Дмитрий Алкар - Тени Реальности: Полночь

Кто-то сделал энергетического голема... Для охоты на мою дражаюшую персону... И этот кто-то - знаком с утерянными рецептами!

Этот вывод выбрасывает меня из оцепенения. Осмыслить его ещё только предстоит. Но сейчас у меня есть возможность - невозможная, исключительная вероятность - узнать кто стоит за этими нападениями!

Рывком вскакиваю на ноги и прыгаю к голему, вцепляясь искривленными пальцами в его грудь. Плевать на отсутствии резервов, на иссякшие силы, на то, что я могу получить криз, ведущий прямо в кому, а потом в морг, если он крепко вдарит по мне. Есть шанс закончить эту архонтову неопределенность, и это - главное.

Тварь приходит в движение. Она уловила цель, чей вид и образ, наконец-то, совпал в её подобии искажённого разума с заложенным образцом. Пудовые лапы голема сжимают мои плечи, разрывая робу по телу и пронзая мою плоть. Боль высветила моё сознание очищающим бешенством, и я инстинктивно припадаю на колени, вырываясь из захвата. Толкаю ладонями склизкий живот глиняного автомата, заставляя его слегка пошатнуться. Быстро поворачиваю голову влево и вижу торчащие штыри ржавого металла, вывернутые из вздыбившего пола. Хватаю обеими руками один из кусков металла и, выбросив в пространство последние силы, выдираю его из бетона.

Удар в висок бросает меня на грязный бетон, заставляя скорчиться от нового приступа боли. По голове стекает что-то липкое. Переворачиваюсь на спину, держа перед собой ржавый штырь, обдирающий мои ладони зазубринами.

Голем нависает надо мной, занося обе когтистые лапы. Один удар - десять дыр - и я отправляюсь в худший мир. Если бы я мог сейчас ощущать хоть какие-нибудь эмоции - я бы боялся. Но древний инстинкт, выработанный за сотни лет балансирования на грани смерти ведёт меня и откатываюсь в сторону.

Скрежет, треск, волна пыли и бетонной крошки. Голем пытается выпростать свои чудовищные конечности из бетона. Его стальные когти ушли в пол больше чем наполовину. Вскакиваю, дёргая головой. Покрытые грязью и бурой жижей волосы хлещут меня по спине, не закрывая обзор. Тяжело, с усилием, размахиваюсь и, вновь прыгнув, всаживаю ржавый штырь в живот твари, которая как раз повернулась ко мне, отряхивая с когтей куски строительного мусора.

Нежить, стоящая передо мной, завибрировала и, неуклюже взмахнув лапами, начала заваливаться на меня, пытаясь добраться до живой плоти несмотря на рану.

Всаживаю штырь всё глубже, утопляя его в чреве голема. Из под штыря сочится чёрная жижа, падая вниз большими комьями. С моих ладоней срываются последние лохмотья кожи, и моя кровь каплет на пол.

Наконец, тварь ослабляет напор, замирая на месте. Перекрученный жгут металла прознил её насквозь и она сейчас пытается перенаправить внутренние потоки псевдо-крови, чтобы продолжить выполнение программы. Големы - вообще живучие гады, особенно настоящие.

Но у меня есть несколько мгновений, которыми я собираюсь воспользоваться. Сморгнув кровь, залившую было мне левый глаз, скребу пальцами по узкой щели на груди нежити. Надо поддеть пластину и вытащить её как можно быстрее.

Слышу тихий щелчок, и в мои окровавленные ладони выпадает тонкая полоска. Отхожу от твари, медленно начавшей крениться набок, и приваливаюсь к стене, разглядывая пластину. Гул падения. Выключившаяся нежить перестала быть подобием жизни, став тем, чем ей и положено быть - куском глины, смешанной с противоестественными компонентами.

На пластине начёртан знак Алеф. Под ним - Древо Сфир. Ладно, это неважно. Конечно, хорошо бы запомнить правильный вариант начертания символов на полоске стали, но у меня нет на это никаких сил. Так что идею строить своего голема придётся пока отложить. Внимательно приглядываюсь к левому нижнему краю, налево от Мельхута.

Что это за имя? Не могу понять. Стоп, стоп, подумай. В отличие от всех остальных знаков - имя нанесено не на языке големостроения. Подпись выполнена на некоем древнем языке. Эти плавные, овальной формы буквы... Где-то я уже встречал такую письменность.

Озарение вновь наполняет мой разум, пока я незаметно для самого себя сползаю по стене, измазывая её своей кровью. Это же тот язык, на котором я сам разговаривал и даже писал много веков назад. Язык моего первого воплощения, которое я даже не помню... По крайней мере, в состоянии Ярта. Это - запретная область моих самых старых воспоминаний. Сфера знаний того Другого, который кроется во мне, в ожидании новой бутылочки со смесью трав...

Кто же мог расписаться на этом языке? Судорожно пытаюсь вспомнить тот алфавит и правила речи, чтобы прочесть имя моего таинственного преследователя. В дрожащую и гудящую голову лезет только воспоминание о теле Кормато, остывающем в подземельях Столицы...

Нет, нет, снова нет! Вспоминай. Ярт, ты цельная личность, ты можешь вытащить из своей памяти то, что нужно. Осмысливать, размышлять, рефлексировать - и всё прочее из области прикладной психологии и философии ты будешь позднее, в своей уютной квартирке в обычной Реальности. Чьё тут начертано имя?!

Пространство вокруг меня начинает дрожать. Воздух подёргивается лёгкой дымкой. Угроза устранена, силы кончились. Меня вытаскивает в ту самую уютную хатку. Остались опять считанные секунды, а мне надо вспомнить язык дэвов.

Вот, к примеру, этот значок, а рядом с ним плавная линия. Кажется, это обозначало звук "А". Я сам подписывался когда-то, начиная движение руки с этой комбинации, точно. А что там ещё? Конструкция слишком сложна, выдавлена на пластине скорописью. Небрежной и уверенной. Тем сложнее моему разрозненному сознанию понять смысл и звучание написанного. Архонтов автор, кто он такой, чтобы писать на том языке?

Последним усилием, уже за гранью собственных возможностей, запоминаю образ начертанной подписи и откидываю затылок на стену, расслабляясь. Пора домой, хватит сопротивляться течению энергий в этом мире.

Опускаю на глаза тяжёлые веки и больше просто не могу думать. Меня нет. Нет меня...

Вихрь образов, исполненных картинами смерти и страданий, проносится у меня перед внутренним взором. Пытки, кровь, искажённые тела. Переход непрост, но я уже растворяюсь здесь...

Глава 9.

Медленно сползаю по креслу, пытаясь приподнять веки. Это простое обычное действие сейчас никак не получается совершить. Не чувствую ни рук ни ног. Да вообще всё тело кажется сотканным из ваты. По крайней мере, пошевелиться я не могу, только ощущать, как я оседаю мешком на пол, стукнувшись гудящей головой об ковёр.

Где-то вдалеке раздавалось противное позвякивание. С трудом, выдыхаю через сжатые зубы воздух, издавая слабое сипение. Подняв шторы век, я уставился в ножку кресла перед моими глазами. Напрягшись ещё сильнее, мне наконец-то удается выпростать из-под своего туловища правую руку и провести ладонью по лицу, чувствуя как сухая кожа, наждачной бумагой, трётся о скулы и щёки.