Сергей Пономаренко - Ведьмин подарок

— Совершенно верно.

— Хорошо, я согласна. Но у меня тоже есть условие — вы отпускаете Егора, Ингу и Милу, не причинив им никакого вреда.

— Мне казалось, что ты все же умнее. На самом деле проводить кровавый обряд для вечной жизни не требуется: для этого нужны анкх и последовательность определенных действий с ним. Нам пришлось поломать голову, пока мы не вычленили из египетской магической бредятины рациональное зерно. А кровь жертв нужна для того, чтобы связать членов ордена круговой порукой. Непосвященным обряд представляется таинственным и мистическим, что позволяет манипулировать людьми. Теперь ты знаешь о нас многое, даже моя дочь Тина не знает всей правды. Она пока слишком молода и неразумна. Поэтому, для того чтобы стать членом ордена, требуется не только твое согласие, ты должна пройти и через обряд крови.

— Я должна убить человека? — У меня перехватило дыхание.

— Не убить, а принести в жертву Бафонету. Мы выбрали этого идола тамплиеров наобум, не захотели связываться с древнеегипетскими божествами — их слишком много и между ними сложные взаимосвязи. У тебя есть выбор — Инга или Мила?

— Я должна… своими руками… Ингу?! — От этого чудовищного предложения я не могла дохнуть. Я бы бросилась на него, но меня словно парализовало.

— Можно Милу, — Ашукин улыбнулся. — Выбор невелик. Егор для этого не годится, он пойдет на органы. Если ты откажешься, то последуешь за ним. Пока у тебя есть еще время подумать. — Он уставился на меня, словно пытался загипнотизировать. — Бессмертие предполагает совсем другой склад психики, и ты должна это понять. Ты словно пассажир поезда, который никогда не придет к своей конечной остановке. В купе всегда людно — одни приходят, другие уходят, но ты четко знаешь: все они временные попутчики и рано или поздно ты с ними расстанешься. Наш орден не бедный, и ты очень скоро почувствуешь себя финансово независимой, будешь работать для удовольствия, а не для денег.

— Просто рай! — пробормотала я, лихорадочно ища выход.

Я очень люблю жизнь и не хочу, чтобы всякие недоучившиеся мерзавцы копались в моих внутренностях. Необходимо было срочно что-нибудь придумать, чтобы спасти себя, Егора и несчастных девочек.

— Сколько времени у меня на размышления?

— В полдень будет проведен обряд крови, и до этого времени ты должна дать свое согласие. — Ашукин посмотрел на часы. — Или отказаться. Осталось полтора часа, и скоро начнут прибывать члены ордена.

У меня ноги стали ватными: времени было очень мало.

— Обряд будет проходить в подземелье? — пробормотала я, лишь бы что-нибудь спросить. Надо было что-то предпринять, пока Ашукин еще здесь. Уйдет — уже не будет никакого шанса.

— Нет. В ротонде. Там все продумано для этого, и останки можно потом сжечь.

Я вспомнила круглую ротонду во дворе, и к горлу подступила тошнота. Сразу расхотелось есть шашлыки.

— Вижу, у меня нет другого выхода. — Мне не потребовалось изображать страх и растерянность. Я с трудом держала себя в руках. — Что я должна буду делать во время обряда?

— Следовать моим указаниям. — Лицо Ашукина расплылось в довольной улыбке.

— Все же я хотела бы знать больше, — тихо произнесла я.

— Хорошо. В виде исключения — ты же у нас «вип» адепт. — Он внимательно посмотрел на меня.

Думаю, что моя бледность и страх в глазах ему больше понравились, чем мои попытки храбриться.

— Сейчас мы выйдем из дома и пройдем к ротонде. Предупреждаю: при мне парализатор, — в его руке я увидела цилиндрический предмет, похожий на фонарик, — так что гони глупые мысли!

— Было бы неплохо выпить кофе — у вас же кухня на первом этаже, — сказала я.

— Неплохая мысль — сейчас попрошу Тиночку.

— Я женщина и сама справлюсь. Тем более, что кофе надо уметь правильно заваривать.

— Хорошо, идем. — Его настороженный взгляд словно ощупывал меня — похоже, он полностью мне не доверял.

Мы с ним зашли в кухню, где, как я и ожидала, был полный «фарш», имелась там и автоматическая кофеварка, которая сама молола и готовила кофе «эспрессо». Но мне такой кофе не нравился. Я предпочитаю кофе определенной степени помола и варю его исключительно в турке, поэтому с удовлетворением отметила, что плита газовая. Я заставила Ашукина подсуетиться, потребовав сначала кофемолку, а потом еще какао и корицу. Слегка поджарив зерна на сливочном масле, я смолола их и, пока готовила кофе, восхищалась дизайном кухни. Особенно мне приглянулись длинные, до пола, занавески на окнах. Приготовленный мной напиток не понравился Ашукину — он его лишь пригубил, скривился и сказал, что тот не имеет вкуса кофе. Зато я свой выпила, громко себя нахваливая. Когда мы уже вышли из дома, я, словно что-то вспомнив, молнией метнулась в кухню, и Ашукин не успел мне помешать. Мне хватило нескольких секунд, чтобы бросить в корзину для мусора, за время моего хозяйничанья в кухне наполненную промасленной бумагой, зажженную зажигалку и сунуть корзину за длинную занавеску. Теперь для того, что я задумала, у меня было не больше двух минут. С Ашукиным я столкнулась в коридорчике и, улыбаясь, успокоила его:

— Все в порядке, Феликс. Это лишь проявление синдрома отсутствия мобилки — думала, что забыла на кухне, а она же у вас. Запамятовала!

Он посмотрел на меня подозрительно, ощупывая взглядом. Я рассмеялась и вывернула карманы куртки, показывая, что они пусты. В кухню он заходить не стал, и мы вышли во двор.

Транспорта добавилось, теперь здесь кроме джипа Ашукина стояли «Бентли-Континенталы» и джип «мерседес». Можно было сразу понять, что их владельцы непростые люди.

— Члены нашего ордена начинают съезжаться. Сегодня я представлю тебя им, и после посвящения кровью ты станешь одной из нас.

Мы прошли с ним в ротонду. На мое счастье, она оказалась пустой. Посредине беседки находился длинный прямоугольный полированный стоя из красного гранита, установленный на четырех массивных тумбах. При виде его у меня тревожно забилось сердце: мне сразу стало понятно его предназначение. У одного края стола метра на полтора возвышался какой-то бесформенный предмет, прикрытый красным покрывалом.

Заметив мой взгляд, Ашукин, он же Феликс, пояснил:

— Это фигура Бафонета — мое произведение. Когда начнется ритуал, ты увидишь его во всей красе, а пока потерпи.

Уж чего-чего, а красного цвета здесь хватало — красными были и стены, и потолок. Даже громадный камин, куда, не пригибаясь, мог войти десятилетний мальчик, был обложен красным камнем. Стульев здесь не было — видно, предстоящая церемония предполагала, что все будут стоять. Все было устроено просто, во я понимала, каково предназначение всего этого, и мне стало дурно. Я зашаталась, попробовала опереться о стену и сползла на пол.