Александр Прозоров - Клан

Туман начал рассеиваться. Потоки горячей, пахнущей тиной воды потекли вдоль поребриков, сливаясь в канализационные люки, и на мокром асфальте перед дорожкой к дому остались лишь три безжизненных тела, распаренных и покрасневших от полученных ожогов.

Пустынник в эти минуты стоял на Кантемировской улице, зажав в кулаке ключи от машины, и глядел в сторону общежития Политехнического института, краем глаза фильтруя текущую от станции метро толпу, выискивая в спектре аур серую и безжизненную, переполненную тоской и одиночеством. Таких здесь, как и на любом краешке планеты, хватало с избытком. Однако сейчас магу требовалось, чтобы женщину беспокоило только одиночество, а не уныние от грядущей встречи с ненавистными соседями. Чистая тоска. И еще: его избранница должна быть достаточно симпатичной.

Вот его обостренного восприятия коснулась еще одна «серость». Обычное уныние одинокой женщины, для которой наступающие выходные не сулят ничего, кроме уборки, стирки, рюмочки вина со старой подругой и бесконечного просмотра телевизора. Полная пустота, которую усиливает ощущение недавней утраты… Не глобальной, но все-таки чувствительной… Кот, что ли, сдох? Или собачка?

Колдун отделился от стены, старательно прислушиваясь к исходящим от дамочки эмоциям. Нет, встречаться она ни с кем не собирается, ни с соседями, ни тем более с мужем. Что делать в выходные, не знает – ее жизнь посвящена только работе. Мышка серенькая… Но выглядит отнюдь не чахлой: со спины видно, как подчеркивает ее широкие бедра стягивающий талию пояс плаща; русые волосы собраны на затылке в большую кичку, открывая высокую смуглую шею. Если бы не две тяжелые сумки в руках, которые заставляли женщину сутулиться, сводить вперед плечи и пригибаться к земле… Пустынник ускорил шаг, прикоснулся к ее спине:

– Марина, это ты?

– Кто? – Женщина обернулась, маг увидел высокую грудь, круглое лицо с голубыми глазами, чуть изогнутые брови невероятно дымчатого оттенка, длинные ресницы, острый, словно выточенный резцом мастера, носик над узкими, но алыми губами, прижатые волосами к голове уши, в мочках которых сверкали бесцветными камушками крохотные золотые серьги. – Нет, вы обознались.

– Да нет же, это ты, ты! – уверенно кивнул колдун. – Мы же с тобой вместе, в одной школе учились! Забыла, как я тебе на третий этаж в форточку ромашки подбросил? Это я, Толик.

– Нет, – вздохнув, покачала головой его избранница. – Вы ошиблись.

– Марина, да вспомни же, – удержал Пустынник женщину за локоть. – Москва, Большая Академическая, Анатолий Метелкин. Ну?!

– Нет, – грустно усмехнулась она. – Во-первых, меня зовут Татьяной. Во-вторых, я никогда в жизни не училась в Москве.

– Не может быть! – упрямо мотнул головой маг. – Второй такой красивой женщины существовать не может!

– Может, как видите, – пожала плечами женщина и прошла мимо него.

– Постойте, Таня, – снова нагнал ее Пустынник.

– Что?

– Ну, ну… – в растерянности развел он руками. – Ну, давайте я вас хоть подвезу немного. Провожу. Чего вы мучиетесь с такими сумками?

– Зачем?

– Да просто, – пожал плечами колдун. – Наверное, потому, что вы как две капли воды похожи на мою одноклассницу, на которой я едва не женился. К тому же у меня есть машина и свободное время. Вы позволите вам помочь? Вы же ведь сейчас уйдете, и я не увижу вас больше никогда в жизни!

Татьяна продолжала колебаться. Она посмотрела на отъезжающие автобусы, до упора набитые торопящимися домой пассажирами, на толпу на остановке. Повернула голову к незнакомому мужчине:

– Я живу далеко. На проспекте Культуры, в самом конце.

– Так это хорошо, – уверенно забрал у нее сумки Пустынник. – Я смогу любоваться вами подольше.

Он быстрым шагом дошел до «восьмерки», спрятанной в тесном проулке с громким названием Парголовская улица, уложил сумки в багажник, открыл перед женщиной дверцу, помог сесть в приторно пахнущий сиренью салон.

– Откройте окно, Таня, – попросил колдун, заводя двигатель, – машина только после мойки, насквозь отдушками пропахла. Такое ощущение, что это не выветрится никогда в жизни… – Он выехал из переулка, влился в поток машин, повернул налево, к «Площади Мужества». – Вы только показывайте, куда ехать, пожалуйста. А то я, как вы могли догадаться, москвич. Не очень хорошо здесь ориентируюсь.

– Почему же вы тогда решили, что я училась с вами в одной школе?

– Вы красивы, вы очень красивы. Эти зовущие губы, эти глаза, этот точеный носик никогда в жизни не забуду. – Колдун покачал головой. – Глупо как все. Мы после школы собрались пожениться. Но поссорились. По мелочи. Она с родителями уехала. И все. Вот, я так холостяком и остался. Не встретил второй такой. – Пустынник покосился на спутницу, потом резко принял вправо, остановился.

– Что случилось?

– Я сейчас… – выскочил колдун, подбежал к цветочному развалу, быстро собрал несколько роз, хризантем, гвоздик, гладиолусов, вернулся и вручил всю эту охапку пассажирке: – Это вам, Танечка. За то, что вы так прекрасны. За то, что вы есть.

И тут Пустынник наконец-то ощутил первую волну тепла, которую излучила восхищенная женщина. Она еще не верила в происходящее, она еще думала, что все это – память незнакомца о какой-то Марине, что все это чужое и временное. Но цветы были перед ней, они излучали аромат только для нее и только ей холодили руки. И Татьяна невольно начала примерять на себя отблески чужой страстной любви.

Больше они не разговаривали, если не считать того, что женщина указывала дорогу. Наконец машина остановилась возле относительно нового четырнадцатиэтажного дома – так называемой «точки».

– Ну вот, – кивнула пассажирка. – Спасибо вам большое, я приехала.

– Подождите, Таня, – попросил колдун, глуша «восьмерку». – Я не могу отпустить вас так просто. И навсегда. Пожалуйста.

– Придется, – пожала плечами женщина. – Ничего тут не поделать.

– Нет, можно. Давайте, я… – Пустынник посмотрел на часы. – Поздно-то как уже. Давайте, я приглашу вас в ресторан? Вы ведь наверняка устали после работы, вам хочется поесть, отдохнуть. Не исчезайте.

– Вы зря стараетесь, Анатолий, – наклонила голову к цветам женщина. – Я – не Марина. Я – это не она. Вы напрасно пытаетесь себя обмануть.

– Я приглашаю не ее, я приглашаю вас. Таня. Татьяна, Танечка. Какое чудесное имя. Оно такое же красивое, как вы. Клянусь, я никогда в жизни не перепутаю ваших имен. Как никогда не перепутаю вас. Я знаю, ее больше нет. Зато я встретил вас. С первого взгляда понял, что… Что нельзя вас отпускать. Бог мне этого не простит.

– Скажите, Анатолий, – повернув из цветов голову, спросила пассажирка. – Вы что, не отдадите мне сумки, пока я не отвечу?