Александр Прозоров - Медный страж

— Тебе же жарко, господин, — напомнила, улучив миг свободы, невольница.

— Да, жарко, — спохватился ведун, отпустил ее, скинул рубаху, стащил, не развязывая узла, штаны вместе с сапогами. Попытался схватить рабыню — она рассмеялась, чуть отбежала. Позволила догнать себя, прикоснуться рукой, снова отбежала — но оказалась прижата к поросшей мхом скале и смирилась, сдалась поцелуям, ладоням, вскинула лицо, зажмурив глаза и счастливо смеясь.

Олег, готовый взорваться от желания, от бешеного нетерпения и страсти, чуть не вдавил ее в камень — но в последний миг вспомнил, что имеет дело с нетронутым цветком, скрутил нетерпение внутри себя в тугой жгут и, мысленно разрывая жертву в куски, опустился перед ней на колени, скользя губами по соскам, по холодному бархатистому животу, чуть подул в кудри под ним, провел по бедрам ладонями.

Урсула, жалобно заскулив, осела вниз, раскрываясь перед ним горячим бутоном розы, отдаваясь ему в руки всей своей красотой, невинностью, желанием. И он не ворвался — он слился с ней в единое целое, наслаждаясь ее телом и даря ей сладость жизни, приближая миг, поднимающий человека по силе любви и чувства на уровень богов, радуясь с ней одной радостью, пьянея от общего с ней безумия, которое закружило, взорвалось общим огнем и общей слабостью…

— Как хорошо… — прошептала невольница спустя несколько минут, все еще обнимая его своими неожиданно сильными руками. — Как хорошо… А в гареме меня этим пугали. Говорили, что, когда это случится, мне нужно будет терпеть, говорить ласковые слова и улыбаться.

— Открою тебе маленькую тайну, — пригладил ее брови Олег. — Ты совсем не улыбалась. Наверное, забыла?

— Я исправлюсь, господин. — Урсула виновато ткнулась носом ему в шею.

— Подожди, — спохватился Олег. — Ты только что говорила, что из-за этого теряют разум и кончают собой, а теперь утверждаешь, что тебя этим пугали. Как это так?

— Всегда пугали, господин, — кивнула невольница. — Но ведь я слышала легенды о любви. И я сама видела, как после штурма мужчины кидаются на женщин. Теперь я понимаю, почему. Им становится так же хорошо, как мне сейчас?

— Нет, Урсула, даже близко ничего похожего нет.

— Тогда почему они это делают?

— Потому что схватить куда проще, чем вырастить. Они хватают то, что доступно, и получают от этого облегчение. Не так часто можно встретить женщину, перед которой открываешься не только телом и душой. Не так легко решиться и раскрыться перед кем-то до конца. Когда у тебя нет единственной, нет разницы между тем, кого уговорил на близость там или кого принудил силой здесь. Когда у тебя нет единственной, то кажется, что, чем больше похватаешь, тем счастливее становишься. Именно поэтому про одних слагают легенды, а другие просто имеют друг друга.

— Про меня расскажут легенду, господин, — наконец оторвалась от него Урсула и приподнялась, опершись одной рукой о землю, а другой проведя пальчиками ему по груди. — А ты, господин? Я ни разу не видела, чтобы ты кого-то хватал… И в степи, и здесь, у земляных городов. Значит, у тебя есть единственная?

Ведун немного помолчал, а потом сказал то, что она хотела услышать:

— Теперь — да.

— Мяу-у… — перекатилась через него женщина, вскочила, закружилась по площадке: — Великие боги, как хорошо! Великие боги, спасибо вам, что вы создали меня, что сделали меня женщиной, что подарили мне господина! Я люблю вас, боги!!!

Она вдруг повернулась, присела на корточки:

— У меня есть подарок для тебя, господин. Там, в лесочке, течет ручей, и вдоль него полным-полно кустов ивы. Идем, я покажу! — Она метнулась с площадки.

— Малышка, а одеваться ты больше не собираешься?

— Ой, совсем забыла! — Урсула подбежала к своим пожиткам, принялась одеваться.

Олег тоже взялся за одежду, неторопливо облачился, с большим сожалением расставаясь с остатками блаженной слабости. Направился было за невольницей, но у орешника остановился, не в силах совладать с ощущением тяжелого взгляда, упертого в спину. Оглянулся.

У дальней скалы — там, где столь активно обнимались они с Урсулой, мох оказался содран, и под ним проблескивала полировкой какая-то зелень.

Олег подошел ближе, присел, прикоснулся рукой к умело обработанному малахиту сочного изумрудно-зеленого цвета. Поднялся, смахнул рукой мох еще в нескольких местах.

То был какой-то истукан высотой в полтора человеческих роста. Вырезанный из цельного куска малахита, он каким-то образом оказался вмурован в известняковую скалу, выступая из нее всего на пару сантиметров.

— Зеленый бог… — В памяти засвербило от чего-то знакомого, связанного с этим понятием. Но наслоения из событий последних дней никак не давали выбраться нужной информации наружу.

— Ты где, господин?!

— Иду, малышка! — Олег махнул рукой на беспокойство и пошел к орешнику.

Мало ли почему он вспомнил этого малахитового красавца? Может, в музее в детстве видел или в справочнике каком встречал. Урал богат на малахитовые чудеса, и рассеяны они будут вскоре по всему свету. Какая сейчас-то разница? Все равно завтра днем они спустят плот, заберутся на него и отправятся домой, на другую половину континента.

— А местечко тут правда хорошее, — вслух отметил он. — Уходить не хочется. Надо до отплытия еще разок привести сюда Урсулу. Ведь она, помнится, тоже должна выполнить любое мое желание.

Примечания

1

Л. Сонин. «Древние государства уральских народов».

2

Отмена правила о личной свободе каждого рожденного на русской земле произошла при царе Алексее Михайловиче Романове в 1619 году путем принятия Земским собором нового Соборного уложения, вводившего крепостничество европейскою образца. Это привело к многочисленным бунтам, из которых наиболее известны восстание под руководством Стеньки Разина и Московский бунт 1662 года. В церкви произошел так называемый Никоновский раскол.

3

Ухой на Руси назывался раньше не суп из рыбы, а любой суп, сваренный не из мяса. Например, компот.

4

Турские — это не место изготовления, а название тех самых парадно-выходных шуб, что носились для престижа, а не по погоде.

5

Для знатоков Ахтубинской поймы автор считает нужным напомнить, что несколько веков назад уровень Каспийского моря, а вместе с тем и впадающих в него рек, находился на десятки метров выше, чем сейчас.

6