Агни-3 - Ульяна Каршева
Она взглянула на небо. Чистое, тёмно-синее, уже в белых проколах холодных звёзд, хотя до позднего времени рановато. И, кажется, откуда-то сбоку начинала выплывать луна. Помолчав немного, Аня предложила:
- За Конгали приедут ещё не скоро. Может, нам с часок погулять по берегу озера? Скоро дожди, и тогда к берегу не подойдёшь. Но ведь пока можно побродить по сухому?
- Хорошая идея, - удивлённо сказал Никас.
Они вернулись в гостиную, и через две минуты небольшая толпа ринулась штурмовать вешалки и обувные полки. Было решено выйти к озеру не потайным ходом, а обогнув дом по плиточной дорожке и уже за самим домом перейдя на дорожку каменистую. И скоро утеплившаяся толпа, как-то естественно разбившись на пары, гуськом принялась спускаться к берегу. Предполагалось дойти до летней купальни, побегать рядом с ней (младшие, конечно) или поэтически полюбоваться (хотя при наличии среди гуляющих младших Аня сомневалась в «поэтически») вечерним озером.
Впереди шли под руку Никас с Онорой. Сразу за ними – Греди и Конгали, правда, не под руку и даже не за ручку, но Аня надеялась, что когда-нибудь им самим понравится либо то, либо другое. Затем шли довольный Кеган – в новёхоньком свитере, и счастливая Кристал, которая то и дело посматривала на видневшийся из-под курточки брата воротник того свитера. Аня шагала мелким шагом, чтобы державшаяся за её руку Лисса успевала за ней. Малышка, может, и сама бы справлялась, если бы постоянно и озабоченно не оглядывалась на обеих собак, из которых Нейнси, будучи тёмненькой, часто пропадала в тенях и в кустах, и только белый Коан, не отстающий от неё и следующий за ней по пятам, подсказывал её местонахождение. Закутанный в шерстяной шарф щенок спал, засунутый в рюкзачок, который Лисса вынужденно несла задом наперёд. Что, впрочем, малышку не смущало.
И вот пустынный и холодный песчаный берег оживился и огласился азартными криками и смехом. Едва добрались до летней купальни, как двойняшки, до сих пор солидно беседовавшие, мгновенно превратились в обыкновенных мальчишек и бросились к ледяной воде с угрозой обрызгать завизжавших от игривого ужаса младших дайн. Никас и Онора решили прогуляться до ограды, а Аня присела на скамейку возле купальни. Сидела, держала на коленях рюкзачок с щенком и мечтательно (даже вопли не мешали) смотрела на мостки. Отсюда ей чудилось, что дерево мостков всё ещё хранит летнее тепло, а потом, забывшись, она испуганно переводила ищущий взгляд на озёрную гладь, инстинктивно ожидая, что её вот-вот разрежет ровный след, создаваемый руками сильного пловца…
… Наутро братья встали раньше всех. Впрочем, не раньше Ани. Но как же она порадовалась, что будить их не ей, жалеющей. У Никаса всегда была блестящая бытовая особенность: он просыпался ровно в то время, в которое задумывал встать. И был ли он отдохнувшим, усталым ли – разницы не было… Аня зашла к нему, когда он уже был одет, и предупредила, что сама будет готовить для братьев раствор, благо у неё есть время до завтрака.
Лестницы из конюшни проверили вчера же, когда вытащили их на свет божий после прогулки. Так что, когда Никас с братьями вышли из дома, всё было готово к работе… Больших трещин в стенах не нашли, так что проверяли в основном кладку под окнами, под карнизами.
Аня готовила завтрак и время от времени выбегала посмотреть, как работается Никасу и мальчикам. Старший брат с самого начала отнёсся к работе с настроением бывалого мастера: «Плавали – знаем!» А вот мальчики поначалу горели трудовым энтузиазмом и даже соревновательным азартом, кто больше окон сделает. Но необходимость постоянно держать нетренированные руки напряжённо на весу, небольшой страх, что лестница не такая крепкая, как казалось, – привели-таки к тому, что вскоре Никас продолжил работу один же, в то время как мальчики принялись меняться: то один на лестнице, с мастерком, а другой ту же лестницу держит, то – наоборот. Хорошо ещё чуть ранее Аня отыскала не самые лучшие ведёрки, которые почти не жаль было отдать под раствор, и теперь братья вешали их на торчащие сверху лестничные брусья, а не держали в руках дополнительную тяжесть.
Завтрак начали с опозданием, но трещины под окнами все были найдены и заделаны. За столом двойняшки сидели слегка потрясённые, делясь главным впечатлением от работы: «И мы в прошлом году пережили зиму, когда в доме были та-акие дыры?!»
Аня помалкивала – хотя хотелось посмеяться над их удивлением. Но мысли занимала пачка денег, врученная вчера прислугой из дома Конгали. Куклы опять оправдали возложенные на них надежды. И, если сейчас всё так хорошо с деньгами, стоит ли снова наседать на Никаса, чтобы он нашёл рыночного перекупщика? В конце концов, пошив кукол Тильда в их доме не поставлен, что называется, на поток. Аня и девочки шьют их, лишь когда возникает свободное время. А свободным оно останется недолго – подозревала Аня. Случилось долгожданное: Онора провела ритуал снятия проклятия совершенно с чужих людей. А ведь те молчать не будут. Что значит – Онора будет востребована. С другой стороны, работает девушка – значит, и деньги за её работу пойдут на неё же. Дин Валентайн обещал Ане клиентов из своей конторы, но пока от него явился в августе ещё только один чиновник, довольно молодой. И всё это пока случайные деньги. Аня мысленно пожала плечами: ладно, что бы ни случилось, надо продолжить шить кукол. Слух о них пока расходится быстрей, чем слухи о новом маге, снимающем проклятия. Да ещё и эти деньги, за кукол-то, пойдут в общую копилку. В копилку дома.
Вставая из-за стола, Никас напомнил двойняшкам:
- Не забудьте принять то зелье, что нам продали у аптекаря. Иначе к вечеру вы снова будете жаловаться на боль в руках.
- Да вроде руки не болят, - усомнился Греди.
Пришлось вмешаться Ане.
- Греди, в прошлый раз вы выжимали бельё, а сейчас не только держали тяжёлые мастерки, но и держали их, подняв. И помните? Руки в тот вечер тоже не болели. Так учтите: боль начнётся ближе к вечеру, а то и утром. И эта боль будет ещё сильней, чем после отжимания белья.
Никас с благодарностью взглянул на старшую сестру, а она только улыбнулась.
Потом сбегала к дайне Эннис, чтобы та могла позавтракать. На этот раз разговора вообще не получилось. Но на лице женщины
