Сергей Радин - Кодекс Ордена Казановы

Привалившись к стенке лифта, исписанной непризнанными гениями, и тупо глядя на тени и человеческие фигуры, которые толпами общались друг с другом и пытались общаться с ним, Лёхин сонно думал: "Это же сколько я уже не сплю?.. Вечером, кажется, заснул… А был ли вечер? Не помню…" Лифт дрогнул и встал. Дверь уехала в сторону, а с лестничной площадки понеслись на Лёхина соломенные загонщики на медвежистых лошадках с бешено выпученными белыми глазами. Лёхин так понял, что вся эта орда желает в лифт, и быстро вышел, сразу посторонившись. Теперь он уже прислонился к стене напротив лифта и впустую размышлял: пистолет Павла в Каменном городе превратился в меч, а что будет, если притащить туда пулемёт?.. Правда, его ещё найти надо… Но ведь интересно…

Кто-то хихикнул в ухо.

Всё ещё плывя в плывущем пространстве, резко вздрагивая, когда его вело в сторону, Лёхин высказался:

— И нечего хихикать тут всяким "помпошкам"-шмакодявкам… Я человек умный, почти гений. Я всё-таки сообразил, где Роман. И я знаю, что он один, без Лады… — И снова отвлёкся, задумался, глядя, как громадная толпа, размахивая луками и короткими мечами, втягивается в лифт: — Не спал… Говорят, когда долго не спишь, видишь сны и неспящим… Ну-ну… А интересно, что будет, если в Каменный город мобильник принести?

Он ещё что-то бормотал, где-то стороной понимая, что бормочет бессвязицу, — и медленно, но верно съезжал спиной по стене на корточки. И глаза закрывались так, будто веки оковали чугуном каким…

Сквозь топот "лошадок" и визг загонщиков (словно он сидел за плотным забором от них) вдруг послышалось озабоченно-деловитое:

— Ну, всё. Ждать его больше времени нет. Давай ещё раз перезвони ему — и…

— Данил, да вот же он сидит!

— Что?!

— Вдребадан, что ли?

— Не может быть! Лёхин никогда… Чёрт, что это у него?! Кровь?! Лёхин!!

— Это не моя, — не открывая глаз, сказал Лёхин слабым голосом, отчего ему стало и стыдно, и смешно. — Это загонщиков…

— Бормочет что-то — живой, значит. Хватай его за руку с другой стороны. Давай-давай, поднимайся!

Судя по всему, парни решили, что он напился и подрался с кем-то. Лёхин пытался объяснить, что всё не так. Но Данила решил, что холодная ванна драчуну не помешает. Лёхин сначала слабо ужаснулся, а потом сообразил, что так быстрее в себя придёт и узнает, какого чёрта они явились к нему, после чего сможет, наконец, поспать. Правда, напарник Данилы засомневался, мол, не пахнет от Лёхина спиртным, но на всякий случай согласился, что Лёхина под холодный душ всё-таки надо.

Они втащили спотыкающегося Лёхина в квартиру и немедля завернули в ванную комнату. На какие-то секунды к Лёхину вернулось ясное сознание, и он обнаружил на краю ванны Елисея, который то заламывал руки, то хватал и тискал Шишика, будто не чаял его уже живым видеть. Шишик орал и брыкался, но с краешка не уходил, ибо отсюда открывалась отличная панорама на хозяина. Остолбенелые привидения жались по углам комнатушки и жалкими глазами следили за всеми манипуляциями над Лёхиным. Один Глеб Семёныч держался Наполеоном и молодцом, и лишь сдвинутые брови говорили о его беспокойстве за хозяина квартиры.

Лёхин меж тем в надёжных руках парней отключился полностью — уснул, как упал в чёрную бездну, и летел долго, а потом остановился, огляделся во сне. И не видел, как парни, облегчённо посмеиваясь ("Ладно живой ещё!"), стянули с него свитер и майку. И остолбенели, как те же привидения, одно из которых мгновенно начало плач по бедолаге-хозяину. Обследовав Лёхина, на котором места живого не осталось — одни синяки да кровоподтёки, парни отволокли его в зал, на диван. Переглянулись. Данила взялся за мобильник.

