Лиланд Модезитт - Инженер магии

— Не думаешь же ты, что брат Лидрал...

— Нет, но... — Доррин умолкает, не зная, как рассказать о странном ощущении постороннего присутствия или о вскрытом и снова запечатанном письме. Или о непонятной тревоге, порой заставляющей его работать до изнеможения.

— Но никто не знает, что могут предпринять Белые, — заканчивает за него Рейса.

— Это более-менее понятно, — суховато отзывается Кадара. — Но с чего бы им интересоваться Доррином?

— Почем мне знать? — отзывается Доррин. — Возможно, им и нет до меня никакого дела.

— Но сам ты, парнишка, в это не веришь. Разве не так? — произносит Яррл, и все умолкают.

— Почему ты так думаешь, папа? — спрашивает через некоторое время Петра.

— Он привносит гармонию во все, даже в холодное железо. Белым это понравиться не может, и я на их месте непременно заинтересовался бы им и его делами.

— Вообще-то в этом есть смысл, — размышляет вслух Брид.

Но на взгляд Доррина, тут многое неясно. Что он такого особенного сделал, кроме как исцелил нескольких хворых, вырастил несколько грядок пряностей да смастерил пару игрушек? Вот Брид — тот перебил уйму приспешников хаоса, а за ним, Доррином, таких подвигов не числится.

Доррин вздыхает и смотрит на поблескивающие в угасающем свете пики Закатных Отрогов.

Сказать ему нечего.

LXXXIV

Серый камень кажется слишком тяжелым. Вбив трубку кувалдой в щель между камнями, Доррин насыпает туда порошку, вставляет пистон, поджигает фитиль и со всех ног мчится вниз по склону, за подгнивший пень.

Когда грохот стихает, он осматривает воронку — место будущего погреба. Затем Доррин забивает вторую деревянную трубку и поджигает фитиль. Если все пойдет как задумано, к концу лета можно будет заложить фундамент.

Взявшись за лопату, юноша начинает убирать комья глины и каменные обломки. Но даже после двух взрывов яма под погреб получается гораздо меньше, чем ему нужно.

— Есть куда более простой способ, Доррин, — замечает Рилла, подойдя к нему с кувшином сока и рваным полотенцем. — И времени на целительство останется больше.

— Это какой? — интересуется юноша.

— Сейчас в течение нескольких восьмидневок у фермеров и батраков будет свободное время. Немного, но будет. Найми людей, и они отроют тебе такой погреб, какой нужен.

— А сколько им платить?

— По полмедяка в день на человека.

Доррин понимает, что целительница права. Он не может поспеть повсюду. Ему давно следовало обратиться за помощью, только вот просить он совершенно не умеет.

— Мой погреб работники выкопали за два дня, — говорит Рилла. — А у тебя уже есть яма, так что возни им будет меньше.

— А как им объяснить, какой погреб мне нужен?

— Вбей колья, отмечающие углы, и обруби шест, чтобы отмерять нужную глубину. Хочешь, я поговорю с Асавахом? Моя сестра была за ним замужем.

Смутившись, Доррин отпивает соку. Сколько времени проработал с целительницей бок о бок — и даже не подозревал, что у нее была сестра!

— А племянники или племянницы у тебя есть?

— А то! Мой племянник Ролта — моряк. И не простой матрос, а помощник капитана на самом большом корабле господина Гилберта.

— Спасибо, что помогла справиться с этим затруднением, — говорит Доррин, допивая сок. — А теперь я хочу еще раз проверить пряности, особенно зимние. И вот что — нельзя ли раздобыть где-нибудь мелкого песочку? Почва здесь, по-моему, слишком глинистая.

— Вот у Асаваха и спрошу, — отвечает Рилла, поднимаясь по склону следом за Доррином.

— Несколько медяков за воз хватит?

— Обойдется дешевле, — улыбается целительница. — Сам речной песок ничего не стоит, платить придется только за погрузку и за подвоз. Верхний приток, тот, что впадает в Вайль, неглубок, и дно там песчаное. Не беспокойся, парень, уж песку-то старая Рилла раздобудет. Может, на тебя глядя, я и свою землицу улучшу.

Доррин открывает перед ней дверь.

— Опять ты за свое! Обращаешься со мной как со знатной дамой, а не как со старой каргой.

— Ты и есть дама, в отличие от многих разряженных кукол, считающих себя таковыми.

— Норовишь вскружить мне голову, негодник? Как я понимаю, эта явная лесть означает, что ты собираешься вернуться в кузницу.

Доррин краснеет.

— Ладно, ладно... иди уж, — машет рукой целительница.

Совесть заставляет Доррина спросить напоследок:

— А как насчет старушки Кларабур?

Но Рилла настроена мирно:

— Обойдется бабуля и без тебя. На самом деле она старушенция бойкая, и что ей на самом деле нужно, так это возможность посетовать кому-то на свои хвори. Уже лет десять ноет, но помирать не собирается.

— Тогда до завтра, — говорит Доррин.

— А я выясню, сможет ли Асавах доставить песок и прислать крепких парней, чтобы вырыли для тебя яму. Неси медяки... только медяками, а не серебрениками. Сдачи не дождешься.

Рейса и Ваос пропалывают грядки.

— Мастер Доррин, я тебе в кузнице понадоблюсь? Может, нет? — парнишка поднимает перепачканные землей руки, и голос его звучит почти умоляюще.

— Яррл решил отогнать Фрусу отремонтированный фургон, — поясняет Рейса.

— Я так понимаю, Фрус не торопился забрать свой заказ, — замечает Доррин.

— А перво-наперво не спешил платить, — добавляет из сарая Петра.

— Он уехал, но сказал, что ты и без него знаешь, что делать.

— Упряжь для Гонсара и Беквы, обручи для старого бочара... как его?

— Мисты, — подсказывает Рейса.

— Мастер Доррин, так как насчет меня? — снова спрашивает Ваос.

— Мне нужно почистить Меривен. А ты пока заканчивай здесь.

Доррин ведет Меривен в стойло.

— Бесчувственный ты малый, — шутливо укоряет его Петра.

— Почему это?

— Видать, сам в детстве ни с кем не играл и не понимаешь, что мальчишкам это необходимо.

— Я очень даже играл, — возражает Доррин, расседлывая кобылу.

— Ты? А как?

— Ну... наблюдал за Хеглом или моей матушкой. А бывало, пытался мастерить кораблики и пускал их поплавать.

— А кто такой Хегл?

— Отец Кадары. Кузнец. Кстати, с Кадарой мы тоже играли.

Петра пожимает плечами:

— Бьюсь об заклад, ты не столько играл с ней, сколько любовался работой ее батюшки.

Доррин молчит.

— Ага, я в точку попала! — торжествует Петра.

Доррин задумывается. А случалось ли ему и вправду играть по-настоящему... не считая любовных игр с Лидрал? Может, из-за этого он так по ней и скучает? Вот еще, глупости, решает он по некотором размышлении.

Доррин осматривается в кузнице и видит, что первым делом надо будет заняться сломанным дышлом. Тем временем прибегает Ваос — он даже не успел вытереть мокрые руки.