Джо Аберкромби - Полмира

Бренд посмотрел через плечо на других парней, шедших позади разрозненной группой. Потом вздохнул и поднял два щита.

— Угу, — сказал он. — Наверное захотел бы.

Но он не понимал, что в этом могло быть хорошего.

Огонь

— Полагаю, мне нужен новый меч.

Колючка со стуком бросила отцовский меч на стол.

Рин еще раз резко провела точильным камнем по клинку, над которым работала, и хмуро посмотрела на нее.

— Звучит знакомо.

— Очень. Но в этот раз надеюсь на другой ответ.

— Потому что ты делила ложе с моим братом?

— Потому что будет битва, и королева Лаитлин желает, чтобы ее Избранный Щит был должным образом вооружен.

Рин отложила камень и подошла, стряхивая пыль с рук.

— Избранный Щит королевы? Ты?

Колючка вздернула подбородок и уставилась в ответ.

— Я.

Долгий миг они смотрели друг на друга, наконец Рин подняла меч Колючки, повертела, потерла дешевое навершие большим пальцем, положила назад и уперла руки в бока.

— Если так говорит королева Лаитлин, то думаю, так оно и есть.

— Так оно и есть, — сказала Колючка.

— Понадобится кость.

— Зачем?

— Чтобы связать ее с железом и сделать сталь. — Рин кивнула на блестящий клинок, прижатый к скамейке, под которым была горка серой стальной пыли. — Для этого я использовала кость ястреба. Но пробовала и волчью. И медвежью. Если сделать все правильно, то заключишь дух зверя в клинок. Так что выбери кого-нибудь сильного. Кого-нибудь смертоносного. Кого-то, кто много для тебя значит.

Колючка немного подумала об этом, потом к ней пришла мысль, и она начала улыбаться. Она стащила с шеи мешочек и выложила на столе гладкие пожелтевшие кусочки. Они достаточно их носила. Пришло время найти им лучшее применение.

— Как насчет костей героя?

Рин вскинула брови, глядя на них.

— Даже лучше.

Они остановились на покрытой пеплом поляне у реки, в центре которой чернел круг из камней, словно там когда-то горело адское пламя.

Рин скинула с плеча большую сумку с инструментами.

— Мы на месте.

— И стоило так далеко заходить? — Колючка свалила мешки с углем, распрямляя спину и вытирая предплечьем вспотевшее лицо.

— Не хочу, чтобы мои секреты украли. К слову, расскажешь кому-нибудь, что здесь было, и мне придется тебя убить. — Рин бросила Колючке лопату. — А теперь иди в реку и накопай глины.

Колючка хмуро посмотрела по сторонам, втягивая воздух через дырку в зубах.

— Начинаю думать, что Скифр была наставником помягче.

— Кто такая Скифр?

— Неважно.

Она по пояс забрела в ручей, вода была такой холодной, что она задохнулась, несмотря на летнее тепло, и принялась выкапывать глину со дна и плюхать ее на берег серыми кучами.

Рин сложила в кувшин тусклые куски железной руды вместе с черным пеплом костей Колючкиного отца, горстью песка, двумя стеклянными бусинами, и начала намазывать глину на крышку, плотно ее запечатывая.

— Для чего нужно стекло?

— Чтобы выманить грязь из железа, — прошелестела Рин, не глядя вверх. — Чем жарче мы растопим печь, тем чище будет сталь и крепче клинок.

— Как ты всему этому научилась?

— Я была подмастерьем у кузнеца по имени Гаден. Наблюдала за другими. Говорила с торговцами мечами со Священной. — Рин коснулась своей головы и оставила на ней пятно глины. — Остальное сама додумала.

— Так ты умная девчонка?

— Когда дело касается стали. — Рин осторожно установила глиняный кувшин в середине кольца камней. — Давай снова в реку.

Так что дрожащая Колючка снова побрела в ручей, пока Рин строила печь. Она складывала уголь внутри, камни снаружи, и скрепляла их глиной, пока не построила нечто, похожее на огромную куполообразную печь для хлеба с отверстием внизу.

— Помоги мне его запечатать. — Рин руками накапывала глину, и Колючка делала то же, укладывая толстым слоем снаружи. — Каково это? Быть Избранным Щитом?

— Мечтала об этом всю жизнь, — сказала Колючка, надуваясь от гордости. — И не могу представить никого, кому бы я предпочла служить, кроме королевы Лаитлин.

Рин кивнула.

— Ее не прозвали бы Золотой Королевой просто так.

— Это высокая честь.

— Несомненно. Но на что это похоже?

Колючка поникла.

— Пока что сплошная скука. С тех пор, как я произнесла клятву, большую часть времени я провожу, стоя в канцелярии королевы, хмуро глядя на торговцев, пока они испрашивают ее покровительства, и ничего не понимаю, словно они говорят на иностранном языке.

— Думаешь, не совершила ли ошибку? — спросила Рин, накладывая очередную горсть серой массы.

— Нет, — бросила Колючка. А потом, уложив еще глины в щели: — Может быть. И вряд ли это первая.

— А ты не такая жесткая, какой хочешь казаться, так ведь?

Колючка глубоко вздохнула.

— А у кого не так?

Рин тихонько подула на лопату, угли затрещали, ярко засияв, тогда она легла на живот и глубоко вогнала их в отверстие печи, надула щеки и стала сильно дуть, снова и снова. Наконец она вскочила на каблуках, наблюдая, как огонь принимается за угли, и оранжевое пламя мерцает внутри отверстия.

— Что происходит у тебя с Брендом? — спросила она.

Колючка знала, что до этого дойдет, но от этого не становилось ничуть удобнее.

— Не знаю.

— Не такой уж сложный вопрос, а?

— Я бы так не сказала.

— Ладно, ты с ним порвала?

— Нет, — сказала Колючка, удивленная тем, как уверенно это прозвучало.

— Он сказал, что порвал с тобой?

— Мы обе знаем, что Бренд не очень-то разговорчив. Но я бы не удивилась. Я не совсем то, о чем мечтают мужчины, а?

На миг Рин нахмурилась.

— Думаю, разные мужчины мечтают о разном. Как и разные женщины.

— Тогда он не сбежал бы так быстро, разве нет?

— Он просто очень долго хотел стать воином. Это был его шанс.

— Ага. — Колючка сделала долгий вдох. — Я думала, что будет проще, после того, как… ну, ты знаешь.

— Но проще не стало?

Колючка почесала побритую голову, почувствовав в щетине шрам, на котором не росло волос.

— Нет, черт возьми, не стало. Я не знаю, что мы делаем, Рин. Хотела бы я, но не знаю. Я никогда ни в чем хорошо не разбиралась, кроме сражений.

— Заранее никогда не знаешь. Может, окажется, что у тебя еще есть талант в раздувании мехов. — И Рин бросила их перед отверстием печи.

— Когда надо поднять груз, — пробормотала Колючка, вставая на колени, — лучше поднимать, а не стонать. — Она сжала зубы и заставляла эти меха хрипеть, пока не заболели плечи, грудь не начала пылать, и вся жилетка не пропиталась потом насквозь.