Кристофер Раули - Базил Хвостолом

– Да. Все предсказания говорят об одном. В Марнери под владычеством Эральда наступят времена страшной коррупции и окончательного упадка морали. Нельзя допустить, чтобы это произошло. Марнери самый жизненно важный, самый ценный из всех девяти городов.

– А Кадейн? Он же намного больше.

– Кадейн? Если бы только кадейнцы умели работать! Но Кадейн – огромный торговый город, и его жители преуспевают благодаря богатству Минуэнда. Нет, Кадейн – великая столица, кто спорит, и когда-нибудь, я полагаю, размерами он будет соперничать с Урдхом – но Марнери важнее. Наши лучшие генералы и капитаны кораблей всегда были выходцами из Марнери и Талиона. К несчастью, с этими талионцами так трудно ужиться, что от них отворачиваются солдаты и матросы. Поэтому в основном мы имеем дело с Марнери.

– Значит, мы должны найти Беситу.

– Мы должны найти ее и вернуть обратно живой и не испорченной чарами вражеской силы. Если только жуткий камень в Туммуз Оргмеине успеет на нее подействовать, она станет более опасной, чем даже Эральд.

Лагдален содрогнулась – неужели они собираются пройти весь путь до этого страшного города?

Лессис внимательно смотрела на нее, читая на лице мысли.

– Скоро мы их догоним. Нам не придется забираться так далеко.

Лагдален слегка успокоилась, страх перед мрачным городом Рока стал меньше.

– По-моему, тебя тревожит не только это. Я чувствую.

Лагдален покраснела.

– Ну же, девочка, расскажи мне. Ты обязательно должна рассказать. Я настаиваю.

Лагдален ничего другого не оставалось.

– О, миледи, боюсь, что я влюблена.

– Влюблена? – Лессис мягко произнесла это слово. Однако не удивилась.

– Да.

– Держу пари, что уже не в первый раз.

Лагдален была поражена.

– Боюсь, что нет.

Лессис улыбалась. Лагдален почувствовала облегчение.

– Когда я была в твоем возрасте, то влюблялась, кажется, раз в неделю. И в конце концов даже вышла замуж за одного человека, великого человека.

Лагдален стало не по себе – она не ожидала услышать такие подробности от Великой Ведьмы.

– С ним что-то случилось?

– С кем, с Гуйо? Мы все еще добрые друзья, хотя многие годы уже не живем вместе. Наша работа нас разделила. Он по-прежнему староста деревни и будет им до конца дней.

Деревни? Неужели великая Лессис была простой деревенской девушкой? Лагдален привыкла считать, что деревенские по сравнению с городскими темные, неотесанные, отсталые. Если Лессис действительно деревенского происхождения, то это переворачивало все представления Лагдален с ног на голову.

– И кто же этот счастливчик? – спросила Лессис.

Лагдален облизнула губы.

– Капитан Кесептон. Я видела, как он на меня смотрит. Я догадалась по глазам.

Лессис всплеснула руками.

– Ах, молодость! Как я могла упустить это из виду? Да, Лессис, ты становишься чертовски старой!

Она повернулась к Лагдален:

– Я ведь сразу заметила, что молодой капитан положил на тебя глаз, моя милая, и мне следовало бы знать, что в тебе заговорят чувства. Он, конечно, симпатичный молодой парень, но… – Она предостерегающе подняла палец. – Видишь ли, ты еще молода, хотя я чувствую, как где-то внутри тебя созревает мудрость, дитя мое. Скоро я вообще уже не смогу тебя называть «дитя». Однако в делах сердечных мудрость – плохой советчик. Ты должна отдавать себе отчет в том, что капитан – солдат, и ему по крайней мере десять лет служить в легионе. Поэтому ты будешь солдатской женой и жить на границе, а не в Марнери среди родных и знакомых.

Но Лагдален явно была готова пожертвовать всем ради своей любви. Лессис опять улыбнулась. Она знала, что сделала правильный выбор, взяв Лагдален к себе: у девушки было такое доброе сердце. И разве может кто-нибудь пережить суматоху юности без увлечений противоположным полом. Или своим же, коли на то пошло. Лессис знала, что ее предшественница на посту императорского советника, Великая Ведьма Фиин, всю жизнь предпочитала общество женщин, а не мужчин, в том числе и в постели. И это не помешало ей сослужить великую службу Империи.

Она покачала головой. Кто мог знать, как все повернется. Возможно, скоро ей придется искать замену, а может, и нет.

– И тебе также следует помнить, моя дорогая, что молодой капитан в ближайшие несколько лет будет участвовать во многих сражениях. Он может и не прожить долго, а кто тогда станет содержать семью?

Лагдален слишком хорошо теперь знала, что такое война; она никогда уже не забудет крики, стоны, лязг оружия, столкновение тел, шлемов, дубинок. Никогда.

И ее любимый будет возвращаться в этот ад снова и снова, годами. Иногда ей казалось, что она не сможет этого вынести.

– Я знаю, – ответила Лагдален, и на глаза у нее навернулись слезы. – Разве это грешно? Разве это плохо для нас?

– Вовсе нет, и если вы с капитаном решите, что любите друг друга, то я с радостью готова вас обвенчать. Но не раньше, чем мы благополучно вернемся в Далхаузи или какой-нибудь другой форт, выполнив нашу миссию. Долг превыше всего, мы должны сдерживать наше сердце и сосредоточиться на поставленной цели. Мы не можем позволить себе поражение. Ты, разумеется, понимаешь это?

Лагдален кивнула.

– Да, конечно. – Она успокоилась. Секрет ее был раскрыт, если он вообще был секретом, потому что с Лессис никогда нельзя быть уверенной. Лагдален устроилась в своих одеялах.

– Миледи, теперь мне гораздо легче, раз вы меня одобряете.

Лессис пожала плечами.

– «Одобряю» не совсем подходящее слово, которое я бы выбрала, моя милая. Но старая дама, которую ты видишь перед собой, не настолько проста, чтобы пытаться вмешиваться в дела любви. – Она рассмеялась, как будто припоминая какую-то другую ситуацию, произошедшую в иное время. – О нет, не может быть ничего глупее этого. У любви свои приливы и отливы, приливы и отливы… – Лессис протянула руку и нежно погладила девушку по лицу.

Вскоре после этого Лагдален заснула. Лессис достала маленький флакон с пылью, которую она взяла в мертвом городе, в храме, и стала ее рассматривать.

Пыль за стеклом мерцала. Она потрясла флакон и наблюдала, как мельчайшие частицы искрятся и падают; это и вправду была материя из потустороннего мира. Применений для такого странного вещества было много, и в императорской лаборатории в Кунфшоне исследователи ждали, когда она вернется с этим образцом.

Она отложила флакон в сторону и стала смотреть в огонь. Надо было составить к утру небольшую речь. Солдаты приняли сражение как должное. Конечно, они победили, но какой ценой! Схватка была слишком жестокой, и они едва ли могли продолжать кампанию. Тем более, они сами этого не хотели. Еще бы – два сражения за три дня, потеряно две трети личного состава.