Андрей Смирнов - Безумная Роща

Сказал ему мальчик:

— Столь же легко буду я распоряжаться и тобой, Ангел-Страж, если мне это понадобиться. Ты знаешь меня, хотя прежде не видел ни разу. Я тот, кто много раз умирал, но никогда не рождался; также можно сказать, что я тот, кто много раз рождался, но никогда не умирал.

Тогда сказал ему Тарнааль:

— Я знаю тебя, господин. Ты — Предсказанный нам, ты — слабейший ребенок в народе, который почитают слабейшим, ты — Судья Стражей! Но скажи, господин, верно ли то, что я делал? Не допустил ли в чем ошибки или небрежения?

Сказал ему мальчик:

— Как мне судить тебя? Ты делал лишь то, что соответствовало твоей природе, и творил лишь то, что полагал должным. Суди себя сам, и если хочешь, чтобы ты был оправдан на этом суде, никогда не задумывайся о том, что и другие творят то, что полагают должным и делают то, что вытекает из их природы.

Сильно удивив Тарнааля теми словами, мальчик исчез, а Владыка Небес, Хранитель Севера, Ангел-Страж Тарнааль отправился наверх сквозь различные области Преисподней. Долго шел он, но наконец миновал владения тамошних Лордов и пересек Преддверие. Вернулся он в Эссенлер и излечил свои раны. Затем отыскал он Келесайна, Повелителя Молний и так сказал ему:

— Спасибо за клинок, который ты подарил мне, ибо он сильно помог мне в битве с чудовищем, которое натравил на меня этот мятежник. Но скажи, что стало с ним?

— Он убит моею рукой, — сказал Келесайн.

Тяжело покачал головой Ангел-Страж и так молвил:

— Плохо, что вы не пленили его и не дождались моего возвращения. Ты уничтожил только его тело и изгнал из пределов Эссенлера его Силу, однако не исключено, что где-нибудь он сможет возродиться и зализать свои раны.

Сказал Келесайн:

— Пусть даже и так. Но если он осмелится вернуться сюда, подвергнем мы его конечной смерти и разрушим не только его тело, но и его Силу, и саму душу!

КОРОЛЬ

(история семнадцатая)

Некой страной правил могучий король. Был он зрелых лет — не вспыльчивый юноша, но и не немощный старец, был он справедлив — не жестокий тиран, но и не безвольная кукла, которой всякий может управлять, как хочет, и был он умен — благодаря не только книжной мудрости, но и большому опыту и природным дарованиям. Хорошо правил он своим королевством, и счастливы были люди, обитавшие в нем. Случались, впрочем, и войны между вассалами короля, и разные преступления, но никогда за время правления этого короля большая беда не приходила в его королевство. Звали короля Тедорих.

Вот, однажды выехал он из своего дворца и в сопровождении свиты отправился в город посмотреть, как живут его подданные. Везде находил он улыбки и слышал радостные приветствия, и были эти улыбки и приветствия для него лучшей наградой за труды и усилия, потребовавшиеся, чтобы привести страну к благосостоянию. Но вот, когда уже собирался он возвращаться обратно, и проезжал по узкому мосту через реку, бросился к его коню отвратительный нищий, и, вцепившись в сапог короля, так крикнул ему:

— Что ты делаешь, слепой безумец?! Как можно скорее оставь это место, ибо не предназначено оно для тебя и подобных тебе!!!

Неприятно удивился король этим словам. В то время подоспели королевские телохранители и оттащили, награждая пинками и затрещинами, нищего от своего господина. Но сказал Тедорих своим телохранителям:

— Оставьте его, ибо я желаю говорить с ним, и определить, какая была допущена к этому человеку несправедливость, за которую он столь сильно возненавидел меня.

Хотел он доставить нищего в свой дворец, вымыть его, накормить и дать ему новую одежду. Однако отказался нищий и от первого, и от второго, и от третьего.

Сказал он:

— Ничего я не возьму от тебя и не стану есть пищи, приготовленной в твоем королевстве.

Спросил его Тедорих:

— В чем причина твоей неприязни ко мне?

Ответил ему нищий старик:

— Ошибаешься ты, полагая, что движет мной неприязнь. Более всего на свете люблю я тебя, Тедорих, больше собственной жизни и самой души, иначе бы не пришел к тебе.

— Для чего тогда ты оказываешься принять от меня пищу и новую одежду? — Спросил его король. — Для чего говоришь, будто нет для меня места в моем королевстве?

Сказал ему нищий:

— Тедорих, ты видишь не то, что есть на самом деле. Мнится тебе, будто ты — могущественный властитель, и велико число твоих подданных, и имеется у тебя много забот, связанных с ними. Так же полагаешь ты, что подвалы твоего дворца полны великих сокровищ, и прекрасны и стройны твои наложницы, и сладкоголосы твои музыканты, и сильны твои вассалы и верны тебе. Поверь мне, это — лишь лживая иллюзия, в которую ты веришь лишь потому, что она сладка для тебя.

Сказал ему король:

— Я слышал о подобных учениях. Если ты искренне исповедуешь то, о чем сейчас поведал мне, оставайся и живи в моем королевстве, и даже проповедуй свое учение другим людям, если хочешь, потому что я не вижу в нем большого вреда. Сам я, хотя и не разделяю твоей веры, охотно буду слушать тебя и говорить с тобой о философии и устройстве мира, когда будут решены все дневные дела и подойдет время вечерних бесед.

Закричал нищий:

— Это не философское учение, но истина! Слепец, ты не видишь и не можешь принять больше того, что имеется у тебя перед глазами! Нет у тебя ни подвалов, наполненных сокровищами, ни стройных наложниц, ни многочисленных слуг, ни верных вассалов! Нет у тебя ни городов, ни подданных!

— Что же у меня есть, о крикливый старик? — Спросил Тедорих с усмешкой. — Как ты сумеешь разубедить меня в том, что сейчас я стою в окружении верных мне людей, на одной из окраинных улиц столицы моего королевства?

Сказал ему старик:

— Ты и вправду стоишь на том, что имеет вид улицы, в окружении того, что имеет форму людей. Однако ты ошибаешься, полагая, что находишься в большом городе. Ты видишь только эту улицу, но я скажу тебе — стоит повернуть за угол, и можно будет узреть, как дома плавятся и текут, словно воск, и превращаются в то, что по виду подобно тесту, но течет и пенится, как молоко.

Громко рассмеялись солдаты, услышав слова старика, да и сам король с трудом удержался от улыбки.

— Это, — сказал он нищему, — легко проверить.

И вот, отправились они к ближайшему перекрестку и посмотрели на другую улицу. Красива была эта улица: дома там имелись двух, трех и даже четырехэтажные, сложенные из булыжников и деревянных перекрытий. На верхних этажах, нависавших над улицей, крепились изящные балкончики — так близки между собой были эти балкончики, что соседи, выйдя на них, могли спокойно переговариваться через улицу, не повышая голоса. Что до улицы, то ходили по ней юные девушки, ковыляли старухи, разгуливали лоточники, пробегали мальчишки, и расхаживали, следя за порядком, усатые стражники в начищенных кирасах.