Дуглас Найлз - Темный Источник

– П-пожалуйста! – воскликнул Язиликлик, когда отряд вернулся на тропинку. – Я в-вернусь через минуту, но с-сначала мне надо кое-что сделать. Есть у кого-нибудь вино?

Рэндольф как можно плотнее закутался в шерстяной шарф и склонился к коню. Над гаванью дико завывал ветер, а буря заметала дорогу и причалы снегом. Вскоре горизонт скрылся за непроницаемой снежной пеленой, и лишь по направлению ветра Рэндольф определял, не сбился ли он с пути.

Дорога спряталась под снегом, и земля превратилась в белую однообразную поверхность. Рэндольф надеялся, что он двигается на юг. Он уже потерял счет времени и не понимал, утро сейчас или вечер – его со всех сторон обступал серый сумрак.

Может быть, его направляла удача, а может быть, и какая-нибудь волшебная сила, но так или иначе, он оказался около какого-то странного сооружения. Правда, довольно быстро Рэндольф сообразил, что это большой стог сена, но только проехав мимо него, он увидел темный силуэт лошади, привязанной около стога. Рэндольф сразу понял, что нашел того, кого искал.

Он соскочил с коня и, вытащив меч, подошел к стогу с наветренной стороны. Капитан тут же увидел, что из-под соломы торчит капюшон плаща Понтсвейна, и он целую минуту боролся с искушением вонзить свой меч в солому. Но вместо этого он сильно ударил Понтсвейна ногой. Тот выполз из стога наружу, при этом черты его красивого лица исказила какая-то уродливая гримаса изумления. Прежде чем Рэндольф успел хоть что-нибудь сказать, лорд вытащил меч, и только прекрасная реакция спасла капитана гвардии от смертельного удара.

– Как ты мог? – пробормотал Рэндольф, отбивая нападение лорда, в его глазах было столько презрения, что слова были не нужны.

– Не будь кретином! – насмешливо произнес лорд Понтсвейн и сделал несколько выпадов в сторону Рэндольфа, но каждый раз его меч натыкался на клинок капитана.

– Ваше высокомерие было бы забавным, если бы вы не оказались предателем, – спокойно сказал Рэндольф, не сводя глаз со своего врага. – Неужели вы и вправду думали, что вам удастся украсть Корону Островов и скрыться в ночи, как самому обычному вору?

– Твое вмешательство – невероятная глупость! – Понтсвейн, дико размахивая мечом, бросился на Рэндольфа, но вдруг попятился, а на щеке у него появилась кровоточащая рана.

– А теперь ваше высокомерие и вправду стало забавным.

Меч Рэндольфа со звоном, заглушенным воем непогоды, наткнулся на оружие Понтсвейна. Снова и снова звенели мечи, враги двигались медленно и неловко в своей тяжелой зимней одежде. Понтсвейн был больше и сильнее Рэндольфа, но тот лучше владел мечом. Сначала лорд наступал, и Рэндольф был вынужден выйти из-за стога, но тут же попал под пронизывающий ледяной ветер. Он все время пытался понять, в чем слабость Понтсвейна. И Рэндольф начала выманивать противника на открытое место.

Наконец, когда Понтсвейн сделал сильный выпад, в долю секунды – прежде чем лорд понял, что происходит – Рэндольф вонзил ему в горло свой меч. Понтсвейн пошатнулся, глухо вскрикнув, и его кровь забрызгала снежное одеяние земли. Правда, вскоре снег засыпал все следы отчаянной схватки.

Рэндольф не стал терять времени и проверять, что с Понтсвейном: его охватило чувство нарастающей угрозы, он понял, что должен поспешить. Даже его короткое отсутствие могло оказаться смертельным для Корвелла. Он забрался в стог сена, нащупал золотую корону и положил ее в тот же мешок, в котором привез ее сюда Понтсвейн.

Тело его врага еще не остыло, а Рэндольф уже вскочил на своего коня и, взяв за поводья лошадь Понтсвейна, поскакал в Корвелл, не обращая внимания на холод и ветер…

И снова путники разбили лагерь на раскисшей полянке, окруженной тьмой и запустением. Невыносимая жара, вызванная заклинанием Генны, к ночи перестала быть такой угнетающей. Хотя снег по-прежнему таял, но все же не так быстро, как днем.

«Я должен был бы чувствовать облегчение и уверенность, – думал Тристан. – В конце концов, вот и Язиликлик с Кантусом вернулись».

Громадный пес снова лежал спокойно, свернувшись около него, но все равно короля почему-то не оставляло мрачное предчувствие.

Все очень веселились, когда Яз рассказал им о своем путешествии по Волшебной Стране. Шесть мерцающих собак постепенно перестали стесняться своих новых друзей, впрочем, близко к огню они не подходили, а устроились неподалеку.

– Как ты думаешь, мы доберемся завтра до рощи? – спросил король, медленно поглаживая мурхаунда по лохматой голове.

– Да, если только нам не преградит путь какое-нибудь смоляное озеро или пропасть, или еще что-нибудь в таком же роде, – быстро ответила ему Робин. – До ручья на южной границе рощи Верховной Друиды осталось несколько миль.

– Да, – рассеянно отозвалась Генна; казалось, ее мысли унеслись куда-то очень далеко. Она не сводила глаз с огня и не обращала никакого внимания ни на кого. Ничего необычного тут не было, ведь Верховная Друида вела очень замкнутый образ жизни, а всем было известно, что люди старшего поколения, принадлежавшие к Ордену друидов, старались как можно меньше общаться с людьми и никогда не вели с ними разговоров о своей вере.

– И тогда ты воспользуешься четвертым свитком? – спросила Робин.

– Да. Воспользовавшись предыдущими тремя, я поняла, что он нам поможет – вернет друидам жизнь. А вместе с ними мы сумеем очистить Источник и снова сделать рощу священной. А после этого можно будет начать исцеление земли.

Когда все остальные заснули, Тристан придвинулся поближе к Робин и робко прикоснулся к ее руке, но девушка не пошевелилась.

– А что будет потом? – спросил он, боясь услышать ее ответ. – Что ты собираешься делать?

Робин посмотрела на Тристана, и губы ее тронула знакомая улыбка, а в зеленых глазах промелькнула тень того чувства, по которому так тосковал молодой король.

Но уже через минуту в душе у нее вспыхнул холодный гнев, а глаза застлала красная пелена, удивившая саму Робин. Она попыталась избавиться от охватившей ее ярости и посмотреть на Тристана, но видела лишь рыжеволосую женщину и слышала ее издевательский смех. Образ этот становился все ярче и постепенно закрыл собой все остальное.

– Какое это имеет значение? Ты уже сделал свой выбор. Позволь мне самой решить свою судьбу, – резко ответила она ему.

Произнося эти слова, она сама содрогнулась и внутренне сжалась от того, как грубо и холодно прозвучал ее голос. Что с ней происходит? Она видела, как боль исказила лицо Тристана, и какая-то часть ее души молила ее протянуть ему руки и обнять его.

Но та часть ее существа, которая произнесла слова, прогоняющие его прочь, не позволяла ей сдвинуться с места. Поэтому она отвернулась от Тристана и стала смотреть в огонь, словно хотела погасить его своим ледяным взглядом.