Ксения Чайкова - Светлым по Темной

Со шваброй я так и не рассталась — Инната, не участвовавшая в переносе моего «бесчувственного» тела, но испуганно суетящаяся рядом и оглушающая окружающих нервным стрекотом неоформленного, но весьма встревоженного содержания, невесть зачем подобрала ее, принесла ко мне в комнату и аккуратно поставила рядом с кроватью. Никто не посмел оспорить мои притязания на владение славным предметом домашнего обихода, так что швабра осталась в полном моем распоряжении, и теперь у меня хоть было чем отгонять от своей постели доброхотов, страстно желающих посодействовать процессу моего выздоровления.

Попытку побега делегация мне не простила и удвоила бдительность. Теперь в моей спальне оставалась ночевать Инната, для которой специально принесли и установили в углу небольшую односпальную кровать. Светлая девчонка отнеслась к своим новым обязанностям моей сиделки очень серьезно и ответственно: по десять раз за ночь вставала пощупать мой лоб (такое ощущение, что она не жар пыталась выявить, а каждый раз с трепетной надеждой уповала на то, что я уже померла и успела остыть), бесконечно предлагала поесть, попить, поспать, поболтать или почитать вслух — такие серьезные нагрузки, как распознавание значков и закорючек в книгах, мне были противопоказаны категорически. Кроме того, Инната всерьез вообразила себя искусницей-целительницей и принялась с невероятным воодушевлением готовить какие-то мерзостные зелья, настои и взвары, вздумав проверять на попавшей в ее цепкие руки болезной темной искуснице действие подозрительных лечебно-магических составов. Я ругалась, сопротивлялась и даже отстреливалась небольшими сгустками сжатого воздуха, в общем-то безвредными, но весьма ощутимыми при прямом попадании, чем раз за разом вызывала на свою несчастную голову потоки возмущений и негодований неблагодарностью темных. В ответ я, потеряв терпение, замахивалась на несносную крикунью поспешно нашаренной у кровати верной шваброй, после чего Инната, как правило, разражалась таким спичем, что на шум и вопли сбегались все, кто находился вокруг в радиусе версты. Следовал разбор полетов, потом успокоение и тихое перемирие — до очередного конфликта, коего долго ждать не приходилось, все-таки светлая и темная девушки в одной комнате — это все равно что опрометчиво сплетенные в одно заклинание энергии Разрушения и Созидания.

Вставать мне разрешили только через три дня после успешно пресеченного светлыми побега. Причем тот факт, что во время побега я ухитрилась с середины коридора третьего этажа самостоятельно, ни разу не упав, дойти аж до второго, — нисколько не убедил их в моей дееспособности. По мнению делегации, обработанная заклинанием Света изначального темная искусница может передвигаться, лишь позорно сидя на мужских руках.

…На мой торжественный подъем с ложа, едва не ставшего смертным одром, сбежалась смотреть вся дворня с гостеприимным хозяином во главе, и даже несколько гостей памятного бала пожаловали. С ужасом обозрев высокое светлое собрание, сгрудившееся вокруг кровати и жадно следящее за каждым моим движением, едва ли не на головы садясь друг другу, я с тоской подумала, что меня, того и гляди, не выведут из этой комнаты под руки, как предполагалось изначально, а вынесут ногами вперед — воздух становился все более тяжелым и спертым, а Шерринар, отдавая дань своей параноической боязни сквозняков, наглухо закрыл все двери и окна, чтобы я, не приведи темные и светлые боги, в добавление к своим хворям не простыла, и еще гардины задернул на всякий случай. И как он разгадал мои злодейские замыслы — насмерть простудиться и в одночасье торжественно помереть от пневмонии?! Большой ум ему богами дан, государственный, далеко искусник пойдет, если, конечно, лениться не будет…

Так или иначе я, наряженная ради такого случая в красивый темно-зеленый брючный костюм и кокетливую кружевную вуаль, царственно опираясь на многочисленные, услужливо подставляемые руки, сползла с перин и отважно преодолела все четыре ступенечки возвышения, на котором стояла кровать. Потом случилась заминка: я стояла на ковре, переминаясь с одной босой ноги на другую, а все собравшиеся торопливо искали достойную болезной темной искусницы обувь. Да так рьяно и дружно, что я, оставленная ради такого дела практически без поддержки, едва не завалилась на пол.

Но в конце концов туфли на низком устойчивом каблуке были найдены и обуты мне на ноги, после чего я бесстрашно двинулась к дверям, то и дело качаясь, а поэтому хватаясь за предметы мебели и сочувственно ахающих окружающих. Тело совершенно не разделяло победных настроений разума и раз за разом почему-то упорно стремилось как можно ближе познакомиться с ковром, а в коридоре — с мраморными плитами и половичками, лежащими перед каждой дверью — Вартэк был болезненно чистоплотен и требовал, чтобы гости и прислуга каждый раз при входе в любую комнату тщательно вытирали ноги. Каких душевных жертв и напряжения воли ему стоило устроить достопамятный бал и ни разу не заикнуться приглашенным о необходимости обтрясти грязь с обуви — оставалось только гадать.

Вся восхищенная толпа зрителей двинулась следом за мной, испуганно вздыхая при каждой моей попытке упасть и протягивая руки, дабы мне было за что ухватиться. Спустившись на первый этаж, я, аки Темная Императрица со свитой графьев, князьев и прочих высокородных, гордо прошествовала к дверям, ведущим в сад, почтительно распахнутыми при моем приближении вытянувшимся по струнке лакеем. Не веря своей свободе, я невольно ускорила шаги и почти выбежала на крыльцо. Там прыть пришлось поумерить — ноги вновь задрожали и начали подгибаться, да еще мои многочисленные сопровождающие, решив, что присутствуют при попытке побега, галопом ринулись следом, едва не сбив притормозившую меня, да заодно и чуть не затоптав друг друга.

К счастью, переться за мной след в след никто не собирался — дружно поумилявшись моему бодрому виду, почти все присутствующие разбежались в разные стороны, оставив рядом только самых близких, то есть делегацию в полном составе, да хлебосольного Вартэка, который, впрочем, вскоре тоже поспешил откланяться, явно воображая, что уж коли я встала на ноги, то скоро освобожу его светлое поместье от своего темного присутствия.

Делегация попыталась взять меня под руки, но потерпела сокрушительную неудачу — их-то было четверо, а рук у меня, как ни крути, всего только две. Поэтому сразу же оттесненная на задний план Инната надула губы и нашла наилучший выход из положения — попросту дернула к себе своего женишка, уступив почетные места моих поводырей Шерринару и Айлайто. Ну, те и не сплоховали — гордые возложенной на них миссией, искусник и эльф едва ли не на руках меня понесли, ревниво подталкивая друг друга. Мое бренное тело от этих выяснений отношений равномерно покачивалось вправо-влево и даже назад, но там меня уже подхватывали руки бдительных жениха и невесты.