Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– Да, уверен! – возмущенно рявкнул купец. – Уж не думаешь ли ты, ничтожество, что я – вру. Я уважаемый коммерсант из города Тира, и зовут меня Хасан. Путем долгих поисков, уплатив огромную сумму золотом, мне наконец-то удалось добыть перстень «Пожиратель пространства» который считается одним из важнейших артефактов эльфийского Храма розы. Хотел перепродать ему вашему хану, скупающему подобные вещи. Но сегодня ночью раритет пропал, неизвестно как… Этот лентяй, – тут Хасан пихнул кулаком безмолвного чернокожего слугу, но тот даже и глазом не повел, – мой телохранитель Кса-Бун родом из Канагера, внезапно уснул, а утром я не обнаружил перстня на своем пальце…

Чайханщик и проснувшиеся гости подступили с расспросами к канагерийцу. Но Кса-Бун, весьма немногословно пояснил, что прошлой ночью он неожиданно увидел полупрозрачный силуэт прекрасной женщины с серебряной короной на голове и с черной розой в руке. Незнакомка провел цветком по его лицу, после чего он на некоторое время провалился в странное забытье, похожее на наваждение. А придя в себя, больше уже не замечал чего-либо необычного или подозрительного.

Купец Хасан категорически отказался поверить в подобные детские сказки, взбешенно потрясая сжатыми кулаками и брызжа слюной. Кса-Бун хладнокровно пожал татуированными плечами. Обкраденный богач вопил, рыдал, грозился вызвать стражу и потребовать немедленно обыскать каждого из путников, ночевавших в чайхане. Не грешивший контрабандой и прочими неблаговидными делишками Расул испугался до полусмерти, всячески пытаясь умаслить не на шутку расскандалившегося постояльца. Но Хасан продолжал упорствовать, требуя любым способом, тотчас же вернуть ему пропавший дорогостоящий перстень.

Странный шум, напоминающий гул растревоженного пчелиного роя, проник через занавеску. Ланс не поднимая век, зевнул с подвыванием, демонстрируя нежное, розовое как у котенка небо и попытался перевернуться на бок. Не получилось. Полукровка удивленно распахнул зеленые глаза. Тяжелый, громоздкий предмет, ощутимо давивший на грудь, оказался рукой Огвура, хозяйски обнимающей стройный торс Ланса. Во второй руке орка полукровка увидел обнаженный кинжал, находившийся в опасной близости от его прекрасной головы. «Так и порезаться недолго, – недовольно подумал Ланс, отодвигаясь насколько возможно. – Чего они там разорались?» – он покривился от визгливых воплей, долетавших из общего зала. В его понимании утро, от которого зависело будущее дневное настроение, должно начинаться совсем не так, а куда более неторопливо и умиротворенно.

– Почтенный Али-Баба, не знаешь ли ты, отчего все так всполошились? – поморщившись, спросил Ланс, кивая на занавеску, отделявшую их от набирающей обороты перебранки.

– У купца Хасана пропал ценный перстень, – спокойно улыбнулся дервиш. – Конечно, не без милости госпожи нашей Аолы!

Полуэльф недоуменно нахмурился. Его рассеянный взгляд случайно упал на руку никак не желавшего пробуждаться друга, да так и замер, не способный оторваться от увиденного… На пальце Огвура красовалось странное кольцо с полупрозрачным камнем, оригинально широкое, закрывающее все фалангу.

– Уж не это ли самое? – осенило красавца.

– Оно и есть, милостью Аолы!

– Ну и дела? – привычно выдал любимую фразу полукровка. – При чем тут покровительство богини? Аола разве благоволит к ворам и их укрывателям?

Старик рассмеялся тонким, дребезжащим смехом:

– Благородный орк не вор. Он отважный воин, вызволивший древнее сокровище из недостойных рук. И в этом выразилась воля богини, считающей что «Пожиратель пространства» должен пройти по пути многочисленных испытаний и обрести своего истинного хозяина!

– Кого же? – с любопытством спросил Ланс.

Но дервиш не ответил. Его лицо оставалось непроницаемо-загадочным, и только тонкие губы изогнулись в отстраненной улыбке, должной означать – а вот это дружок, совсем не твоего ума дело. Лансанариэль внимательно пригляделся к фигуре старика и ошарашено хлопнул ресницами – и как это он раньше не замечал, что при всем обилии морщин и седины, согбенности и дряхлости, губы у Али-Бабы хоть и тонкие, но сочные и свежие и…, тут Ланс неожиданно пришел к несвойственному ему, глубокомысленному выводу, … подозрительно молодые. От усердной работы мыслей у него сразу же разболелась голова. Но в памяти почему-то прочно засело осознание – Али-Баба вовсе не тот, за кого он себя выдает. А если человек, не шибко в общем-то привыкший к психологическим изысканиям что-то втемяшивает себе в голову, то это уже серьезно!

Лансанариэль из всех сил затормошил орка, продолжавшего дрыхнуть сладко и безмятежно:

– Огвур, проснись!

– М-м-м, – бессвязно отреагировал Белый волк, открывая глаза. – Что случилось? Уже утро?

– Откуда у тебя это взялось? – полукровка пальцем восхищенно погладил камень перстня, мгновенно ответивший сердитым уколом холодной энергии, и очарованно взвизгнул. – Вот это да, клянусь Аолой, только настоящие магические артефакты способны на такие кусачие фокусы!

– Ночью снял с одного из трех наемников, пытавшихся похитить тебя для гарема визиря, – коротко отчеканил орк.

У Ланса глаза на лоб полезли от изумления:

– И ты их всех того…

– Да не убивал я никого, – оскорблено поморщился Огвур. – Как ты можешь так обо мне думать? Я ведь не зверь. Тюкнул их по дурным башкам, да рассовал по горшкам во дворе…

Али-Баба тоненько хихикнул:

– То-то весь город полночи ловил то, что из горшков вылезло!

Орк басовито хохотнул:

– Много шума было?

– Не то слово!

– А сейчас чего шумят?

– Купец перстень ищет, – доходчиво пояснил дервиш.

Огвур задумался ненадолго, а потом с жалобными интонациями спросил:

– Так что, пойти – отдать? А ведь не хочется!

– Нет, ну делай этого! – почти выкрикнул старик.

Орк и полуэльф переглянулись с недоумевающим видом.

– Почему? – поинтересовался тысячник.

– Негоже перстню без дела пылиться в храме Роха. Он для другого предназначен, – туманно пояснил Али-Баба.

– Эх, опять непонятки сплошные, – посетовал Огвур. – Но почему-то я верю в твою правоту, вот только…

Закончить начатую фразу не позволил дикий крик, с невиданной мощью взметнувший чуть не сорвавшуюся с бечевы занавеску. Друзья увидели раскрасневшегося словно помидор купца, угрожающе потрясающего кулаками перед носом бледного как полотно Расула. Дошедший до белого каления богатей схватил чайханщика за грудки и, изрыгая проклятия, замахнулся на него кинжалом. Но чья-то сильная рука вдруг умело перехватила оружие в воздухе, искусно выворачивая кисть Хасана и заламывая локоть. Купец взвыл снова, на этот раз от боли. Он поднял взбешенный взгляд на своего обидчика, посмевшего вступиться за нерасторопного чайханщика: