Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Ваше преосвященство!

У меня хорошие новости. Заговор раскрыт и уничтожен с корнем. Его вдохновителями были Корстен дан Вюрмс, сын лорд-губернатора, и Карлотта дан Эйдер, магистр гильдии торговцев пряностями. Они будут допрошены, а затем наказаны надлежащим образом, чтобы все наши люди осознали, какова цена измены. По-видимому, Давуст пал жертвой гуркского шпиона, уже давно скрывающегося в городе. Убийца по-прежнему на свободе, но теперь, когда заговорщики у нас в руках, не потребуется много времени, чтобы поймать его.

Я распорядился поместить лорд-губернатора Вюрмса под строгий арест. Измена сына ставит под сомнение надежность отца, и он в любом случае был лишь помехой для управления городом. Я отошлю его к Вам со следующим кораблем, чтобы Вы со своими коллегами из закрытого совета решили его участь. Вместе с ним прибудет некий инквизитор Харкер, ответственный за смерть двух заключенных, которые могли бы предоставить нам ценную информацию. Я допросил его и полностью уверен, что он не участвовал ни в каком заговоре. Тем не менее он повинен в некомпетентности, что в данном случае равнозначно измене. Его наказание я оставляю на Ваше усмотрение.

Гурки начали штурм на рассвете. Их отборные отряды ринулись вперед к городу, имея при себе заранее сделанные перекидные мостки и осадные лестницы, и были встречены убийственным залпом пятисот наших арбалетов, размещенных вдоль стен. Попытка была отважной, но опрометчивой, она была отражена и вызвала большие потери в их рядах. Лишь два самых дерзких отряда сумели добраться до нашего рукотворного пролива, и там их мостки, лестницы и люди были быстро смыты сильным течением, которое в определенное время суток устремляется из моря в залив — счастливый и непредвиденный дар природы.

Сейчас пространство между каналом и передовыми линиями противника завалено гуркскими трупами, и я отдал своим людям приказ стрелять в любого, кто попытается оказать помощь раненым. Стоны умирающих и вид разлагающихся на солнце тел окажут нам услугу, ослабив их боевой дух.

Хоть мы и почувствовали первый вкус победы, на самом деле этот приступ был устроен ради того, чтобы прощупать нашу защиту, не более. Пока что командующий гурков лишь окунул палец в воду и проверил температуру. Не сомневаюсь, что следующая атака будет совершенно иного масштаба. Три мощные катапульты, собранные в четырехстах шагах от наших стен и способные забрасывать каменные глыбы прямо в Нижний город, еще стоят без дела. Возможно, гурки хотят захватить Дагоску, не разрушив ее, однако если мы продолжим сопротивляться, их колебания продлятся недолго.

Определенно, людей у них хватает. Все новые и новые гуркские солдаты ежедневно потоком текут на полуостров. Над войском ясно видны штандарты восьми легионов, и мы заметили там отряды из всех закоулков Кантийского континента. Против нас собрано огромное воинство, возможно, пятидесятитысячное или больше. Император гурков Уфман-уль-Дошт выслал все свои силы к нашим стенам, но мы будем держаться крепко.

Ждите скорых вестей. До тех пор — служу и повинуюсь.

Магистр Карлотта дан Эйдер, глава гильдии торговцев пряностями, сидела на стуле, сложив руки на коленях, и делала все возможное, чтобы сохранить достоинство. Ее кожа побледнела и маслянисто блестела, под глазами залегли черные круги. Ее белые одежды были испачканы тюремной грязью, волосы потеряли блеск и безжизненно свисали вдоль щек. Без румян и драгоценностей она казалась старше, но все же была по-прежнему прекрасна.

«В каком-то смысле даже прекраснее, чем прежде. Красота почти догоревшей свечи».

— У вас усталый вид, — произнесла она.

Глокта поднял брови.

— Последние несколько дней были тяжелыми. Сначала допрос вашего сообщника Вюрмса, потом еще одна мелочь — атака гуркской армии, расположившейся под нашими стенами… Но вы тоже выглядите изможденной.

— Пол в моей крошечной камере не слишком удобный, а кроме того, у меня есть другие заботы. — Она подняла взгляд на Секутора и Витари. Те стояли по обе стороны от нее, прислонясь к стене и скрестив руки на груди, в масках, суровые и неумолимые. — Скажите, мне предстоит умереть в этой комнате?

«Несомненно».

— Там будет видно. Вюрмс уже рассказал почти все, что нам необходимо знать. Вы пришли к нему, вы предложили ему деньги за то, чтобы он подделал подпись отца на некоторых документах и от имени губернатора отдал приказ определенным караульным, — коротко говоря, за то, чтобы он принял участие в изменнической передаче города Дагоски в руки врагов Союза. Он назвал всех, кто замешан в заговоре. Он подписал признание. Если вам интересно знать, его голова уже украшает городские ворота рядом с головой вашего друга Излика, императорского посланника.

— Рядышком, на воротах, — пропел Секутор.

— Только трех вещей он не смог сделать: объяснить мне ваши мотивы, подписать лист с вашим признанием и раскрыть личность гуркского шпиона, убившего наставника Давуста. Все это я получу от вас. Сейчас.

Магистр Эйдер деликатно откашлялась, аккуратно разгладила спереди свое длинное платье и села, по возможности гордо выпрямившись.

— Я не верю, что вы станете меня пытать. Вы не Давуст. У вас есть совесть.

Уголок рта Глокты слегка дернулся.

«Отличная попытка, я аплодирую. Однако как же вы ошибаетесь!»

— У меня есть совесть, но от нее остался лишь жалкий смятый обрывок! Он не смог бы защитить ни вас, ни кого-либо другого даже от сквозняка. — Глокта тяжело вздохнул. В комнате было слишком жарко, слишком светло, у него болели и слезились глаза, он тер их пальцами во время разговора. — Вы не можете даже предположить, какие поступки мне доводилось совершать. Ужасные, гнусные, непристойные; один рассказ о них вызвал бы у вас тошноту. — Он пожал плечами. — Это мучает меня время от времени, но я говорю себе, что у меня имелись веские причины. Годы проходят, невообразимое становится повседневным, жуткое становится скучным, невыносимое — однообразным. Я прячу все это в темных уголках моего мозга, и вы не поверите, сколько там всего! Поразительно, с чем может жить человек.

Глокта поднял голову, поглядел на Секутора, потом на Витари: их глаза поблескивали решительно и безжалостно.

— Но даже если предположить, что вы правы, — неужели вы серьезно допускаете, что мои практики будут терзаться подобными сантиментами? Что ты скажешь, Секутор?

— Терзаться чем?

Глокта печально улыбнулся.

— Вот видите. Он даже не знает, что это такое. — Он тяжело облокотился на спинку. «Устал. Ужасно устал». Казалось, у него не осталось энергии даже на то, чтобы поднять руки. — Я и так пошел ради вас на всевозможные уступки. Обычно с изменниками столь мягко не обращаются. Вам стоило бы посмотреть, какую взбучку Иней задал вашему другу Вюрмсу. А ведь мы знаем, что он был в этом деле вашим младшим партнером. Он испражнялся кровью в течение своих последних мучительных часов. Вас же пока никто и пальцем не коснулся. Я позволил оставить вам вашу одежду, ваше достоинство, вашу человеческую природу. Вам дана единственная возможность подписать признание и ответить на мои вопросы. Единственная возможность всецело удовлетворить мои требования. Вот все, на что способна моя совесть.