Екатерина Хайрулина - Игры в вечность

Недавно из-за горизонта приплыли торговые корабли, важные заморские купцы-хайдары разинув рты восхищались величием Аннумгуна и наперебой предлагали товары, один другого чудесней. Оказалось, за морем есть большая земля, до нее всего пять дней пути, при попутном ветре.

За песками Бехреша тоже скоро открылась неведомая страна – бескрайние, наполненные зноем саванны и люди, с обожженной солнцем кожей. Степи Кузуна уходили далеко на восток, теряясь в туманной дали, и даже костистые хребты Унхареша перестали быть краем света.

Мир стремительно расходился ввысь и вширь, расплеснувшись морями, раскинувшись лесами, взмыв под самые небеса снежными пиками гор, а в небесах, почти на недосягаемой высоте, носились ласточки, радуясь нежданной свободе.

– Как тебя звали, Сар, там, в другой жизни.

– А была ли она?

Алый дракон на борту поводит ушами, прислушивается, косит единственным глазом.

– Может и не было. Только белоснежная галька шуршит у ног.

Под занавес – интермедия. Туманы Айдарики

И невероятные вещи подобные этим случаются. Но ты должен сначала поверить в них. Не ждать пока ты сначала их увидишь, потом прикоснешься, потом поверишь… Ты должен сказать это от всего сердца

Уоллес Черный Олень, лакота

Лето давно перевалило через середину, и медленно остывало от испепеляющей жары.

В неподвижном прозрачном воздухе звенели кузнечики, пахло пожухшей травой, мятой и утренним туманом. Первые золотые лодочки ивовых листьев уже коснулись воды – легкие, тонкие. Савранга подхватила их, закружила, радуясь новой игрушке, и потащила показывать морю. Но море степенно перебирает гальку у берегов, ему нет дела до детских глупостей.

Небо высокое, синее, прозрачное, словно хрусталь, ни облачка от края до края. Жаль, это не долго. Скоро придут дожди. Целых пол года дождей, целых пол жизни. Сначала по-осеннему теплых, светлых, потом ледяных, зимних, с колючим снегом. И небо станет низким и серым. Тяжелые осенние туманы окутают Айдарику с головой. А потом снова придет весна… Лето перевалило через середину.

Тихо как. Только стая красногрудых казарок опустилась на воду, дружно хлопая крыльями.

Я осторожно прикрыл за собой дверь, стараясь не шуметь – пусть дети спят, еще рано. Прошелся, не спеша, по влажной от росы тропинке, к самой реке, постоял немного, закрыв глаза, вдыхая душистый утренний покой. Потом не спеша уселся на край небольшого мостка, принялся болтать ногами в прохладной воде. Достал вчерашнюю подсохшую лепешку.

– Цыпа-цыпа-цыпа.

Демонов аши, этих маленьких водяных олешков, полагалось кормить каждое утро. Я поначалу пугался, потом привык. Демоны! Смешно сказать – в детстве я слышал сказки о других демонах, свирепых и кровожадных. А эти – маленькие, едва ли в пол локтя длинной, смешные, бока пятнистые, рожки мохнатые – олешки и есть. Вертятся у ног, суетятся, так и норовят озорно ущипнуть за голую пятку. Говорят – если хорошо прикармливать, то аши приносят счастье в дом и рыбу в сети. Пусть приносят. Сетей у меня, правда, нет, зато дом такой, что о лучшем и не мечтать – пусть приносят. Хороший дом.

– Цыпа-цыпа. Улыбаюсь, довольно щуря глаза.

Сейчас лепешку докрошу, и пойду, схожу на маяк, посмотреть, как там дела. Что-то огонь тревожно мерцает сегодня, вроде и ветра нет… Волнуется? Мой маяк. Да, за все эти годы он стал моим, родным почти. Я часто сидел там вечерами, иногда ночами… Надо сходить, проведать.

Да и вообще надо сходить. Говорят, вчера триему Агги видели у причала. Он, вроде как, по дороге с Тарсы решил заглянуть к нам. Да, надо, послушать свежие новости, выпить по кружечке. Со старым Агги хорошо выпить, да и истории его – что может быть лучше сказок о далеких берегах?

– И когда здесь будут?

Джаш бросил на меня короткий взгляд, дернул плечами и отвернулся. Кто знает. Да и имеет ли это значение? Рано или поздно войска будут здесь.

Он сидел напротив, молчал, стиснув челюсти, хмуря седые брови, и сосредоточенно ковырял в плошке кизиловое варенье. Пальцы его непрерывно двигались, словно пытаясь нащупать что-то, не доступное глазу. Хоть бы нащупал! А глаза заволокло туманом, казалось, он не здесь, далеко… За все эти годы, я впервые видел его таким.

С Аггой я так и не поговорил, он уплыл на рассвете, торопясь домой, его вполне можно понять. Хорошо хоть заглянул рассказать, а то явились бы однажды аннумгунские корабли и… Становилось страшно.

– Слышь, Джаш… – я чувствовал, как руки начинают дрожать, хотелось поговорить, молчание давило, – и что, мы ведь по разные стороны теперь, а… как же так вышло?

– Так и вышло. В его глазах неожиданно сверкнул злой огонь.

Айдарика – маленький остров. Наверно, слишком маленький и слишком тихий, но я давно привык. Здесь ничего не происходит, не меняется, здесь только поля, усыпанные стадами лохматых коз и каменистые склоны, усыпанные зарослями багряника, горстка домиков у берега и шалаши пастухов за рекой… Еще есть маяк, мой маяк…

Остров затерялся в безбрежных соленых водах, где-то по середине, между аннумгунскими и хайдарскими землями. Когда-то, этот маленький остров, был камнем преткновения, его рвали, делили, и никак не могли поделить. Разорвали-таки. Теперь к северу от Савранги – хайдарская земля, а к югу – наша. Сколько крови, говорят, тогда пролилось! У хайдаров кровь горячая, своей земли они не отдадут пока живы. Но это ничего. Говорят, вырезали на острове почти всех. Да, маленький, тихий остров. Совсем маленький.

И совсем тихий, даже демоны, и то – ручные, пятнистые, рожки у них мохнатые… Демоны…

Я почти тридцать лет здесь, а пролетели как один день, сделав прошлое не реальным, туманным сном, тающим вдали. Помню… Да, все еще помню. Страшно давно это было.

Помню – стою на главной площади, поросшей местами сурепкой и лютиком, с тоской оглядываюсь по сторонам. Мне ведь было чуть больше двадцати, и по молодости-то все мечталось о битвах и славе, о подвигах. Какие тут подвиги? тишь да гладь. Я ведь только в одном бою успел побывать – ранили, в ногу, сухожилья повредили, так, что хромаю до сих пор. Тогда вообще без палки ходить не мог, сейчас уже ничего. Отправили смотрителем на маяк.

Сказали – год-два, потом переведут в другое место. Здесь никто долго не задерживался. И все равно казалось – жизнь кончена. Что может ждать меня в этой дыре? Два года – целая вечность. Что мне здесь? Чужая земля, чужие люди. А я стою посреди площади…

И мне, мальчишке, тогда ужасно хотелось выглядеть серьезным, взрослым, опытным воином, много повидавшим в жизни. Если не удалось взаправду, то хоть так. Я даже бороду отпустил, надеясь казаться старше. Со стороны, пожалуй, это выглядело смешно.