Ольга Громыко - Верные враги

— С ним это бывало, — невозмутимо подтвердил Морриэль, как бы невзначай отступая на шаг. — Лично на меня он покушался четыре раза — по крайней мере, те, что я заметил. Беда с этими первыми помощниками — так и норовят тебя не только заместить, но и сместить.

— Так, может, ты нам за него еще и премию выпишешь? — Рискнул еще больше обнаглеть Верес.

Эльф с явным сожалением покачал головой.

— Увы, он пользовался слишком большим доверием Ллиотарэля, и отчитываться вам придется перед Правителем. А если тот вдобавок узнает, что ты притащил в Град оборотня…

— А если не узнает? — без обиняков перебил колдун. Морриэль не ответил, но, похоже, призадумался, сложив руки на груди и спрятав кисти в широких рукавах. Я могла поклясться, что он без особых затруднений продолжает рассматривать меня даже сквозь колдуна и девочку — ощущение пристального, не до конца определившегося в моем отношении взгляда не проходило.

Верес, воспользовавшись паузой, вновь склонился над трупом, быстренько заканчивая обыск. Кучка амулетов выросла втрое, дополнившись плоской черной коробочкой, разящей жженым сахаром почище кинжала, платком с монограммой (удивленно опознанным Морриэлем как принадлежащий ему), связкой ключей, туго набитым золотом кошелем и звездообразным платиновым знаком на цепочке, так брезгливо выроненным колдуном, словно тот обжег ему руку.

— Он состоял в Совете Ковена Магов, Морри?

Эльф скорбно покосился на Вереса, не поощряя такого панибратства на людях и уж тем более оборотнях, но всё-таки соизволил ответить:

— Да, мы оба представляли там нашу часть Ясневого Града. Правда, с некоторых пор несколько по отдельности — Ассариэль почти всегда голосовал на стороне вольных чародеев, однако как маг он мало чем мне уступал, и с этим нельзя было не считаться. В конце концов, свобода мнений — основной принцип Совета Ковена, интересы же Града он неукоснительно соблюдал, поэтому придраться было не к чему. Ллиотарэль высоко ценил его дипломатические качества, так что тебе придется очень постараться, чтобы их затмить…

Морриэль честно сделал всё, дабы окончательно испортить нам настроение. Всем, кроме Вереса.

— А вот мне почему-то кажется, что Правитель Града не станет так уж сильно на нас ругаться, — загадочно-интригующим тоном, слегка растягивая слова, объявил он. — Даже наоборот.

И, медленно вытянув руку из-за пазухи эльфийского камзола, подставил свету отполированный до блеска не то корень, не то бугорчатый отрезок ветки длиной с ладонь, испещренный паутинкой жилок-рун, по которым биениями сердца пробегали темно-синие сполохи. Объяснять, что это такое, никому не понадобилось.

На сей раз непомерное эльфийское самомнение сыграло нам на руку. К моему несказанному облегчению, доказывать, что это не мы незаметно пронесли жезлв Град и подбросили его покойнику, не пришлось. Никто из Верховной Семерки не усомнился, что жезл похитил именно помощник мага: больше ни у кого — за исключением разве что Морриэля или Делирны — не хватило бы сил укрывать его от магического поиска, ежедневно предпринимаемого совместными усилиями эльфийских чародеев. Что забавно, покойный тоже в нем участвовал, искусно искажая свою часть заклинания и весьма правдоподобно сокрушаясь о неудаче вместе с остальными. Стоило нам выйти с жезлом от дриад, как маги сразу бы нас засекли.

Колдун, хоть и скептически кривил губы при этих презрительных разглагольствованиях, разубеждать эльфов не стал. Себе дороже.

Морриэль по-прежнему не спускал с меня глаз, но вроде бы молчал. Кажется, помощник и в самом деле изрядно ему насолил, заставив признать, что от оборотней тоже порой бывает толк. Вид у эльфа был довольный донельзя. Еще бы: Ллиотарэль, потрясенный предательством своего лучшего советника и собутыльника, лебезил перед вышедшим из опалы Морриэлем, словно это маг был Правителем Града. Тот и оттягивался по полной, через каждое слово вставляя: «Я же говорил», «А я еще тогда предостерегал Вашу Лучезарность» и смиренно-укоризненные вздохи.

Эльфийские чародеи тщательно освидетельствовали жезл и пришли к выводу, что артефакт находится в добром здравии и готов продолжать свою плодородную деятельность. Что он тут же и доказал, по велению Морриэля вырастив прямо посреди тронного зала здоровенную ель, сверху донизу обвешанную шишками. На кой им здесь сие хвойное, эльфы задумались, только вдоволь нарадовавшись его появлению. А, ничего, как-нибудь спилят, главное — жезл нашелся!

Зато пропало несколько эльфов, ближайших сподвижников Ассариэля. Расследование показало, что они телепортировались из Града сразу же после гибели главаря причем не при помощи наспех слепленных заклинаний, а загодя подготовленными порталами. Которые, немедленно самоуничтожившись, породили такие мощные магические возмущения, что определить, куда они вели, не удалось. Что куда более странно, некоторые из заговорщиков смылись из Града еще до этого, видимо почуяв некую угрозу с нашей стороны? Смешно. Чем могут напугать «премудрых и несравненных» почти лишенный силы колдун, обычная с виду девушка, двое детей и молодой недотепистый дракон?

Значит, одновременно с нашим приходом произошло что-то еще. Может, разгадка таилась в обнаруженных у покойника бумагах, не давшихся Вересу в руки?

Спокойно посидеть-порассуждать в уголке мне не дали — эльфы наконец-то вспомнили, кто приложил руки (и ноги) к возвращению их ненаглядной реликвии.

Нас снова подвели к трону, на сей раз почти вплотную, выдержать почтительную дистанцию помешала елка, загораживающая от Правителя большую часть зала. Кланяться нам в пояс Ллиотарэль, разумеется, не стал, да и вообще, видимо, считал, что хвалить людей вредно, однако небольшую милостивую речь отжалел. Если не вслушиваться, можно запросто с обвинительным приговором спутать — интонация на все случаи жизни у Правителя была одна. Это сколько же на него пришлось афродизиака потратить?!

На счастье Верховной Семерки, Верес слишком устал, чтобы долго и нудно обвешивать их острые уши ответными благодарностями. Он и так глядел на Правителя Града, как молодая мать на орущего младенца: «Ну когда ж ты заткнешься, рррадость моя?!» Эльфийская куртка с бахромчатым подолом, пестро расшитая бисерным жемчугом, смотрелась на нем шутовским балахоном. Хм, а на Морриэле — чуть ли не деловым костюмом. Но беседовать с Верховной Семеркой в тех обугленных тряпках уж точно никуда не годилось.

— Теперь вы уберете границу? — рассеянно кивнув в ответ, только и поинтересовался колдун.

Ллиотарэль вопросительно обернулся к советникам, и один из них, с поклоном выступив вперед, почтительно доложил: