Юрий Райн - Бестиарий спального района

– Бери ты, – предложил Гипнопомп. – Ты поздоровее…

– Ладно, – согласился Виновод. – До воды, а там уж вместе.

Они вошли в озеро, Виновод бросил: «Помогай» – и опустил куб в воду. Помогать, однако, не пришлось – артефакт вдруг обрел плавучесть.

Придерживая его, соавторы достигли середины озера.

– Слушай, – спросил Гипнопомп, – а ты бы его на полку поставил? Ну, над письменным столом или где ты там работаешь? Как кубок – поставил бы?

– Поставил бы, – признался Виновод. – Только нас же двое, а пополам эту штуку не распилишь…

– Аналогично… Ну ладно… Как мы ее топить-то будем? Плавает же…

– Давай, может, подтолкнем книзу?

– Добро, давай попробуем…

Они возложили руки на куб, и даже не пришлось его подталкивать – артефакт сам начал погружаться и пошел, пошел вниз, сначала медленно, потом все быстрее. В глубине озера радужно блеснуло в последний раз, и куб пропал из вида.

Взошло солнце.

Соавторы выбрались на берег. Мансур стоял молча, неподвижно. Помолчали и они. Потом Виновод предложил:

– Давай довезу. Мне все равно туда же.

Джинн покачал головой:

– Пешком пойду. Торопиться некуда.

Он прижал руку к груди, с достоинством поклонился, выпрямился, развернулся и не спеша двинулся в сторону Новокузина.

– Спасибо, Мансур! – крикнул Виновод.

– И до свидания! – добавил Гипнопомп. – Глядишь, еще увидимся!

Джинн неопределенно махнул рукой и скрылся за поворотом.

– Ну что? – сказал Виновод, натягивая одежду на мокрое тело. – Вот и все?

– Кто знает… – пробормотал Гипнопомп. – Меня-то подбросишь? До метро, а?

– Конечно. Слушай, финал давай я напишу.

– Да естественно, теперь что уж… Дня за три управишься?

– Сегодня отсыпаться буду. А там – да, дня два-три.

– Добро, добро… А смотри, как чудно́ вышло: я авантюрный роман писать хотел, ты… Я уж забыл, ты что хотел-то?

– Про двадцатый век хотел, – с сожалением сказал Виновод. – Сагу. Да, получилось, мягко говоря, совсем другое. Хотя я не жалею.

– Да я тоже…

– Слушай, в конце концов, как тебя зовут-то?! Меня… – Виновод представился.

– А я… – И Гипнопомп тоже назвал свое имя.

Они пожали друг другу руку, сели в машину, Виновод вырулил от обочины, повел неторопливо. Молчали до самого метро.

– Ну, пока? – вопросительным тоном произнес Виновод.

– Ага… – подтвердил Гипнопомп.

– Что-то грустно мне, – признался Виновод. – Прикипел я к ним, что ли…

– Аналогично… Может, этот финиш на самом деле промежуточный?

– А знаешь, похоже на то. Ну да жизнь покажет.

И жизнь показала. Но только случилось это немного позже.

Приложения

Приложение 1

Из Черного Реестра[2]

Джинн – нечто вроде ангела, хотя и не совсем. Считается, что джинны бывают как добрыми, так и злыми и способны творить чудеса. На самом деле джинны – потомки (отродье) царя Соломона (Сулеймана) и царицы Савской (Бислик). Первые несколько веков или даже тысячелетий своей жизни проводят заточенными в глиняных кувшинах, в результате чего становятся весьма злобными. Главная специализация – постройка роскошных дворцов и разрушение городов, но способны творить и другие чудеса. Толком не изучены. Есть версия, что джинны наиболее близки к Высшим и иногда превращаются в них.

Шиш – нечистая сила, живущая в вихрях на обочинах дорог. Любит озорничать. Принимая человеческий облик, чаще всего оборачивается инспектором ГАИ.

Ырка – злой дух, крадущий жизненные силы у жертв, заблудившихся в ночи. В человечьем обличье Ырки предпочитают внешнюю респектабельность и лоск. Вероятно, именно поэтому пишутся всегда с заглавной буквы.

Леший (лешак) – дух и хранитель лесных угодий. Вопреки легендам, к людям в целом равнодушен, однако по нраву склонен к мелкому хулиганству, особенно в молодом возрасте.

Боровик – разновидность лешака, смотритель грибов. Скабрезен и похотлив.

Абасы – демон монголоидного типа, ведающий мясом и дичью. Крайне злобен, находит особый вкус в страшных мучениях жертв, равно как и в их мясе. Правильный абасы одноног и однорук, а также одноглаз, что сближает его с Лихами Одноглазыми. При этом, в отличие от последних, абасы не являются потомками киклопа Полифема, а происходят неизвестно от кого.

Ебосан – в корейской мифологии злой дух японца, в обличье красного перца обольщающий кореянок в вечерних сумерках. На самом деле ебосаны злы только в сексуальном смысле, в остальном они добрые и даже благородные. Непримиримо враждуют с абасы, хотя и являются дальними родственниками последних.

Боканон – тварь безобидная, однако ж к преследователю тылом оборачивающаяся и ветрами оного поражающая. Боканоны влюбчивы, застенчивы и одиноки.

Водяной – дух и хранитель водоема. Характера степенного и строгого. Любят выпить.

Болотник – разновидность водяного, специалист по болотам и сточным водам. В сравнении с обычными водяными болотники более желчны.

Вуташ – водяной из утопленников. Обычно вуташей инициируют водяные, желающие по каким-либо причинам покинуть свой водоем. Характер у вуташа, как правило, скверный.

Зюзя – дух холода. Зюзи красивы, веселы и покладисты, хотя в обиду себя не дают. Поселяясь среди людей, стремятся устроиться на работу, связанную с холодом: специалистами по различным зимним видам спорта, операторами морозильных установок на мясо– и рыбокомбинатах, продавцами мороженого, реже – работниками моргов. Отличные полярники. От природы склонны к пьянству, но чаще всего спасает хороший характер.

Каркаладил – бесформенное, невидимое, злобное, безмозглое. Летает. Пышет огнем.

Коровья Смерть – в легендах женщина с вилами вместо рук, зачем-то закалывает коров. На самом деле вилы использует для самообороны, а также ради поддержания порядка и справедливости.

Лиха Одноглазая – существо из рода киклопа Полифема, ослепленного Одиссеем. Лихи женского пола доживают до глубокой старости, сохраняя исключительную сварливость. Никого не любят – ни добрых, ни злых. Особо враждуют с овинными дедушками. Лихи мужского пола утратили жизнеспособность в процессе эволюции.