Анна Гурова - Князь Тишины

Сознание прояснилось, и в нем забрезжил план дальнейших действий. Я решительно пошла к метро. Мой путь лежал в сторону вражеского училища.

Возле метро «Черная речка» было более людно, чем на улице Савушкина. Вскоре я заметила, что люди обращают на меня внимание. Прохожие оборачивались, лоточницы провожали взглядами. Я нервно погляделась в витрину, но ничего особенного там не увидела.

Внутри метро продолжалось то же самое. Беспричинное внимание публики скоро начало меня нервировать. Я вошла в вагон и встала лицом к двери, спиной к народу. Мое лицо в темном стекле выглядело особенно бледным и мрачным. Впрочем, может, виной этому был искусственный свет.

– Девочка, тебе нехорошо? – раздался женский голос у меня за спиной. – Ты присесть не хочешь?

Я обернулась и попыталась благодарно улыбнуться, но с улыбкой явно вышло что-то не то. Доброжелательно-сочувствующее выражение на лице сердобольной тетки мгновенно сменилось испугом.

Не отрывая от меня взгляда, она попятилась.

– Спасибо, – растерянно сказала я. – Я постою.

Вскоре вокруг меня образовался вакуум. Тетка и с ней еще человек пять стоявших неподалеку от меня незаметно переместились к другим дверям.

– Какая бледная… Явно анемия… или СПИД… Наркоманка, наверно… – бормотали у меня за спиной. – Молодежь пошла…

На «Пионерской» я выскочила из вагона, как ошпаренная, и кинулась к эскалатору, пока кто-нибудь из пассажиров не догадался на всякий случай позвать милиционера.

Выйдя из метро, я направилась к автобусной остановке. Зона пустоты и тишины вокруг меня, казалось, расширялась с каждой минутой. Когда я вошла в автобус, народ тут же раздался в стороны. Я опустилась на приглянувшееся сиденье. Рядом со мной никто и не вздумал сесть. Более того, часть пассажиров перебралась в другой конец салона, а многие вообще вышли. Если в метро меня принимали за наркоманку, то теперь люди интуитивно, явно не осознавая того, что с ними происходит, старались держаться подальше. Меня это абсолютно не расстраивало, наоборот – возникло мрачное веселье. Кроме того, в голове замаячила и оформилась мысль, вскоре преобразовавшаяся в план дальнейших действий.

Я вышла на проспекте Авиаконструкторов и направилась прямиком в знакомый бескрайний двор. Шла быстрым твердым шагом, не прячась. Воин обретает бесстрашие, если ведет себя так, как будто он уже умер. А чего может бояться зомби?

Мое прибытие не прошло незамеченным. Проходящие мимо ученики как по команде притормаживали и боязливо на меня косились. Остановить меня никто не пытался. Интересно, может, у меня уже начали отваливаться части лица, или я покрываюсь трупными пятнами? Я мельком глянула в зеркало – нет, ничего особенного, просто бледность. И взгляд какой-то странный. И выражение лица… Ну, и еще движения слегка изменились… Для моих целей я выглядела именно так, как надо.

Насколько я помнила, кабинет директора располагался за стеклянной дверью на втором этаже. Я надеялась, что директорша окажется на месте – тогда бы сработал эффект неожиданности, и никто не успел бы меня перехватить.

На втором этаже царила полутьма. За моей спиной на лестнице послышались взрослые голоса. Кажется, охрана опомнилась. Надо действовать быстрее. Я прибавила шагу и без стука вломилась в кабинет.

Мне повезло – директорша была на месте. Давешняя тетка квадратных пропорций с генеральским голосом удивленно подняла на меня глаза. Не ожидая столь наглого вторжений, она даже не успела возмутиться. Я подошла вплотную к ее столу, оперлась на край руками и наклонилась вперед, не отрывая от нее неподвижного взгляда. Думаю, лицо у меня к тому времени выглядело достаточно впечатляюще – во всяком случае, директриса заметно побледнела.

– Оставайтесь на месте, – замогильным голосом приказала я. – Я задам вам пару вопросов.

Директриса, очнувшись от столбняка, сделала попытку приподняться.

– Девочка, что ты себе позволяешь?

– Здесь учился Саша Хольгер?

– Кто разрешал тебе сюда врываться?

Директриса оказалась крепким орешком, но мои средства были еще далеко не израсходованы. Я окинула взглядом стол и в стаканчике с карандашами и ручками заметила подходящий предмет – циркуль. Положив перед директрисой на стол левую руку, я с размаху вонзила в нее циркуль. Кровь, как я и ожидала, не пошла. Директриса ахнула и вжалась в кресло, глядя на меня с ужасом. Я ухмыльнулась, как голодный вампир.

– Пара вопросов, и я уйду, – напомнила я.

– Что здесь происходит? – слабо взвизгнула директриса.

– В следующий раз я воткну его в глаз, – пообещала я, занося циркуль. – И не поручусь, что в свой. Так я жду ответа.

Директриса глотнула воздуха, поморгала и покорно ответила:

– Да, Хольгер у нас учился.

– Ага! Может, он и сейчас у вас учится? Скажем, на отделении иллюзий, а?

– Я не имею права отвечать на такие вопросы… Это отдельная структура…

– Значит, учится!

– Нет, нет! – Похоже, по выражению моего лица директриса решила, что сейчас я пойду его убивать. – Он давно уже отчислен. Еще осенью.

– Вранье. Иллюзионистов не отчисляют. Нам рассказывали. Кто раз попал в систему, больше из нее не выйдет.

– С младших курсов у нас отчисляют постоянно. – Директриса понемногу приходила в себя. – Неперспективный ученик уходит и вскоре теряет дар. Это происходит автоматически. Никто не может заниматься высшим искусством в одиночку. Хольгер не был перспективным. Весьма средние способности, огромное самомнение и регулярные нарушения устава училища. Это типичный случай.

«Как бы мне убедиться, что она не врет?» – думала я.

– У вас есть какие-нибудь документы… записи…

– В том шкафу – личные дела… Но вы не должны…

– Сидеть! Я сама достану. По алфавиту, да?

Сашина папка нашлась довольно быстро. Я быстро пролистала ее. Все так и есть. «За дисциплинарные нарушения» и т. д.

По коридору за дверью загрохотали шаги. Время на исходе. Но надо уточнить кое-что еще. Я бросила папку на стол и напоследок спросила директрису:

– А Хольгер действительно не был талантливым?

– Ограниченный дар иллюзиониста, – пожала плечами директорша. – Таких любое училище готовит по полсотни в год. Потом они идут в госструктуры, в шоу-бизнес… Без работы не остаются, но это, скажем так, не штучный товар, а поток…

Дверь кабинета распахнулась, и в проеме возникли обеспокоенные физиономии. Я развернулась, угрожающе поднимая циркуль.

– Дайте мне выйти, – угрожающе произнесла я. – Вам меня все равно не остановить. Если выпустите добром, обещаю, что никого не трону. Уйду и больше сюда никогда не вернусь.

В коридоре шепотом заспорили.