Евгений Лобачев - Ведьмоспас

Люба следила за ними, затаив дыханье.

– Во зажигают! - восхищенно выдохнул Вася. - Здорово придумали! Только я вот что думаю: Любу-то мы успокоим. А кто будет в стену стучать? Она не знает морзянки, а мы не можем ей объяснить, что делать.

– Погоди-ка, - сказал Борисыч. Путаясь в четырех ногах, он подковылял к тому месту, где Середкин устроил телеграф, продел хвост в ручку кувшина и попытался поднять. Ровно секунду кувшин висел в воздухе, потом шлепнулся на солому.

– Блин! - с досады Борисыч совсем по-кошачьи несколько раз дрыгнул задней ногой. После он попытался поддеть кувшин передней лапой. Лапа не пролезала в ручку. Когти до того противно скребли по обожженной глине, что Борисыча передернуло. Кувшин снова оказался на полу.

Борисыч фыркнул и растерянно огляделся по сторонам. И вдруг увидел Любу. Девушка уже пришла в себя. В свете фонарика ее лицо еще казалось бледным, но взгляд стал твердым и "скорпионий хвост" в нижней губе воинственно топорщился.

Люба подобрала кувшин, постучала им в стену и громко сказала:

– Братья, вы меня понимаете? Отзовитесь!

Тигры застыли, уставившись на девушку.

– Понимаете или нет, черт возьми!

Борисыч первым догадался кивнуть и сказал "да" ("ЫРРР" - услышала Люба).

В коридоре снова поднялся шум. Заскрипела какая-то дверь. Послышался громкий протестующий визг. Коротко ухнула дубинка, визг оборвался. Что-то поволокли.

– Кто из вас Середкин? - сказала девушка, не обращая внимания на шум.

Тигр-Середкин браво отдал честь правой лапой. Люба почесала его за ухом.

– Отлично. Значит так: сейчас я скажу тебе несколько слов, а ты отстучишь их по полу - хочешь лапой, хочешь хвостом. Я повторю. Если получилось - киваешь, и я стучу в стену этим. Понял?

Середкин кивнул, а Борисыч замурлыкал, уважительно глядя на Любу.

Середкин оттарабанил фразу азбукой Морзе. С третьей попытки девушка воспроизвела ее. И вот за стену ушло первое кувшинное послание.

– Тук-туктук… - сразу же послышалось в ответ.

– Повторяю, - начал Середкин. - Нарисуй ру… - и вдруг замолчал, пораженный дикими звуками, вырвавшимися из его собственной глотки. - Мужики, я ж рычу, - сказал он, таращась на других тигров. Что делать?

– Проклятье, - простонала Люба. И добавила, вспомнив любимое присловье Гиллигилла, - Драконьи потроха!

Повисло молчание - лишь слышно было, как копошатся в соломе крысы. Все уставились на кувшин, будто решение проблемы крылось именно в нем.

За дверью послышалась возня. Зазвенели ключи - должно быть, кто-то перебирал огромную связку.

Люба закусила губу. И тут в голове Борисыча сверкнула гениальная мысль. Он подскочил к Середкину, смел лапой солому. На каменном полу остался лишь слой пыли вперемешку с трухой.

– Рисуй! - велел Борисыч.

– Голова! - восхитился Середкин.

Что-то заскрежетало в замочной скважине, потом снова зазвенело - должно быть, тюремщик перепутал ключи.

– Рисуй, - повторил Борисыч и повернулся к другим тиграм. - Мужики, к двери. Сюрприз сволочам устроим. Они ж не знают, кто мы теперь.

Середкин нарисовал в пыли руну - как понял ее из полученного морзянкой описания - и, шевеля губами, принялся выводить слова заклинания.

Тем временем четыре тигра выстроились перед дверью. Помахивая хвостами, они ждали, когда же тюремщик отыщет нужный ключ.

– Как откроет, не толкаться, - распоряжался Борисыч. Роль вожака тигриной стаи ему явно нравилась. - Я прыгаю на гада. Вася держит дверь камеры. Вы двое орете как дурные. Прорываемся - и вверх по коридору. Не дайте им запереть дверь в подвал. И глядите в оба, не напоритесь на этих мелких тварей с веревками. Все ясно?

– Мы-то зарычим, а вдруг не испугаются? - робко спросил Артур.

– Рычи так, чтоб испугались. Тигр ты или морская свинка?! Если что - пускай в ход когти, зубы.

– Кусаться? Они ж грязные! - Артура передернуло.

Закончив рисовать, Середкин поспешил к остальным тиграм. Люба щелкнула замком Боекомплекта.

– Иззанн…

В скважине звякнул ключ.

– Кленнори…

Лязгнул, открываясь, замок.

– Прааа…

Распахнулась дверь. На пороге появился старый кавлан в сопровождении дюжих помощников.

– Иззасс…

Пять огромных полосатых силуэтов взметнулись в воздух. Старик выпучил желтые светящиеся глаза.

– Кариллисс!

Все случилось в один миг. От Боекомплекта пошла мерцающая волна. Позади Любы каменная стена лопнула, рассыпаясь, как яичная скорлупа. Старик завизжал. Завопили подручные.

Волна настигла тигров в полете. Огромные гордые коты стали стремительно уменьшаться, будто ссыхаясь. Миг - и на лохмотьях старика повисли пять толстеньких белых хомячков.

Старый монстр продолжал вопить, когда Люба подскочила к нему. Неуловимым движеньем девушка сгребла всех хомяков разом, сунула их за пазуху, чтоб не разбежались, и метнулась к бреши к стене.

– Всегда мечтал сюда попасть! - жизнерадостно воскликнул Борисыч, придерживаясь за кружева на Любином лифчике. - Милая, поддай, сейчас очухаются!

Сзади уже слышались злобные вопли чудовищ.

Глава 36

Едва отстучав очередную инструкцию, Дмитрий Андреич метнулся к укрытию - куче соломы, которую навалил милиционер в дальнем углу камеры. Не то, чтобы кто-то верил в антимагические свойства соломы, но чертопрыщенец настоял на сооружении хоть какой-то ограды, наслушавшись Мишиных рассказов о страшной силе заклинаний в неумелых руках.

В коридоре послышался шум. Зазвенели ключи, залязгал замок. Заворчал старый кавлан. И вдруг…

Часть стены исчезла, будто несколько каменных блоков унесло ветром. В пролом хлынули звуки: треск, грохот, звериный рык и тонкий бабий визг кого-то из кавланов. В камеру ворвался нестерпимо яркий солнечный свет.

– Сработало! - крикнул Миша. - Вперед, к дыре!

Дмитрия Андреича не пришлось понукать. Испуганной крысой он метнулся к пролому в стене. Миг - и чертопрыщенец проскользнул наружу.

– Скорей! - донесся до Миши голос старика. - Чего застрял… - и через секунду: - Люба, как я рад! Бегом, вон туда, в проулок!

Миша разрывался. Любу нельзя упустить! У нее опять фора, снова злодейская компания на полшага впереди, снова у них больше шансов охмурить Заззу и спасти своего психованного босса. Страшно подумать, что тогда будет с Наташей! Но где-то здесь, в зверинце держат Йорика. И ему тоже грозит опасность, причем куда более близкая и реальная - опасность стать жареной белкой, угощением на праздновании совершеннолетия здешнего короля.

Сомнения длились ровно секунду - и вот уж милиционер притаился у двери, слушая, как чьи-то трясущиеся руки отпирают замок.