Элизабет Хэйдон - Элегия погибшей звезды

— Его гибель — вопрос времени, ваше святейшество, — печально промолвил Лазарис. — Талквист одержим злом и очень расчетлив. Сила древнего артефакта, найденного им на Побережье Скелетов, дает ему не только могущество, но и неуязвимость. Он уже составил жуткий план, рассчитанный на много лет вперед, — такие вещи выходят за пределы моего понимания, — а сам прикинулся обычным купцом и делает вид, будто не хочет брать на свои плечи бремя власти, но я клянусь, он продумывал, как подмять под себя Сорболд, в течение многих лет.

Патриарх продолжал стоять спиной к Лазарису.

— Тут ты совершенно прав, — проронил Константин отсутствующим голосом.

Он еще долго стоял, не сводя взора с серебряной звезды над алтарем. Наконец он повернулся к главному священнику Лиантаара.

— Грегори, возьми этих людей под свою защиту, — распорядился Константин. — Я предоставляю им убежище. Найди им место в монастыре, но нам нужно сохранить их имена в тайне. Завтра мы проведем специальную церемонию, во время которой они получат новые имена, чтобы их не смогли выследить. — Своими ясными голубыми глазами Константин пристально посмотрел на священников из Сорболда. — Все следы, оставленные вами по дороге из Джерна Тала сюда, должны быть уничтожены. Талквист настоящее чудовище, я много лет об этом знал. Поэтому приказ я отдаю не только ради вашей безопасности: если Талквист узнает, что вы здесь, священный город подвергнется страшной опасности. Лазарис задрожал, через мгновение дрожь пробежала и по телу Грегори.

— Неужели он осмелится напасть на Сепульварту? — Хриплый голос главного священника Лиантаара утратил присущую ему суровость, теперь он говорил словно испуганный ребенок.

— Уверяю тебя, Грегори, он не только осмелится — Талквист это планирует. — Голос Константина обрел твердость. — Сепульварта стоит на пути между Сорболдом и Роландом. Талквист не станет надолго здесь задерживаться — он стремится в глубь континента.

— Но… — выдохнул Грегори. — Ваша милость, это… невообразимо. Напасть на священный город и уничтожить его…

— Чтобы считать что-то священным, необходимо иметь душу, — ответил Патриарх. — А Талквист лишен души. Прежде чем удастся с ним покончить, содрогнется весь мир. И мы будем едва ли не первыми, раздавленными его каблуком. Уже слишком поздно, его не остановить.

Священники стояли, не в силах пошевелиться. Дверь часовни открылась, и Патриарх ушел, унеся остатки надежды, теплившейся в их душах.

Стоя в темной ризнице, Константин дождался, когда последняя дверь базилики Лиантаара будет заперта на ночь, а затем вышел в боковой неф и медленно направился к лестнице, ведущей к алтарю.

Свет звезд проникал сквозь окна храма, заливая алтарь мерцающим светом. Поднимавшемуся по серебристым ступеням Константину вдруг показалось, что он сейчас устремится в небеса вместе с потоками лунного света.

Благословенный храм, оплот погибшей звезды, упавшей многие тысячи лет назад, был одним из немногих мест на свете, где он ощущал умиротворение. Что-то в сиянии эфира напоминало ему удивительное прибежище для тех, кто устал от безрадостного существования, царство между миром жизни и миром смерти, где закончился он прежний и начался он нынешний.

Рожденный от неизвестной матери намерьенки, чье лицо он помнил до сих пор, хотя они были рядом всего несколько мгновений, и демона, Константин вырос среди насилия и крови. Он был гладиатором на аренах Сорболда, безжалостной машиной для убийства. Так продолжалось до тех пор, пока он не был спасен и отправлен в царство, о котором теперь часто вспоминал, в место дивных снов, известное также как владения лорда и леди Роуэн и находящееся за Покровом Гоэн, это в переводе с древненамерьенского языка означает «радость». Лорд и леди Роуэн, воплощения исцеляющего сна и тихой смерти, многому его научили, ибо время в их царстве текло совсем не так, как в материальном мире. Константин отсутствовал всего несколько месяцев, но успел прожить за Покровом Гоэн целую жизнь. Он учился, набирался мудрости и со временем понял, что позор его рождения на самом деле не пятно унижения, а знак избранности. И он решил стать достойным этого знака, а затем его мысли подтвердили и Весы, выбрав его Патриархом.

Сейчас же ужасная ирония его жизни вызвала у него приступ тошноты. Он вспоминал слова, которые сказал королям намерьенов и фирболгов, услышав об избрании Талквиста императором.

«Вы принесли мне ужасные новости».

«Почему? — поинтересовался король болгов — Объясните нам — почему?»

Ответ прозвучал из самых черных глубин его памяти.

«Талквист только называется купцом. Он торговец рабами, к тому же один из самых жадных и жестоких, более того, он является тайной главой целого флота пиратских кораблей, которые торгуют живым товаром, продают здоровых людей на шахты, на арены, а остальных используют в качестве сырья для производства самых разных товаров, например свечей. Их делают из стариков, а из младенцев — костяную муку. Тысячи людей погибли на аренах Сорболда, невозможно сосчитать, сколько еще встретили свой конец на шахтах, соляных копях и на дне океана. Талквист чудовище с улыбкой благородного человека и прекрасными манерами — самое настоящее чудовище».

«Однако Весы выбрали его, — настаивал на своем король намерьенов. — Я сам видел».

Поднявшись на последнюю ступеньку, Константин подумал о неприкрытом недоверии, появившемся в глазах короля болгов, прошлая жизнь которого, несомненно, имела много общего с жизнью Константина.

«Почему вы ничего не сказали перед тем, как уехать? — удивленно спросил Акмед. — Если вы знали, что такое возможно, почему не вмещались?»

Платиновые полосы, которыми был прочерчен алтарь, ослепительно сияли. И в сознании Константина прозвучал его ответ, а к горлу вновь подкатила тошнота.

«Потому что не в моей власти выступать против Весов. Ведь именно они выбрали меня Патриархом. Как же я могу утверждать, будто они ошиблись? В этом случае возникнет парадоксальная ситуация. Кроме того, я не могу открыть тайну своего прошлого и поведать всем, что выступал на арене, поскольку о царстве Роуэнов никто не должен знать. И наконец, Талквист был не единственным из претендентов, на чьих руках кровь других людей. Если бы я выступал против каждого, кого считаю недостойным занять императорский трон, Сорболд остался бы без правителя».

«И потому, что я трус, — подумал он теперь. — Я не хотел думать о том, что обязательно произойдет».

Он склонил голову перед алтарем, а потом опустился перед ним на колени. Древняя реликвия, представлявшая собой большую каменную плиту, единственным украшением которой служили естественные прожилки чистой платины, помогала всем молитвам верующих свободно войти в его сознание, а затем через Шпиль подняться к ногам Создателя. Магия алтаря базилики эфира коснулась его своим невидимым крылом.