эрагон.

— Вот именно, ошибся! — сверкнул глазами Бром. — Но больше всего меня тревожит тот, кого ургалы называли своим «хозяином».

— Как же нам теперь быть? — жалким голосом спросил Эрагон.

Помолчав, Бром сказал:

— Понадобится по крайней мере недели две, чтобы твоя рука хоть немного зажила. Что ж, это время можно потратить с большой пользой: вбить тебе в башку хоть немного здравого смысла. Полагаю, это было отчасти и моей ошибкой: я научил тебя, как обращаться с магическими заклинаниями, но не объяснил, когда следует их применять. А это, как я уже говорил, требует большой осторожности, тебе же ее явно не хватает. Учти: вся магия Алагейзии не пойдет тебе на пользу, если ты не будешь знать, когда и в каком количестве ее следует применить.