Дэннис Фун - Вольный странник

Она отчаянно сконцентрировалась на животе, где сильнее всего чувствовала присутствие в своем теле Феррела, изо всех сил стараясь подавить его, чтобы выиграть время и подумать над своим положением.

Неужели до тебя не доходит, как обстоят дела с Дарием? Если ты откажешься вернуться, у меня не будет никакой причины оставаться в живых. А если решишь одним махом покончить и с собой, и со мной, я, сама понимаешь, возражать не стану. Но скоро настанут такие времена, что Дарию никто не сможет противостоять. Он всех нас будет как марионеток дергать за веревочки. Именно этого я не хочу допустить. И ради этого стоит жить.

— Значит, мы стремимся к одной и той же цели. Оставь меня в покое, и ради тебя я убью Дария. Я хочу его убить и могу это сделать.

Ты переоцениваешь свои способности.

— Это было бы уже сделано, если б ты в меня не проскользнул.

У меня нет никаких оснований считать, что ты будешь действовать в интересах других.

— А ты, Феррел, чьим интересам служишь? Мне кажется, ты сходишь с ума, угнездившись в моем теле и горюя по своей несчастной испепеленной жене. Ни тела у тебя нет, ни любви, даже разума собственного у тебя больше нет. Я тебе предлагаю свою помощь, а ты все равно хочешь меня уничтожить. В чьих интересах? Зачем?

Стоув показалось, что тысячи зазубренных когтей впились ей в мозг и стали разрывать его на части.

Она хотела закричать, но горло парализовало болью; когти впились ей еще и в ноги. Она стала говорить сама себе, чтобы как-то притупить боль, что боль — всего лишь иллюзия, что он просто играет ей на нервах. Но мучительная боль лишь нарастала, истязая все ее существо. Казалось, что мозги начали разжижаться и закипать.

Она попыталась оцепенеть, оттолкнуть невидимые пальцы Феррела от собственных нервов, но нестерпимая адская боль стала накатывать волнами.

Пошатываясь, она прошла по проходу, хватаясь за спинки сидений. С каждым шагом из глаз, казалось, искры сыпались, все вокруг двоилось, руки и ноги не слушались. Она уже на все была готова — сдаться, умереть, выброситься на дорогу… Ничего вокруг себя не видя, она подошла к двери и распахнула ее.

Нет!

В тот же миг боль прекратилась, но на нее потоком нахлынули воспоминания.

Кровь на снегу. Звуки страшной резни и гарь пожара. Мамин поцелуй.

Дверь!

Она сильно закашлялась и никак не могла остановиться. Зрение прояснилось — в глазах перестало двоиться. Пыль. Все вокруг заволокло облако пыли. Откуда-то до ее слуха донесся топот копыт. Наверное, это были воины, посланные сопровождать Фургон-Бармаглот.

Захлопни ее!

Крик Феррела заставил ее потянуться к дверной ручке. Она на ощупь до нее дотянулась, схватила, захлопнула дверь, потом, покачиваясь, пошла обратно.

Прячься, прячься!

Но ноги отказывались подчиняться, шкафчик был далеко, слишком далеко. Она без сил упала на ближайшее сиденье.

Ты понятия не имеешь, что они могут с тобой сделать. Они могут не знать, кто ты такая. Прячься!

— Зачем, Феррел?

Давай, пошевеливайся!

Но Стоув была не в силах сдвинуться с места.

Слезы в маминых глазах. Будь смелой, моя милая. Будь храброй.

Она пыталась привести мысли в порядок, о чем говорил ей Виллум. Но как же это трудно!

Красный череп. Кровь на снегу. Рука брата выскальзывает из ее пальцев. Все кругом в огне.

Впервые в жизни она почувствовала зависть ко всем этим заблокированным идиотам. По крайней мере, в их душах царит мир. Все больше и больше людей склонялись к тому, чтобы им вставили блокираторы… все больше… какую цифру ей называл тогда Фортин? Она вспомнила его слезившиеся глаза — в них огнем горела жажда власти. Неужели все дело было просто в контроле над производством? Нет. Как-то не сходятся концы с концами. И как она могла тогда так подумать? Здесь крылось что-то другое… какое-то тайное знание… что-то, связанное с планами Дария… может быть, даже с его новым Строением… Вдруг Стоув почувствовала, что Фургон-Бармаглот замедлил ход.

— До сих пор братья мне не встречались, но чем дальше от Города, тем больше шансов на них напороться, — ответил на чей-то вопрос шофер, когда машина остановилась.

— Можешь не беспокоиться. Дальше мы будем тебя сопровождать, — сказал мужской голос, от звука которого у Стоув кровь застыла в жилах.

Дверь в кузов отворилась. Мужчина вошел, захлопнул за собой дверь и стал медленно приближаться. Она услышала натужное дыхание, почувствовала его чрезвычайное удивление, когда он увидел ее и понял, кто перед ним находится. Фургон дернулся и поехал. Раздался его высокий, квохчущий смех. Она резко раскрыла глаза.

Все потеряно.

Феррел знал, насколько она вымотана, и прекрасно понимал, что девочка не сможет дать должный отпор этому человеку, на плечи которого была накинута блестящая накидка из роскошных птичьих перьев, а лицо скрывала маска, украшенная длинным желтым клювом.

— Да это же Наша Стоув! Какой приятный сюрприз, — произнес Ворон.

КРЕПОСТЬ ЗЛАТОКУДРОЙ ЖЕНЩИНЫ

И ДРУГ ПОСЛАЛ ВИДЕНЬЕ БРАТЬЯМ,

КОГДА ИХ КРЕПКИЙ СОН ОБЪЯЛ.

ПОТОМ, КОГДА ПРОШЛО ЗАКЛЯТЬЕ

И УТРО КАЖДОЕ В ОБЪЯТЬЯ

ЛУЧ СОЛНЦА БРАТЬЕВ ПРИНИМАЛ,

ОНИ ИСКАЛИ ИСПОЛНЕНЬЯ

ОБЕЩАННОГО ИМ ВИДЕНЬЯ

В ТОМ ЗНАКЕ, ЧТО У ГОРИЗОНТА

ИМ ПОСЫЛАЛО ПРОВИДЕНЬЕ.

Роун наслаждался полетом. Вскоре после того, как они спрыгнули с утеса, он обнаружил под крыльями дополнительные подпорки для рук и ног, поэтому даже после целого дня полета юноша не чувствовал себя очень усталым. Его все время одолевало искушение поэкспериментировать с крыльями, но он сдерживался. Он без того все время должен быть сосредотачиваться на цели их воздушного путешествия — той маленькой точке, на которую указывала колеблющаяся переливчатая карта. Поскольку времени у них было мало, проще было довериться вмонтированным в крылья датчикам, а не «изобретать велосипед» самим. Хотя его так и подмывало время от времени сделать воздушную петлю или камнем сорваться вниз — и посмотреть, что из этого выйдет…

Под большим, постоянно меняющим очертания облаком крылья поймали восходящий воздушный поток и спиралями стали вздымать его и Лампи все выше и выше в небо.

— Эй, — крикнул Лампи, — воздух здесь уже сильно разряжен!

— Так и должно быть!

— Да? А мы не задохнемся?

— Думаю, крылья оборудованы еще и кислородными датчиками. Когда дышать станет совсем трудно, они спустят нас пониже, — ответил Роун.