Анна Хель - Дорога к предательству

— Сейчас ты не в силах понять, как много я могу тебе предложить. Но я знаю, что настанет день и ты прозреешь.

Айла оправила роскошное платье омерзительного зеленого цвета и зацокала каблучками по каменному настилу. Вскоре звуки шагов стихли и не-мертвый вновь погрузился в размышления. Цепи держали его крепко, пресекая даже самую маленькую возможность воспользоваться магией или просто сдвинуться с места. Он как никогда жалел, что неспособен обращаться к двум источникам силы, подобно Ириде.

Герцог устало прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Ирида и Шерахт еще не вернулись, хотя за окном стояла глубокая ночь. Аглару оставалось только порадоваться, что он предупредил попытку скользящей действовать самостоятельно.

Согласно его расчетам, магесса должна была сделать единственное, что могла в сложившейся ситуации — наладить контакт с сопротивлением. Судя по долгому отсутствию, ей это удалось. Благо, буквально позавчера выяснилось, что предводитель повстанцев является одним из самых преданных вассалов Валарии. Он наверняка будет только рад оказать наследнице госпожи любую возможную поддержу.

Одна из многочисленных теней отделилась от стены и обрела человекоподобные очертания. Некоторое время Астарт напряженно принимал мысленный поток информации, которую удалось раздобыть необычному подчиненному.

— Вот как… на сегодня ты свободен, Тень.

Спустя несколько мгновений аглар вновь оказался в одиночестве. Он обеспокоенно постучал по столу пальцами и принялся рассуждать вслух:

— Все-таки Лардан позволил этой полоумной Айле себя схватить. Общение со скользящей явно не пошло ему на пользу, он стал слишком мягок и неосмотрителен. Вот только стоит ли мне вмешиваться? Может предоставить Ириде действовать самостоятельно? В конце концов, я ведь не подряжался разбираться со всеми ее проблемами. Тем более, что…

Астарт замолчал и нахмурился. Совет стал представлять собой весьма жалкое зрелище, поэтому его не слишком беспокоили заботы о скорой расправе. В сущности, герцогу было нужно лишь подстегнуть естественный процесс — рано или поздно магов бы свергли и без посторонней помощи. Но скользящая наотрез отказалась предпринимать какие-либо действия, пока не получит в свое полное распоряжение судьбу Ирдаила.

«Почему? — не уставал задаваться одним и тем же вопросом герцог. — Зачем он объявился? Именно сейчас, когда возвращение Райаны перестало быть призрачной мечтой».

Призрак прошлого, некогда являвшийся Астарту в кошмарах, тот, кого все считали пропавшим, вновь заявил о себе. Агварос. Даже спустя многие годы герцог помнил обещание, данное самому себе — уничтожить аглара, позорящего всю расу одним своим существованием.

Как же невыносимо давно это было…

Тонкая фигурка Райаны едва подрагивала, но брат, стоявший позади, сумел заметить и эту малость. Она могла бы показать свою слабость любому другому человеку, но не собственному отцу, полному надменного превосходства.

— Райана, ты ведь умная девочка. Решение давно принято и не подлежит обсуждению.

— Я все понимаю, отец. Но в свою очередь хочу заметить, что все так же не намерена жертвовать своим будущим ради твоих целей.

Предельная официальность речи и непреклонность дочери откровенно выводили немолодого аглара из себя. Он озлобленно засопел и грозно вскричал:

— Думаешь, меня интересует твое мнение?! Завтра же ты отправишься в путь и всеми силами попытаешься убедить Агвароса отказаться от своих притязаний. Возражения не принимаются.

— Нет. Я с места не сдвинусь.

Герцог Тор'Дарме слыл одним из самых хладнокровных представителей знати, но сейчас не стал сдерживаться даже в присутствии слуг. Он оказался рядом с Райаной гораздо быстрее, чем та могла отследить. Вот только предназначенная для непокорной дочери затрещина досталась единственному сыну, в последний момент прикрывшему сестру собой. Молодой наследник будто не и заметил удара, едва не сломавшего ему челюсть, и непреклонно выпрямился, устремив ничего не выражающий взгляд сквозь отца.

— Астарт, отойди. Не мешай объяснять этой избалованной девчонке, чем чревато перечить отцу. Ведь именно из-за тебя, из-за твоей мягкости она смеет так себя вести.

— Тронешь Раю хоть пальцем, — неожиданно агрессивно осклабился молодой аглар. — И пожалеешь о том дне, когда решил обзавестись наследником.

— Не слишком ли много ты на себя берешь? — едва ли не прорычал герцог. — Кишка тонка, щенок, чтобы разбрасываться подобными заявлениями.

Астарт ничего не ответил. Он просто стоял непоколебимым столпом, продолжая заслонять собой дрожащую от страха сестру.

— Аст, не нужно, — Райана собрала все свое мужество и обратилась к отцу. — Прошу, прислушайтесь ко мне! Разве нельзя решить этот вопрос иначе…

В следующий миг стала очевидна разница между герцогом и его сыном. Если в первый раз Астарт сумел воспользоваться неожиданностью, то в этот он просто на долю секунды не успел остановить руку отца, да и Райана так неосмотрительно выступила вперед. Она упала навзничь, как подкошенная, но не позволила себе проронить ни звука.

— Я не позволял тебе говорить, — холодно произнес отец.

Лицо Астарта исказила жуткая гримаса. В его душе взвились ненависть к тирану-отцу, боль за сестру и мать, отвращение к традициям, приветствовавшим такую жестокость к собственной семье. Действуя будто в полусне, он неслышно достал из ножен меч, совсем недавно подаренный на совершеннолетие.

Клинок вошел в опрометчиво подставленную спину удивительно легко. Астарт никогда бы не смог победить отца в честном поединке. Но разве имеет значение честь? Пустое, бессмысленное понятие, прислуживающее откровенному лицемерию. Молодой аглар беспристрастно провернул лезвие, разрывая легкие. Погрузившийся в отчаянную тишину зал наполнился леденящими кровь хрипом и отвратительным бульканьем. Тело отца тяжело упало на холодный мраморный пол, лишившись издевательской поддержки меча.

— Аст… Аст… — в ужасе прошептала Райана. — Что же ты наделал? Тебя же теперь убьют!

Брат будто не слышал ее. Он медленно опустился на колени и застыл, глядя пустым взглядом прямо перед собой. Все оказалось так легко, так просто…

Из коридора послышался топот. В следующее мгновение в зал вихрем ворвался один из подчиненных мертвого герцога. Он был страшно бледен, его голос дрожал.