Майя Малиновская - Река времени Книга 9

- А вы, фройляйн Франсин, видели? - спросил он.

- Да, господин Гаруди.

- Простите за стену, это я ее испортил. В порыве исследовательского азарта.

Франсин посмотрела осуждающе, но не стала ничего ему говорить.

- Стену можно починить? - спросил он виновато.

- Я скажу дворецкому. Подождите, немного я принесу ваш завтрак, - сказала Франсин и ушла с подносом.

- А монетка? - спросил Игорь.

Дмитрий решил вопрос радикально, он достал монету и засунул себе в карман.

- Представление окончено. Вы с утра не нашли чем заняться? Эл вам - за фокусника? Загадку мне загадали. Ты никуда не опаздываешь?

- Я не спешу, - ответил Игорь.

- У меня появилась идея. Как совместить приятное с полезным…

Арнольд вошел в кафе. Его новый знакомый уже сидел за столиком. Арнольд что-то сказал подошедшему официанту и направился к Элберету.

- Доброе утро.

Молодой человек будто не слышал, он смотрел на донышко своей кофейной чашки.

Арнольд постоял и повторил:

- Доброе утро, господин Макензи.

Наконец юноша ожил.

- О. Доброе утро. Простите. Задумался.

- Я привык завтракать вот за тем столиком, - пригласил его Арнольд за столик в глубине зала.

Они пересели.

- Будете завтракать со мной? - спросил Арнольд.

- Спасибо, я пил кофе.

- У вас неважное настроение, - заметил Арнольд.

Молодой человек смутился.

- Это пустяки.

- Не выспались.

- Отчего же. Я привык подниматься рано, - он потеребил край скатерти, - Господин Шпитс, я прошу вас мне помочь. Я очень хочу увидеть те свитки своими глазами.

Он умолк, потупившись в стол.

Официант принес обычный завтрак, Арнольд гордился своими постоянными привычками, тем, что его жизнь организована и в ней учтены многие мелочи.

Просьба юноши Арнольда не смутила, в его тоне слышался некий порыв, причины которого он не объяснил, а Арнольду очень захотелось узнать, что ему в тех свитках.

- Вы с таким видом говорите, будто ваша судьба решается, - сказал он тихо.

Арнольд посмотрел на свой завтрак. Он любил есть один, ни на что и ни на кого не отвлекаясь. Молодой человек не позволял ему насладиться моментом утреннего завтрака, пока не настал наполненный разной деятельностью и людьми день. Сегодня у него не будет времени на обед. Днем он подрабатывал, чтобы скопить денег на поездку в Париж. Арнольд задумал показать свои переводы свитков не Хофману, а одному из его французских оппонентов. Собственно, поэтому он делал копии с такой педантичной точностью.

Арнольд смекнул, что мог бы воспользоваться услугами молодого человека. Элберет вызывал в нем симпатию своей подкупающей искренностью.

- Вы знаете латынь? - спросил Арнольд, делая вид, что меняет тему.

- Да. Гувернер вколотил в меня этот язык, - ответил Элберет.

Он пытался скрыть раздражение, но у него не выходило. Он продолжал теребить скатерть, совсем, как обиженный мальчик, которому за столом сделали замечание.

- Что же с вами, друг мой? - сочувственно спросил Арнольд.

Элберет в ответ печально вздохнул.

- У меня был неприятный разговор с господином Макензи этим утром, - он назвал кузена официально.

- Это на не него вы сердитесь?

- Извините мою несдержанность. Я мешаю вам завтракать. Я сыт, поэтому подожду вас в сквере. Если конечно, я не так назойлив, что отбираю ваше драгоценное время.

Арнольду показалось, что юноша готов заплакать. Он стиснул скулы, заиграл желваками, с трудом поднял на него глаза. В этот момент его лицо было совершенно женским.

- Не тревожьтесь. Я позавтракаю, и мы прогуляемся, - заверил Арнольд.

Элберет торопливо ушел.

Арнольд догадался, что между братьями произошел разговор, который был причиной отчаяния молодого человека.

О приятном завтраке пришлось забыть. Мысли бегали, он ел скоро.

Арнольд вспомнил свою юность, он был очень застенчивым, крайне ранимым и необщительным, поскольку его окружение не разделяло его страсть к познанию. Он считал окружающих глупцами. Он обожал учебу, хоть в этом он мог превзойти остальных. Его успехи в постижении гуманитарных наук были для него своего рода трофеем в битве за право чем-то быть в этом мире.

Элберет не казался ему избалованным богатым мальчиком. Он подавал признаки независимого характера. Что ж, если он может ему в чем-то помочь…

Арнольд закончил завтрак чашкой кофе и вышел из кафе. Направляясь к скверу, он по обыкновению купил пару газет.

Элберет ждал его, прохаживаясь вокруг маленького фонтана. Утро было хмурым, должно быть к полудню польет дождь. Хмурым был и Элберет, молодой американец пытался совладать с душевной бурей, но терпел фиаско на глазах у своего старшего знакомого.

- Что же стряслось с вами? У меня чувство, что вы не с кем не смогли поделиться своими терзаниями, - сказал Арнольд, тем самым, предлагая излить душу.

- Что вы. Я не смею. Это семейные неприятности. Было бы некрасиво с моей стороны жаловаться вам. Вы станете меня презирать. - Он подумал. - А может, и нет. Возможно вы, и только вы в этот момент можете меня понять.

Он нервно снял перчатки. Арнольду показалось, что он сейчас швырнет их на тротуар.

- Я хоть вам посторонний, но без труда догадался, что у вас был не просто неприятный разговор со старшим братом, господином Макензи. Вы родные братья?

- Наши отцы - родные братья. Мой отец покинул этот мир четыре года назад, назначив Грегуара распоряжаться деньгами нашей семьи, поскольку моя мать крайне несведуща в денежных делах, а у Грэга подлинный талант зарабатывать деньги на всем. Я завишу от его воли, пока не стану совершеннолетним. Это будто бы дает ему право диктовать мне, каким мне становиться. Я никогда ему не возражал. Но я не могу позволить рушить мои мечты. После знакомства с вами и профессором Хофманом, я понял, как благородна жизнь исследователя, как много труда нужно вложить в открытие, каков должен быть человек, не измеряющий достижения выгодой.

- А в чем же будет моя помощь? Чем я, скромный исследователь, могу помочь вам, кроме примера?

- Покажите мне свитки? Сегодня утром я получил упрек в том, что шагу не могу сделать без кузена, что в своей жизни не совершил ни единого по настоящему мужского поступка. Пусть Рагнар и граф сами ищут пути к тому, чтобы их посмотреть. Если с вашей помощью я увижу их, сам, без покровительства кузена и его друзей, ради своего интереса к науке, это было бы подлинно мужским поступком? Или вы сочтете, мою просьбу мальчишеским самоутверждением?

Арнольд улыбнулся. Это не более чем самоутверждение, но как не поощрить такой порыв. Бедный мальчик.

- Вы спрашивали, знаю ли я латынь? Достаточно, чтобы сделать для вас перевод на любой из пяти языков, которые я знаю, - твердо заявил Элберет.