— Как скажем?

— Как есть, то и скажи.

— Ладно… Егор Васильич! Отчёт: явился. Уснул на ходу. Весь в синяках и чьей-то крови, сначала думали — его, ан нет. Один… Не-е, говорить точно не может. Мы вообще сначала думали — напился… Не-е, думаю, "скорая" не нужна. Оклемается, как отоспится… Хорошо… Нет. У него дверь захлопывается. Его ключи здесь же оставим, а дверь захлопнем. А утром сам позвонит — записку оставим, чтоб позвонил.

— Может, всё-таки вызвать "скорую"? — неуверенно предложил напарник. — Пусть его чем-нибудь обработают, укол какой-нибудь обезболивающий сделают?

— Не стоит. Мне кажется, ему только проспаться надо, а утром сам сообразит, как себя в порядок привести. Ну, написал записку?

— Около компьютера оставил. Кстати, комп, может, выключить?

— На фига? Утром встанет, увидит работающий — подойдёт, сразу и записку прочитает. Ладно, пошли. Ты ключи где оставил?

— В прихожей, на трельяже.

Негромко переговариваясь, парни ушли. Глеб Семёнович проводил их до машины, желая знать, зачем они торчали два часа на лестничной площадке, дожидаясь Лёхина. Услышав кучу информации, выудил из неё то, что наверняка пригодится хозяину: Егор Васильевич хочет, чтобы Лёхин прекратил искать Ладу, потому как с завтрашнего дня поиски будут вестись на официальном уровне.

А по квартире Лёхина бегал разгневанный Елисей. Данила, конечно, хороший человек и заботливый: засунул под голову хозяина подушку, пледом укрыл. Но неужто было трудно йодом хоть один синячище намазать?! Легкомысленный народ пошёл, бесшабашный…

Отвопившись, домовой бросился на кухню. За ним поспешили привидения — из любопытства: кричал-кричал — и вдруг на кухню! Надеется покормить голодного хозяина?.. Спящего?..

Вслед за привидениями солидно поспешили трое домовых из соседнего подъезда, зашедших убедиться, что компьютер уже подключили к Интернету. А на кухню последовали в надежде: мож, найдётся работёнка какая у Елисея, чтоб потом перед "компотером" посидеть.

Джучи двинулся в хвосте всей честной компании (а вдруг Елисей расщедрится на тарелочку сметанки?). До кухни не дошёл: услышал, как громко и раздражённо звенит-гремит посуда в руках огорчённого домового. Будучи умным котом, вернулся в зал. Встав на задние лапы у дивана, присмотрелся к беспокойно подрагивающим, крепко сомкнутым векам хозяина и пристроился на подушке, между диванным валиком и головой человека. Прежде чем уснуть, вытянул шею понюхать Шишика: "Наш ли?" Из-под уха Лёхина "помпошка" проворчала что-то вроде: "Ваш-ваш!" Бдительный котяра зевнул: "Ну, раз наш, спи дальше!" И уснул сам.

Если б Елисей на кухне один шуровал, ох и долго бы пришлось возиться. Но трое обрадованных соседей носились вместе с ним. Грохот, звон посуды, бряканье ложки в чашке… Потом, как чуял, прибежал Никодим — его тут же впрягли толочь в ступке сушёную травку.

Привидения летали по стенам кухни, дабы не отвлекать, и шёпотом обсуждали работу дедушек. Потом им надоела созерцательность, и они отправились в зал. Здесь Касьянушка принялся учить Линь Тая беглому чтению: "Рот закрой да про себя читай! Что ж ты бубнишь-то? Про себя, говорю! Эх, нельзя тебя коленками на горох поставить! Враз бы выучился!" А Глеб Семёнович и Дормидонт Силыч затеяли философский спор, в какой мере слово "виртуальный" может относиться и к ним, к привидениям… Все четверо говорили и здесь шёпотом, памятуя, что хозяин хорошо слышит и в реальности, и в паранормальном мире.