Марина Дяченко - Авантюрист

Каждый третий горожанин кланялся, встретив его на улице. В прежние времена кланялись чуть ли не все подряд — тогда он был начальником стражи, теперь же — всего лишь герой Осады в отставке, наставник юных воинов, глава известного в городе Корпуса…

Лавочники шептались, мол, господин Солль размышляет, бродя по улицам. Они ошибались: он бродил затем, чтобы ни о чём не думать.

Вот площадь. Здание Университета; у входа застыли вечные стражи — железная змея и деревянная обезьяна. Мудрость и стремление к познанию; всякий уважающий студент, проходя, потреплет обезьяну по деревянному заду.

В Университет Солль заходить не стал. То есть, конечно, его встретили бы и исполнили любую просьбу, но в каждом взгляде он видел бы сочувствие, и ни одна скотина не спросила бы его о здоровье жёны — что вы, подобный вопрос бестактен, тс-с-с…

Ему тягостно входить в её кабинет в её отсутствие. Достаточно того, что кабинет заперт и ключ хранится лично у него, — даже новый господин ректор, к чести его, не стал возражать против такого странного порядка вещей…

Солль постоял перед славным зданием. Поглядел на небо, ответил на чьё-то приветствие; двинулся в обход площади, и с каждым шагом ему всё явственнее казалось, что ноги всё глубже увязают в булыжнике мостовой.

Здание суда. В подвалах под этим зданием пытали двадцатилетнюю Торию.

Здесь стоял эшафот. Там устраивали свои подмостки комедианты, среди которых блистала тогда ещё юная Танталь…

А эти живописные развалины — остатки высокого здания, которое разобрали по камушку. На остатках фундамента высится гранитная плита со здоровенными, как в букваре, литерами: «Башня Лаш срыта до основания, такова кара за многочисленные преступления, совершённые проклятым Орденом». Для большинства горожан, не видавших Мора, это всего лишь красивые бессмысленные слова…

Полковник Солль остановился.

Ты проиграл, Фагирра. Жизнь продолжается.

Он ещё более постарел. Постарел рывком, лет на десять; теперь, при свете дня, он годился мне в отцы. Кожа на лице собралась складками и приобрела желтоватый оттенок, и только голый череп блестел по-прежнему уверенно, даже вызывающе.

— Почему мы должны тебе верить? — спросил я.

Мы стояли на заднем дворе захудалой корчмы. Лужи, навоз, разорённая поленница, одинокая курица, выпущенная попастись на первую травку. Мы стояли; Черно Да Скоро сидел на колоде, полы лохматой шубы лежали в грязи.

— А вы и не должны мне верить. — Чонотакс пожал плечами, и жест вышел странным из-за связанных за спиной рук.

— Никто не подпустит тебя к госпоже Тории, — сказала Танталь сквозь зубы. — На пушечный выстрел. Забудь.

— Забудь. — Чонотакс прикрыл глаза. — «Он бросит тебя и забудет. Ты наймёшься служанкой в какую-нибудь лавку, всю жизнь будешь мыть заплёванный пол и выслушивать брань. А когда жирный хозяин станет тискать тебя где-нибудь в кладовке, ты будешь вспоминать своего благородного рыцаря и глотать слёзы…»

Он явно цитировал кого-то, повторял чьи-то слова, подражая и голосу тоже; голос не был мне знаком, но Танталь мгновенно побледнела, да так, что я испугался.

— «Я ничего не скажу тебе, — проговорил Чонотакс уже другим голосом, глухим, срывающимся. — Ты знаешь сама».

— Замолчи, — попросила Танталь.

Черно Да Скоро поднял веки. Непонятно, что выражал этот взгляд. Черно, может быть, и менялся со временем, но взгляд оставался всё тем же — малость сумасшедшим. Самую малость.

— Я добуду свою вещь, — сказал он мягко. — Она мне НУЖНА. Будет неплохо, если вы мне поможете… для ВАС неплохо. Потому как, — он вдруг развязно подмигнул мне, — всё меняется, теперь я нужен вам куда больше, чем вы мне… Да, Ретано?

Я чувствовал, как тяжело дышит Алана. Не глядя, положил руку ей на плечо. Притянул к себе. Ничего, Черно, говори, говори…

— Мир меняется. — Черно зажмурился, будто эта мысль доставила ему несказанное удовольствие. — Когда я заглядываю в этот колодец… мне хочется, чтобы кто-то ещё разделил мой восторг. Мой сладостный трепет… когда я глядел на изнанку мира. Это… как страстные объятия, Алана, ты ведь знаешь теперь, что такое страсть?!

Алана вздрогнула. Я крепче сжал руку на её плече.

Чонотакс повозился — ему неудобно было сидеть. Он предпочёл бы упереться локтями в колени и опустить подбородок на сплетённые пальцы.

— Да… Мы живём на тарелочке, обведённой нашим круглым горизонтом, и мы никогда не заглядывали за край. Придёт хозяин, выгребет ложкой простывшую кашу… наполнит нашу тарелку горячим супом. Или мясной подливой; у хозяина на шее будет болтаться странное украшеньице, чистого золота предмет…

— Маму ПЫТАЛИ за него, — неожиданно сказала Алана. — Она уже вынесла всё, что можно вынести… неужели ты думаешь, что она тебе его отдаст?

Черно улыбнулся. Мягко, по-отечески.

— Он уже не принадлежит твоей маме… А твой брат устал. Неужели ты думаешь, что как страж я в чём-то уступаю твоему брату?!

— Какой такой «хозяин»? — переспросил я с опозданием. — Какой такой «суп»?

— Черно, ты его не получишь, — устало бросила Танталь. И посмотрела на меня; странный это был взгляд. Как будто у Танталь нестерпимо болел зуб, а она тем временем сохраняла бесстрастную мину.

— С незапамятных времён, — со вздохом сообщил Чонотакс, — Амулет Прорицателя доставался единственно тому, кто мог им обладать. Все попытки недостойных использовать его оканчивались жестоким провалом; я МОГУ носить Амулет, Танталь. Золотая штучка совершенно бесстрастна: она сама решит, кого предпочесть. Но у меня есть основания верить, что она выберет меня.

— Ты уже дважды пробовал, — медленно сказала Танталь. Глаза её не отрывались от глаз господина мага, но у меня было чувство, что она вот-вот взглянет на меня. Хочет взглянуть. Хочет сообщить важное, надеется, что я пойму…

Черно прищурился:

— «Только дважды. Третья попытка — волшебная».

Он опять говорил чужим голосом. Я не трус, но у меня по спине забегали мурашки.

— Ты кто такой? — спросила Танталь после паузы. — Откуда ты взялся? Кто за тобой стоит?

Черно открыл было рот, но Алана, шагнув вперёд, не дала ему сказать ни слова:

— Третьей попытки не будет. Тебе не добраться до моей мамы. Я не позволю, чтобы ты её мучил. Ты плохо кончишь, Чонотакс, плохо, как Фагирра!

Имя было знакомо всем, кроме меня. Танталь вздрогнула и закусила губу. Чонотакс с сомнением покачал головой; я поразился, до чего Алана похожа на Эгерта Солля. Особенно в эту минуту. Особенно сейчас, когда она верит, что способна защитить свою маму, что её предсказания хоть что-нибудь да значат…