Мерседес Лэки - Сломанная стрела

— О, ты же меня знаешь: кусок мыла, запасная смена одежды, и я готов в путь. — Скиф очень осторожно обнял ее и поцеловал в лоб, после чего уселся на пол рядом с диваном. — А раз Скиф здесь, то — учитывая, что мы ездили вместе — может ли Дирк намного отстать?

— Это ты мне ответь, — Скиф обрадовался, увидев, что глаза Тэлии загорелись тщательно сдерживаемой радостью.

— Ну так вот: нет. В смысле, не может. Он собирался задержаться там еще на денек, но, если я хоть что-нибудь понимаю, он наверстал его по дороге. Не удивлюсь, если Дирк появится уже сегодня днем. Сердечко мое, я рад видеть, что он снова стал тебе желанен.

Глаза Тэлии блеснули, и она улыбнулась.

— Значит, я тоже тебя не провела, да?

— Ничуть. Потому-то я и придумал отправить его домой, чтобы он лично рассказал все родным. Я же видел, что весь твой былой страх перед мужчинами — и даже хуже — просыпался в тебе всякий раз, когда Дирк до тебя дотрагивался, а ты пыталась не подавать виду, чтобы не обидеть его.

— Ох, Скиф, чем я заслужила такого друга, как ты? Ты прав: я чувствовала себя ужасно, так, словно разрывалась на части.

— Милая, я ведь тоже служил в приграничном секторе, не забыла? Да и детство провел в довольно паршивом месте. Я и до тебя видел немало женщин, которые страдали от последствий изнасилования и жестокого обращения. И знаю, что такое реакция. Насколько я понимаю, ты уже…

— В порядке. Лучше, чем когда-либо. И с ума схожу от желания снова его увидеть.

— Давненько я не слышал такой хорошей новости. Ну что, разве ты не хочешь узнать, как все прошло?

— Сгораю от любопытства, потому что, насколько я знаю Дирка, он, наверно, послал домой записку из двух строчек: «Женюсь. Приеду через неделю» — и никаких объяснений.

Скиф расхохотался и признал, что именно так Дирк и написал, слово в слово.

— И, доложу я тебе, ну и переполох там начался! Особенно когда… нет, давай лучше расскажу по порядку. Он уселся поудобнее.

— Мы приехали на хутор примерно через неделю после того, как выехали отсюда, и всю дорогу не сходили с седла. Дирк не желал тратить на дорогу больше времени, чем необходимо; ну, не могу сказать, что очень виню его. Когда мы прибыли, все семейство уже высыпало из дома и ждало нас: они, оказывается, посылали детишек нести дозор каждый день после того, как получили письмо. Святые Звезды, что за толпа! Тебе они понравятся, сестренка, они все такие же чокнутые, как он. Нас с ним почти сразу растащили в разные стороны: меня младшие усиленно кормили и поили, а Дирка мать с отцом утащили на семейный совет. Я видел, что они здорово тревожились за него — особенно после того случая… ну, с той сукой Нерил и тем, как она с ним обошлась…

— Я все знаю. И не виню их за то, что они беспокоятся.

— А то, что он все еще худоват и выглядит осунувшимся, не слишком помогло делу, я уверен. Их оказалось нелегко убедить, что все в порядке, потому что его продержали взаперти несколько часов, выпустили по меньшей мере через час после ужина, а приехали мы как раз к обеду. Несчастная молодежь с ног сбилась, стараясь как-то меня отвлечь! — Губы Скифа сложились в озорную улыбку. — А я, боюсь, не слишком им помогал. Совсем не шел горемыкам навстречу. Ну, в конце концов они вышли: у отца вид был довольный, но у матери во взгляде все еще сквозило сомнение. Нас всех покормили, после чего настал мой черед становиться под обстрел. Позволь тебе сказать, мама Дирка — очаровательная дама, и ее надо назначить заведовать допросами свидетелей: Заклятье Правды стало бы совершенно излишним! К тому времени, как она покончила со мной, она знала все, что мне известно о тебе, включая кучу вещей, которых я и не помнил. Мы просидели почти всю ночь, беседуя — один из самых интересных разговоров в моей жизни. Я не возражал: она страшно мила. Я видел, как по мере того, как я рассказываю, тревога исчезает из ее глаз — ради этого не жалко и позевать немного! Тэлия вздохнула, и Скиф ощутил ее облегчение и благодарность, когда она без слов сжала его руку.

— Сказать не могу, как я рада, что ты настоял на том, чтобы ехать с Дирком. Ты верный друг нам обоим.

— Хм… думаю, ты обрадуешься еще больше — никто из них не сможет приехать на свадьбу. Это я и имел в виду, когда говорил про «добавок ко всему прочему».

— Что случилось? — с тревогой спросила Тэлия.

— У третьей сестры Дирка серьезные проблемы с вынашиванием ребенка. Вполне очевидно, что она ехать не может, а старшие сестры не хотят ее оставлять. Незачем и говорить, что ее мама — и как Целительница, и как родительница — считает своим долгом остаться. А у отца Дирка так скверно с суставами, что он не может путешествовать даже в повозке, не то что верхом. Я постарался заверить их, что в данных обстоятельствах ты не сочтешь себя оскорбленной, если они не приедут.

— Я бы никогда себе не простила, если бы они приехали, а доме в их отсутствие случилась беда.

— Ну, именно это я им и сказал. На следующий день мы все уже подружились, и меня приняли в члены семьи. А потом мне выпала самая тяжелая обязанность за всю мою жизнь. Они спросили меня о Крисе.

Скиф уставился на руки, его голос стал глухим от слез:

— Понимаешь… они любили его, сестренка. Он им был как сын. Мне никогда еще не приходилось никому говорить, как умер его сын.

Он почувствовал, как рука Тэлии легонько легла на его плечо, и поднял глаза. Грусть, которая никогда полностью не уходила с ее лица, сейчас ясно читалась во взгляде. Одинокая слеза медленно скатилась по щеке, и Тэлия не потрудилась ее стереть. Скиф протянул руку и нежно смахнул ее.

— Я скучаю по нему, — сказала Тэлия просто. — Скучаю каждый день. Если бы не то, что я почувствовала, когда он… уходил… было бы невыносимо. А так я хотя бы знаю, что он, должно быть, счастлив. Но у них даже такого утешения нет.

— Вот еще одна причина, по которой я рад, что уговорил Дирка съездить домой, — негромко ответил Скиф. — Крис значил для него больше, чем друг, больше, чем кто-либо другой в жизни, я думаю. Когда Дирк наконец позволил себе горевать, ему нужна была поддержка родных…

Он взял руки Тэлии в свои, и оба некоторое время сидели в молчании, скорбя об их общей утрате.

— Ну, — Скиф тихонько кашлянул, — жаль, что ты не можешь позволить себе роскоши подождать до тех пор, пока не будешь совсем здорова.

— Я знаю. Мне тоже, — вздохнула Тэлия. — Но как только я снова смогу ходить, я должна буду вернуться к своим обязанностям; на самом деле Селенэй уже вчера собственноручно написала мне, что если бы мне не было так зверски больно двигаться, она вызвала бы меня на службу прямо сейчас.

— Да я знаю. Что ж, ничего не поделаешь. Слушай… я просто обязан рассказать тебе, на что похожа тамошняя публика… — Скиф пустился в любовное описание членов Диркова семейства и был вознагражден тем, что увидел, как тает печаль в глазах Тэлии.