Павел Блинников - Инквизиция

Давид ощущал, как вероятности целого города стекаются к нему. Как можно украсть вероятности у людей? Можно самому совершить бесчисленное количество бессмысленных поступков, и тогда твое поведение изменит мир, и твои вероятности увеличатся. Так ты, если говорить грубо, ничего и не крадешь. Просто новые, только сейчас родившиеся вероятности, стекаются не к людям, а к тебе. Но чтобы их именно украсть, надо заставить людей делать бессмысленные вещи, но только нужные тебе. Например, ходить на работу каждый день, и получать за это денег меньше, чем в действительности наработал. Или снимать шляпу в помещении. Или креститься перед входом в церковь. Или плевать через левое плечо, чтобы не сглазили. Или не показывать на себе, в каких местах у другого человека были травмы. Или не свистеть, а то денег не будет. Если вы умудритесь заставить людей делать такие бессмысленные поступки, их удача перейдет к вам. На крайний случай, можно в течение восьми лет убить девяносто одного совершенно незнакомого человека, и заставить людей бояться сидеть дома по вечерам. Запугать так, чтобы не просто запирали двери на замок, но и выбегали из квартир, ища спасения. Таким путем Давид и пошел.

Давид не просто впитывал вероятности, еще темные глаза внимательно следили за хаотично движущейся толпой. Он смотрел, как люди ходят, сами не зная, чем заняться в предпраздничный вечер. Будь сейчас лето, они купили бы пиво и уселись на лавочках. Хотя лавки и сегодня все заняты воркующими влюбленными. Этим плевать, что на улице холодно, они греют друг друга теплом любви, и выгнал их сюда не Давид. Эти люди ему вероятности не отдают. Они в любом случае сидели бы здесь, или в ресторане, или гуляли бы по дворам и плевать на хулиганье и какого-то маньяка! Другое дело, что все кафе и рестораны заняты — Давид позаботился, чтобы овцы предпочли ресторан квартире. Овечки собираются в толпу, овечки ходят по торговым центрам, ничего не покупая, овечки напиваются для храбрости, чтобы вернуться в квартиру. И вот они платят Давиду дань удачей и хорошим настроением.

Колдун следил за движениями людей, за запахами, что тянуться от каждого хвостом. Он трогал лавочку, представляя, как это делали тысячи ладоней до него. Он вспоминал сегодняшнюю ночь, но старался делать это не очень часто. Если часто и подробно рассматривать хорошие воспоминания, они теряют обаяние, становятся обыденными. Нет, вспоминать подобные ночи надо лежа в постели, как раз когда стоишь на границе с Алям-аль-Металем. Когда одолевает дрема, и почти засыпаешь, если вспомнить дриаду она, быть может, последует с ним во сны.

Давид взглянул на часы. Однако время пришло. Он поднялся, пошел к спальному району Ростова. Словно ребенок в кондитерской, Давид выбирал, какой дом приютит его сегодня. Если бы колдун выбирал объект, как профессиональный киллер, которому надо просто устранить несколько человек и совершенно неважно, каких, он предпочел бы дом на окраине, тот, где много светящихся окон. Там и потише, и выбор получше. Но Давид не искал просто людей. Ему, собственно, нужны не столько они, как их жизнь. Не в том смысле, что он хотел их убить, он хотел забрать жизнь. Хотя убить, конечно, тоже придется. Его внимание привлекли занавески. Так у него обычно и случалось. Мало кто умеет правильно подобрать занавески для квартиры, а ведь меж тем, это что-то вроде фасада жилища. Занавеси говорят о вкусе, о том, что вы тратите деньги не только чтобы закрыться от света, или порадовать глаз изнутри квартиры, но и о том, что вы хотите показать людям — в моем семейном очаге все нормально. На этот раз Давида привлекли коричневые занавеси, из-под плотной ткани едва пробивался свет. Он запечатлел вид интересующей квартиры в закоулках памяти, пошел к дому.

