Воин Ллос (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони
Энтрери вытащил свой украшенный драгоценными камнями кинжал.
— Ничто не пугает матрону Жиндию Меларн больше, чем это оружие, — объяснил Громф. — Ее дочь была убита этим оружием, и то, что осталось от ее духа или разума, если вообще что-то осталось, было вне всякой надежды на воскрешение, было даже вне досягаемости Ллос. Возможно, она была просто уничтожена, стерта из мультивселенной — это не имеет значения. Важно то, что такой судьбы сильно боится матрона Жиндия.
— На то есть веская причина, конечно, — согласилась Кэтти-бри. Она посмотрела на Энтрери. — Но магии кинжала больше нет, так ты сказал. Когда ты бросил его через паутину, сплетенную Ивоннель и Квентл, это проклятие было разрушено.
— Так и было, — подтвердил Энтрери. — Иначе я бы скормил клинок Предвечному в Гаунтлгриме.
— Но Жиндия этого не знает, — сказал Громф. — Когда она почувствует этот кинжал у своего горла, вполне вероятно, что она будет торговаться, и эта сделка может спасти жизни тысяч дроу этого города. Именно поэтому, Кэтти-Бри, а не в качестве простого проводника, я взял с собой Артемиса Энтрери.
Женщина кивнула и с трудом сдержала дрожь.
— И ты понимаешь, почему я взял на себя труд привести тебя? — спросил Громф Кэтти-Бри.
— Я думала, тебе просто нравится моя компания, — ответила она, качая головой и пытаясь проигнорировать снисходительное оскорбление. В конце концов, почему Громф не хотел, чтобы она была здесь, ведь ее собственные силы, как божественные, так и тайные, были действительно значительными? Она была избранной Миликки.
— Ты здесь, чтобы убедиться, что я останусь в живых, — сказал ей Громф. — Несмотря на все, что ты могла бы сделать, твоя самая важная задача — залечить мои раны и сохранить меня в состоянии сражаться.
Кэтти-Бри хотела сказать что-нибудь резкое в ответ, но просто кивнула. Ей пришлось признать, что в этом был смысл. Это была родина Громфа, город, враг, которого он так хорошо знал, и, казалось, тот, кого он знал, как победить.
— Ты приготовила это жреческое заклинание телепортации, этот трюк, возвращающий тебя и других обратно домой?
— Во второй раз, да. Но поймите, что я пришла сюда, чтобы выполнить это задание вместе с вами, а затем присоединиться к моему мужу в его борьбе. У меня нет намерения возвращаться в Поместье Плюща, не выполнив этих задач.
— И ты сможешь взять его с собой, если пойдешь?
— Пока он будет рядом со мной, конечно. И ты тоже.
— Я понимаю твое желание остаться, но послушай меня внимательно, Кэтти-Бри: если я скажу тебе уйти, тогда не задавай мне вопросов. Просто уходи. Вы оба. Я скажу вам только один раз, если того потребует ситуация, и любая задержка, безусловно, будет стоить вам жизни. Я никоим образом не преувеличиваю и не ввожу вас в заблуждение. Если я скажу вам уходить, уходите. — Он щелкнул пальцами в воздухе и повторил: «Уходите».
— А ты? — спросила она.
— Я же просил тебя не задавать мне вопросов. Если я скажу, чтобы ты уходила, вы оба убирайтесь со своим заклинанием. Мы договорились?
— Да, — без колебаний ответил Энтрери, но Кэтти-Бри промолчала.
— Есть только один ответ, — сказал Громф Кэтти-Бри.
Она пристально посмотрела на него, но кивнула.
— Я накрою нас невидимостью, — объяснил Громф и начал заклинание. — Я все еще буду видеть вас, но вы не увидите ни меня, ни друг друга.
А затем все трое исчезли.
Громф взял Энтрери за руку, затем потянулся к Кэтти-Бри, но она отдернула ее, когда он попытался схватить ее.
— Доказывая, что ты не всегда прав, я вижу тебя совершенно отчетливо, — сказала она ему. Небольшое напоминание о том, что она тоже могла бы выполнять эти волшебные двеомеры.
— А летать ты умеешь? — он отвернулся, и она ответила, отпрыгнув в сторону и поднявшись вдоль стены пропасти. С едва заметным намеком на улыбку, вызванную ее обидой, Громф подарил Энтрери и себе способности полета и поднял ассасина в воздух.
— Приземляйтесь на одной из платформ в южном конце, — посоветовал Энтрери. — Покои благородных находятся на севере, но юг охраняется гораздо меньше.
