Антон Антонов - Священный сезон

А когда допросы пленных, захваченных во владениях Тельца, показали, что Тес Амару, Алиса Мин Хено-нои и генерал Богатырев вместе с самим Тельцом улетели куда-то на параболоиде с десантным модулем, подозрение в том, что Служба исследований сотрудничает с партизанами, еще более укрепились.

– Наверняка это был тот же самый параболоид, – решили разведчики и потребовали у Планетарного контроля санкции на немедленное обследование всех наземных и орбитальных объектов Службы исследований.

Одновременно они запросили добро на полную зачистку Северного леса, но с этим вышла загвоздка.

Доклады ученых и военных об аномалиях Планеты Первопредков и о феномене земных детей с Хозяином в голове вызвали большой интерес в метрополии. Настолько большой, что на Землю вылетел быстроходный звездолет со специальной комиссией на борту.

Комиссия состояла из представителей Малого Совета Кланов – третьего по значимости верховного органа цивилизации антропоксенов, и ей были даны самые широкие полномочия.

Фактически комиссия могла самостоятельно принимать решения о дальнейшей судьбе Земли.

Зачистка Северного леса, как и другие масштабные акции, могла изменить обстановку до такой степени, что всякое объективное изучение ситуации стало бы невозможным. И в связи с этим Планетарный контроль получил указание все собственные операции, связанные с феноменом, временно свернуть.

Глава 59

Если бы воевода Вадим и старейшина Телец были не так пьяны, то их секретный разговор на пиру, возможно, окончился бы мирно и без эксцессов.

Такой авторитетный человек, как Телец, имел полное право высказать свою озабоченность по поводу секретности при обсуждении глобальных планов. И предложить радикальные меры по обеспечению этой секретности – вплоть до физического устранения подозрительных перебежчиков.

И воевода, будь он трезв, тоже отнесся бы к этому спокойно. Он и тогда наверняка бы отверг предложение Тельца – но так, чтобы не обидеть гостя.

Однако воевода был уже изрядно навеселе, когда начался этот разговор, а в таком состоянии у него иногда возникала характерная для фронтовиков всех времен привычка рвать на груди рубаху и высказываться на тему: «А где ты был, когда мы кровь проливали?!»

В не самых изысканных выражениях воевода сообщил, что со Снежной Королевой они теперь боевые соратники, поскольку дрались бок о бок против общего врага, и предложение убить ее – это прямое оскорбление непосредственно в его, генерала Богатырева, адрес.

Но хуже всего то, что воевода не удержался от перехода на личности, ибо свою тираду он завершил словами:

– А с тобой я в бою не был!

На это Телец отреагировал болезненно и повысил голос, чего делать не следовало. И уж тем более не следовало обвинять воеводу Вадима в предательстве интересов лесного братства.

Прямо Телец этого не сказал, но в его словах мелькнуло предположение, что воевода сговорился с пришельцами и ради каких-то собственных интересов помогает их внедрению в среду лесных людей.

Этого воевода не стерпел, и переход на личности достиг апофеоза.

В результате Телец узнал о себе много нового и интересного, хотя по большому счету это было хорошо забытое старое.

Тельцу было сказано, что он вообще никакой не партизан и не старейшина, а как был бандитом, так и остался, и не ему намекать на то, что воевода Вадим мог предать своих и сговориться с врагом в ущерб лесному братству.

Воевода умел разводить в стороны любых спорщиков и соперников, но когда сам схлестнулся с равным себе противником, он распалился не на шутку.

Разнимать сцепившихся воеводу и старейшину пришлось Демьяновскому и Джедаю, но они оба были на стороне Вадима – поэтому досталось в основном Тельцу.

Тот в ответ имел неосторожность обозвать князя Игоря мутантом и заявить:

– Все вы, мутанты долбаные, в одну сторону смотрите. Готовы пришельцам зады лизать!

Мутантом Игорь Демьяновский оказался, разумеется, из-за своей личинки-мунгара, но сам он на это слово обиделся, потому что считал себя не мутантом, а симбионтом.

Кончилось тем, что старейшину Тельца вышвырнули с пира, тем самым еще раз подтвердив, что здесь его за старейшину не считают. Ведь и представить себе нельзя, чтобы кто-то посмел подобным образом поступить с Владимиром Ярославичем, архиепископом Сергием или профессором Горенштейном.

А сам Телец горько пожалел о том, что с честью и радостью принял в своих владениях воеводу Вадима.

За дни плена воевода превратился в фигуру почти легендарную, и его бегство из неволи выглядело событием чуть ли не эпохальным – так что честь и радость были понятны. Но особенный восторг Телец испытал, когда узнал, что у воеводы Вадима (вернее, у его племянника Гамлета – но это практически одно и то же) есть теперь параболоид.

Телец не устоял перед искушением прокатиться на этой чудо-машине, и тогда, будучи трезвым, он не видел ничего опасного в соседстве с перебежчицами-инопланетянками.

Но по пьяни на него часто накатывала подозрительность.

В этот раз она наткнулась на боевую гордость воеводы Вадима, и даже близкие друзья заметили, что плен не пошел на пользу нервам генерала.

В прежние времена Вадим даже будучи сильно пьяным наверняка бы сдержался и сумел погасить конфликт в зародыше.

А впрочем, черт его знает. В прежние времена друзья вообще крайне редко видели генерала Богатырева по-настоящему пьяным. Но с другой стороны, плен и бегство из него – это такой стресс, после которого совсем не грех хорошенько расслабиться.

Для русского человека это нормально. Напиться, подраться, к утру помириться и дружить дальше, как ни в чем не бывало.

Но на этот раз все получилось гораздо хуже.

К утру Телец был уже довольно далеко и о мире даже не думал. Он и вообще-то никому не прощал обид, а тут еще с неба на его владения свалился десант антропоксенов, и не было никаких сомнений – навел его все тот же Вадим Богатырев. Пусть невольно, своим выходом на связь с друзьями через коммуникатор одной из спутниц-инопланетянок – но все-таки навел.

И получалось, что воевода Вадим, вернувшись из плена, оказался в пренеприятной ситуации.

Язычники были им недовольны, христиане с трудом скрывали жажду мести и сдерживались только в угоду своему архиепископу, а партизаны разделились на две части.

Одни поддерживали воеводу, считая, что нечего чужому лидеру командовать в их вотчине, в то время как другие целиком разделяли недоверие Тельца по отношению к инопланетянкам-перебежчицам и полагали, что воевода поступил несправедливо.

Воевода и сам был собой недоволен, но теперь было уже поздно что-то менять.