Большинство преступников попадают в тюрьму из-за глупости или неудачного стечения обстоятельств. Давида не могли поймать, потому что он умен, и неудача просто не могла преследовать его. Пока он шел к подъезду, немногочисленные прохожие отворачивались, их ослепляли машины, у кого-то развязывался шнурок на ботинке и они не обращали внимания на Давида. Они не замечали, как высокий молодой человек вошел в подъезд, снял плащ, вывернул наизнанку. Давид надел черный костюм, а серый плащ изнутри подбит темной материей. Кисти рук скрылись за печатками тонкого черного шелка. Он снял шапку, вытащил из кармана черную маску, тоже из шелка. Теперь его никто не заметит в темноте подъезда, а тот, кто мог посмотреть в глазок, когда Давид выйдет на свет, найдет повод этого не делать. Купол тайн хранил Давида от свидетелей лучше, чем, если бы он их убивал. Колдун поднялся на пятый этаж, выкрутил на лестничной клетке лампочку.

Нужная квартира под номером сорок четыре. Он превосходно видел в темноте, глаза с легкостью нашли щит, где крутились электрические счетчики, Давид открыл его. Правда на щите висит китайский замок, но такие можно открыть и простой вязальной спицей, а у Давида есть отличные отмычки. Закрыть замок будет еще проще — он защелкивался автоматически. Давид двигался неторопливо и плавно. Рука в черной перчатке повернула рубильник, свет в квартире сорок четыре погас. Он закрыл щит, повесил замок на место, достал из кармана платок и пузырек хлороформа, обильно полил платок и встал за дверью. Уши уловили, о чем переговариваются в квартире.

— Да вроде у соседей свет есть, — сказал мужской голос. — Наверное, пробки выбило.

— Мама, у меня игра не сохранилась! — пропищал ребенок.

— Так, а ну иди, бери свечку и делай уроки! — сказала мама. — Ты со своим компьютером меня уже задолбал!

— Какие уроки? Сейчас каникулы.

— Иди, ищи свечку!

— Я посмотрю, что с пробками, — сказал мужчина.

— Дорогой, может, электриков вызовем?

— Да на хрена они нужны? Если это пробки, там только тумблер повернуть. Ну, а если нет, то конечно…

Давид прислушался — мужчина надел туфли и куртку. По скрипу перьев Давид определил, что это пуховик. Дверь открылась, мужчина вышел из квартиры. Давида он не видел, тот стоял сзади, полностью сливаясь с темнотой. К тому же его заслоняет дверь.

— Блин, ни зги не видно, — бормотал мужик. — А еще замок этот. А ключи у Петьки. Маш!

— Да? — послышалось из квартиры.

— Я к Петьке спущусь, ключи у него возьму от щита. Ты дверь не закрывай, я быстро.

Как только мужчина прошел пролет вниз, Давид скользнул в квартиру. И тут же его захлестнула волна. В темной квартире витают тысячи запахов и вкусов. Жильцы еще не нашли свечей, потому только Давид видит здесь, как днем. Мириады запахов, идей, мыслей, образов и звуков никак не отражались на действиях колдуна. Он плыл по волнам безумия, схватил мальчика, приложил к лицу платок, думая, как красив тусклый закат на берегах Охотского моря. Мальчик уснул, Давид отпустил тельце, оно упало на пол кульком конфет. Далее жена. Вот она, с незажженной свечкой идет посмотреть, что это за шум, но Давид в черном, женщина его не видит. Колдун набросил платок с хлороформом себе на лицо и перестал дышать. Он с невероятной скоростью приблизился к женщине, схватил за талию, поцеловал через маску. Его губы почувствовали шевелящийся шелк маски, женщина, не поняв, что случилось, несколько раз вдохнула и опала в его объятиях. Он держал ее за талию, греясь теплом мягкого тела. Она откинулась, и на лице остался черный платок. Она похожа на мертвую невесту. Давида полностью захватило это сравнение, он отпустил невесту, обдумывая образ. Бесчувственное тело упало, Давид услышал звук треснувшей кожи. Она разбила голову, он слышал, как растекается кровь на полу.