Они так и поступили, подойдя к балкону, где стоял на страже единственный часовой, прислонившись к стене и почти не обращая внимания.
Энтрери расправился с ним, став видимым, когда нанес удар.
Они вошли.
Мы держимся! — крикнула Сарибель, ворвавшись в частную часовню, где Зирит сидела с Тсабраком.
— Пришли последователи Темной Девы, — добавил Равель, врываясь следом за своей сестрой. — Они атакуют силы демонов, отправляя их обратно на нижние планы!
Эти двое резко остановились, все еще в нескольких шагах от сидений, когда матрона Зирит внезапно бросила на них хмурый взгляд.
— Это не все, кто прибыл в Мензоберранзан, — ответил архимаг Тсабрак. Он указал на зеркало, лежащее на столе между ним и Зирит, и подождал, пока двое аристократов поднимутся туда, где они могли бы взглянуть на изображения, которые открылись благодаря его силе предсказания. — Из Храма Богини вышла сила более могущественных демонов. Узрите гористро и балоров, и все виды кровавой бойни в Бездне.
— Как вы думаете, как детишки Темной Девы справятся с этим? — зашипела на них Зирит. — И эти великие демоны — не все, кто пришел. Она здесь.
— Она? — спросил Равель, но когда Сарибель внезапно затаила дыхание, он понял, что матрона Зирит имела в виду Ллос.
— Они наверняка проникнут в дом, — сказал им Тсабрак. — Никакая магия не защитит наши двери от атаки гористро.
Зирит кивнула.
— Тогда мы бежим, — сказал Равель. — Сейчас. Мы пойдем к туннелям и сбежим в Дом Бэнр.
— С какой целью? — выругался Тсабрак, махнув рукой в сторону магического зеркала. — Ты думаешь, даже Дом Бэнр сможет устоять против этого?
— Разве ты не слышала его? Ллос здесь, в городе, — сказала Зирит. — Она взывает к Матронам-Матерям. Я слышу ее шепот, как и другие, я уверена.
— Тогда мы будем сражаться с ними здесь столько, сколько сможем, а если не сможем удержаться, то побежим к туннелям — к озеру Донигартен, если не к Дому Бэнр, и за Мантию, в глубокое Подземье, — пробормотал Равель. — Мы не можем вернуться назад, Мать. Мы не можем!
— Боюсь, он может быть прав, — сказал Тсабрак, переводя беседу в совершенно другое русло. — Мы играли на проигравшей стороне, возможно, слишком долго.
И Равель, и Сарибель ожидали, что Зирит отругает волшебника за такую дерзость, но, к их удивлению и ужасу, она просто кивнула.
— Мы должны добиться прощения, а не просто умолять, — сказала надзирательница после короткой паузы. — Идите, вы двое, обратно к стене. Приведите приспешников Темной Девы в наше святилище, и когда они приблизятся, вы, все вы, все наши волшебники, жрицы и лучники, уничтожьте их. Убейте их у наших ворот в знак раскаяния перед Паучьей Королевой. Идите, и побыстрее!
Сарибель снова ахнула, а Равель недоверчиво покачал головой.
— Мы видели их, — возразил он. — Бэнры. Ивоннель и Верховная Мать Квентл! Мы видели, что они сделали в верхнем мире. Мы услышали их рассказ о Мензоберранзане и истинных воспоминаниях…
Тсабрак хлопнул в ладоши, и вспышка молнии швырнула Равеля на землю, лишив его дара речи, пока он сидел там с дрожащей челюстью и дико развевающимися волосами.
— Ни слова больше от тебя, глупый мальчишка, — отругала его Зирит. — Все кончено. Это было заблуждение, глупость, великий обман, и мы попались на это, и теперь должны найти дорогу назад. Бэнры обречены. Порядок Мензоберранзана изменится навсегда, и мы можем только надеяться, что наши действия теперь повлекут за собой наказание — матрона Жиндия послала эту силу против нас, чтобы напомнить, а не уничтожить нас.
— Ты не можешь в это поверить, — осмелилась сказать Сарибель.
— Я сказала вам двоим идти, так идите! Сейчас, и побыстрее. Убейте приспешников Темной Девы. Убейте любого Богохульника и любых Бэнров, которые попытаются присоединиться к их рядам, спасаясь от разгрома, который последует за нашими стенами. И когда придет матрона Жиндия, а она наверняка придет, пригласи ее войти и сделай это должным образом, склонив голову. А теперь иди!
