Дмитрий Петров - Силь

— И она отказалась в нём участвовать? — догадался бывший главнокомандующий.

— Наотрез, — категорически подтвердил Шаман. — Тем более если учесть, что стараниями сына ректора ей была отведена главная роль в определённом ритуале… И её отказом он был очень недоволен. И не только он… Пьяные адепты решили применить силу. Но кое-чему я её научить успел… Так что она разбросала даже выпускников, как нашкодивших котят. А про остальных и говорить нечего.

— Так это же здорово! — развеселился бывший главнокомандующий.

— Не очень, — вздохнул Шаман. — Она ещё плохо умела соизмерять силу… Поэтому многие получили ожоги, в том числе и сынулька ректора! — Шаман приложился к фляге. — У всех обожжённых нашлись влиятельные родственники, требующие как следует наказать виновную, а у неё — только я…, но моего влияния оказалось недостаточно. От тюрьмы мне удалось её спасти, но вот от исключения из Академии — нет.

— А как же Дар?

— Ты верно уловил суть, — Шаман сделал ещё один глоток. — Она так и не успела до конца освоить Дар. Мы пытались с ней продолжить обучение у меня дома, я хотел успеть её научить… Не успел. Бдительные соседи, — лицо Шамана исказилось от ненависти, — заметили и сигнализировали кому следует, что я занимаюсь преподавательской деятельностью без лицензии. Как же, у нас правовое государство, поэтому следить за соседями считается доблестью, добродетелью! А я об этой возможности и не подумал — мне жаловаться на соседей и в голову бы не пришло! Да и не мог подумать, ибо, когда я видел её, забывал обо всём на свете, особенно про подлость нашего мира!

— Слушай, похоже, ты в неё влюбился! — попытался разрядить обстановку орк. Скорее шутки ради, ибо тема любви считалась у орков излюбленной темой для шуток над эльфами. Орки считали это чувство очередной глупой эльфийской выдумкой.

Но Шаман серьёзно посмотрел на него, и потом, очень тихо и серьёзно ответил:

— Я тоже так думаю.

— Да ты что? — орк от удивления даже привстал, явно видя, что Шаман и не думает шутить. — Ведь всем известно, что любовь придумали эльфы, чтобы не платить денег! — неуклюже попытался схохмить он.

— Дурак ты, — совершенно беззлобно произнёс Шаман. — Ты не понимаешь, чего ты лишён…

— А у вас с ней… — моментально став серьёзным, спросил бывший главнокомандующий, — что-то было?

— Нет, ну что ты! — сокрушённо покачал головой Шаман. — Она гораздо моложе меня, и гораздо талантливее, с гораздо более высокими перспективами… Зачем я ей? Особенно после того, как меня вышибли из академии за нелицензионное преподавание, да ещё и собирались судить… От суда-то я и сбежал в этот поход, эту авантюру, — подмигнул ему Шаман, — хотя после того, как она исчезла, мне было всё равно, где я и что со мною.

— А она исчезла?

— Да, воспользовалась заклинанием телепорта, пока в дом входили судебные приставы. И правильно поступила. Иначе и её привлекли бы к суду. А так — она шагнула в телепорт и исчезла, и больше я её не видел. И от неё ничего не осталось, кроме памяти и короткой записки, всего из четырёх слов.

— И какие же это слова? — бывший главнокомандующий подался вперёд.

Шаман помолчал, а потом, будто через силу, предательски дрогнувшим голосом ответил:

— Я тоже тебя люблю.

Двенадцатая глава

За время, пока эльфы добирались домой, король эльфов вполне оправился и под конец пути уже мог идти самостоятельно. Поэтому Миралисса осторожно отпустила его правую руку, которую она придерживала своей мягкой, но в то же время цепкой хваткой, словно боялась, что кто-то или что-то отнимет у неё отца. Элл, поддерживавший его с другой стороны, также отпустил короля.

Элл взялся его поддерживать не по собственной инициативе. Он явно не горел желанием отрываться от талии возлюбленной даже ради поддержки короля, но прямую просьбу Миралиссы проигнорировать не смог. Поэтому он хоть и безропотно подхватил её отца под левую руку, но всю дорогу бросал на Миралиссу такие выразительные взгляды, которые ясно давали понять, что её он поддерживал за талию с намного большим воодушевлением. Миралисса же в глубине души была рада тому, что дело ограничивается одними взглядами, боясь признаться в этой радости даже самой себе.

Элл, перестав поддерживать под руку короля, тут же попытался было совершить ловкий манёвр и оказаться рядом с принцессой. Но Миралисса его опередила и сдвинулась чуть вбок, оказавшись в небольшом промежутке между отцом и сплошной стеной колючих кустов ежевики. Элл после некоторых раздумий счёл отталкивать короля нетактичным, а лезть сквозь колючий кустарник — неправильным. Поэтому ему больше ничего не оставалось, как идти в стороне. Эльф так и поступил, не сумев сдержать вздоха разочарования.

Эльфы вышли из леса на поляну, на которой росло несколько дюжин деревянных домиков. Именно росло — дома были составной частью и единым целым с растительной системой Леса. Эти дома на самом деле были не построены, как это принято у людей, а заботливо выращены эльфами. Эти дома были живые. На них набухали почки ранней весной, они цвели в начале лета, на них созревали плоды осенью и они теряли листву зимой. А внутри дома существовал особый климат, который дом мог менять по желанию владельца, чаще всего — неосознанному, улавливая это желание какими-то своими способами. Летом листва покрывала крышу и стены, даря тень и прохладу. Зимой тонкие побеги вдоль стен переплетались в практически сплошную многослойную поверхность, обеспечивающую дополнительную теплоизоляцию, так что в домах было тепло даже в самый лютый мороз. Поэтому человеческие домики, которые одинаковы и зимой и летом, вызывали у эльфов жалость, как неудачные копии истинного жилища. Внутри эльфийских домиков всегда пахло приятной лесной свежестью, в то время как в человеческих домах — дымом и копотью.

Дом Миралиссы стоял чуть в стороне от остальных из-за огорода, в котором она любила работать. Огород был её настоящим увлечением. Иной раз она возилась в нём неделями, пытаясь заставить обычный цветок обрести новый цвет и издавать оригинальный аромат, а её дом также был шедевром творчества в этом отношении. Весной, когда сходил снег, на крыше и стенах появлялись сотни бутонов, из которых расцветали сотни цветов, наполняя воздух мягким ароматом. Каждый вечер цветы сворачивали свои бутоны, а к утру вновь распускались, но уже становясь совершенно иного цвета и издавая другой запах. Вообще, Миралисса для каждого дня подбирала свой цвет и запах. Сегодня дом порадовал её белым цветом. Вчера господствовал розовый, а в позавчера — голубой цвет. А вот завтра на крыше расцветут цветы красного цвета. И аромат будет совсем другой. И если такое чудо творилось с её домом, то можно было представить, что творилось в саду. Но любая фантазия блекла перед реальностью. Ее сад был воплощением жизни. Она плескалась там через края. В нем хотелось не ходить, а летать.