Владимир Пекальчук - Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

— Приветствую, ваше величество, — негромко ответил вампир, поднимаясь с дивана, — хочешь обмануть врага — обмани друга. Я тем временем кое-что предпринял. Как вы смотрите на мысль освободить витарнских купцов от пошлин на десять лет в обмен на военную помощь короля Реннара в борьбе против Совета Благородных?

Тааркэйд погладил бородку:

— Мысль хороша, но согласится ли Реннар Витарнский? Хотя, чем мы рискуем?! Я немедленно напишу письмо…

— Я уже написал ему.

— А если бы мы не согласились? — хитро прищурился король.

— Тогда я плюнул бы на всю эту затею и предоставил вас вашей собственной судьбе, — без тени усмешки ответил вампир, у присутствующих гвардейцев глаза полезли на лоб от такой дерзости.

— Смело, — хмыкнул Тааркэйд.

— Умно, — парировал да Ксанкар.

— Тоже верно. А Реннар поверит письму, которое даже без печати?

— Он знает мой почерк и, я думаю, согласится. Подписанный договор с печатью вы вручите командиру его отряда, делов-то. И еще мне нужен чистый пергамент с вашей подписью и печатью.

— Что вы задумали на этот раз, сэр Зерван?

— Поискать для вас союзников. Лучшее оружие против врага — другой враг.

Аинтааль появился на поляне, неся на спине увесистую котомку:

— Вот припасы, Светлейшая, — сказал он, опуская ношу на траву.

Каар брезгливо скривился:

— Дожились. Светлейшая будет есть вонючую человеческую еду.

— Я купил ее у лесных, кретин! — вспылил Аинтааль.

— Заткнитесь оба, — ровно сказала Тальдира, — вы забыли, где находитесь? Мы вдали от дома, во владениях врага, а вы собачитесь?! Словно не понимаете, что надежней друга вам не сыскать на много верст вокруг!

— Прости нас, Светлейшая, — хором сказали те, и княжна вновь закрыла глаза, наслаждаясь тишиной дремучего леса.

Итак, проклятый упырь вновь изменил свой маршрут. Вначале он почти напрямик ломился из Монтейна в Эренгард, и только для того, чтобы, оказавшись в столице, с огромной скоростью, видимо, на лошади, вновь рвануть в Монтейн и там залечь на дно где-то в районе горы Зирааверд, пару дней не двигаясь с места. И когда Тальдира со своим отрядом проделала полпути, очередной ритуал вновь указал на Эренгард, на область возле Эрнхолдкипа. Словно да Ксанкар гонцом работать подрядился.

Мелькнула мысль: а что, если туда-сюда мотается не вампир, а его мандала? А сам паразит где-то сидит себе, лакает кровь и посмеивается над тем, как ловко он дурачит княжну Веспайр. И если это так, то шансы изловить ублюдка и призвать к ответу становятся призрачными: метка на клинке — единственная путеводная звезда в этой вендетте. И если однажды Тальдира таки перехватит беглеца и обнаружит, что поймала только оружие без хозяина — с возможностью найти вампира до пробуждения Таэль придется попрощаться, а после пробуждения на пути княжны встанет давняя подруга. Одна надежда, что да Ксанкар, бредя сквозь ночь длиною в почти три четверти века, не расстанется с единственной вещью, оставшейся от прежней жизни.

Что ж, есть только один способ проверить это.

— Привал окончен. Выдвигаемся, — приказала Тальдира и поднялась с прохладного травяного ковра. До темноты надо успеть пройти хотя бы треть пути до цели, молясь, чтобы окаянный вампир снова не сорвался с места.

К полудню маленький отряд отшагал больше тридцати верст, и княжна уже задумалась о привале, когда впереди послышалось лошадиное ржание, отчаянный человеческий вопль и низкое, приглушенное рычание. Тальдира без труда определила, что ржание коня было предсмертным.

Она выхватила свои сабли и коротко скомандовала своим спутникам:

— За мной!

Хотя слова напрасны: эти воины всегда идут за ней, и будут рядом даже во время спуска в преисподнюю.

Полный решимости схватиться с любым врагом, отряд вихрем помчался по узкой лесной тропинке. За особо густыми ракитовыми кустами путь чуть свернул, выводя Тальдиру на полянку, на которой разыгралась кровавая драма. Конь с разорванным горлом лежал на боку, придавив ногу своего всадника, человека в кольчуге, шлеме и плаще, какие носят гонцы. Тот, лежа на земле и не имея возможности подняться, орал во все горло, призывая себе на помощь людей богов, и отчаянно отмахивался мечом от кружащего вокруг него оборотня. Тварь, видимо, хорошо представляла себе последствия неосторожного соприкосновения с острой сталью, и потому не спешила нападать, выжидая удобного момента.

— Кажется, кому-то сегодня крупно не повезло, — со смешком заметил Каар, выдвигаясь вперед и чуть вправо, чтобы защитить свою госпожу, если оборотень вдруг сменит свою цель.

Аинтааль занял такую же позицию левее, остальные воины растянулись полукругом чуть позади, готовясь в непредвиденных обстоятельствах сомкнуть кольцо вокруг княжны.

Весьма очевидная истина, подумалось Тальдире, ведь ни боги, ни люди не услышат этого всадника.

— Минуты не продержится, — сказал Аинтааль.

— Продержится, — возразил Каар, — еще минуты две он будет махать своим дрючком для свиней, а потом устанет. Видишь, оборотень очень осторожный попался.

«Но глухой», — мысленно закончила фразу Тальдира. Возможно, перед нею подхвативший болезнь старик, это объяснило бы, почему волкодлак не слышит разговор эльфов, стоящих в пятидесяти шагах у него за спиной. Княжна спокойно наблюдала за человеком, отмечая его ошибки. Паника — первейшая глупость. Он жив, только пока отчаянно машет клинком, как только рука устанет — конец. Вместо этого стоило бы не отсвечивать стальным жалом, а прикинуться беспомощным, спровоцировать оборотня на прыжок и подловить его контратакой. Шанс дохлый, но лучше, чем никакого. Крик — вторая ошибка. Людишкам недостает выносливости эльфов или дварфов, дыхание стоило бы поберечь… Хотя, если вдуматься, все равно всадник оттянул бы почти верную гибель лишь на пару секунд.

Княжна вытянула перед собой руку, и с ее пальцев сорвались струйки огня, мгновенно закрутившиеся в клубок не больше яблока. Ослепительно яркий шар понесся к оборотню, сжавшись еще больше, чтобы при ударе лопнуть и расплескать всепоглощающее пламя на добрую половину поляны, но в самый последний момент Тальдира изменила свое решение, и огонь, коснувшись спины оборотня, начал стремительно растекаться по его телу. Истошный вой волкодлака звучал меньше двух секунд, после чего обугленные ноги подломились, и тело твари упало в траву.

Княжна с чувством удовлетворения встряхнула рукой, слово сбрасывая с пальцев последние капли пламени. На то, чтобы превратить оборотня в запеченную утку, у нее ушел всего один жест и две секунды.