Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

Очень "приятно" удивило то, что в парке не горели фонари. Интересно, почему у нас сегодня темно, как до первой лампочки Ильича в России? Всё экономят, небось, сволочи. А мне, между прочим, совсем не улыбается сидеть с таким парнем, как Эдуард, в темноте!!! Об этом кто-нибудь подумал?!! Не подумал. Ублюдки чёртовы! Чтоб у вас в глазах всегда была такая же темень!!

Мы спокойно прошли (ну, разумеется, кто прошёл, а кто нет) по аллейкам мимо занятых лавочек вглубь парка, потом свернули с дорожки. Насколько я знаю, там впереди обрыв. Нам туда? Белокурый парень решил-таки от меня избавиться?

Нет, не похоже. Тогда в какую глушь он меня тащит? Я хоть и не самая порядочная девушка, но что-то мне это не нравится. Ох как не нравится.

Нравится, не нравится - терпи, моя красавица.

Спасибо, что напомнила ещё и об этом аспекте взаимоотношений между парнем и девушкой!!!

Ты сама должна была принять его во внимание.

Мы шли по сочной зелёной траве, которая в этом году, наверное, ещё не знала газонокосилки, и виляли между угольно-чёрных стволов дубов, клёнов, ясеней. Их густые кроны практически полностью закрыли звёздное небо и тихонько шелестели от июньского ветерка. Иногда среди тёмных листьев нет-нет, а мелькала какая-нибудь любопытная звёздочка...

Деревьям и траве, казалось, не было конца. Сверчковому пению - тоже. Оно было вокруг и не стихало ни на миг, будто и не тревожил самих музыкантов Эдуард своими шагами. Я хотела было спросить, куда это мы идём, как тут увидела первые просветы, обозначающие, что впереди обрыв, и небольшой тёмный холм, который украшали старые высокие вязы.

- Нам туда? - указала я на них. Белокурый парень кивнул.

Подъём занял полминуты максимум. Впрочем, мне-то что? Я всё равно передвигалась не на свих двоих, хотя какой бы то ни было усталости на лице Эдуарда тоже не обнаружилось. Ну да, он же частенько таскает девушек на руках. И почему это я забыла?

С вершины, как я и ожидала, открывался чудесный вид. До самого горизонта лежал город, на тёмном теле которого горели миллиарды огоньков, тревожно дрожащих, мигающих, разноцветных, живых. А иссиня-чёрное небо было похоже на зеркальное отражение Роман-Сити, только звёзды, холодные, далёкие, были застывшими. Большие, маленькие

- они горели ровным светом. А между них, клонясь к закату, висела неполная луна. Желтоватая, безразличная ко всему.

Поставив меня на ноги, Эдуард молча сел на древний поваленный ствол, а я подошла к краю обрыва и взглянула на ту прелестную картину, что открывалась отсюда.

Всё это - город, живой город. Сколько там людей, и у каждого своя жизнь. Какая-то другая, особенная. И если подумать, что там, далеко за горизонтом, есть ещё люди и подумать, скольким из них ты нужна... Быть может, это и есть одиночество? Полное ощущение мира и себя в нём, как чего-то отдельного, не родного?

- Нравится? - спросил белокурый парень и потянулся ко мне.

- Здесь красиво. Ты всегда приводишь сюда девушку? - я покорно уселась к нему на колени. Сомневаюсь, чтобы бревно было достаточно чистым для платья Ким.

Что, только поэтому?

А иди ты!!!

- Хм... Ты знаешь, нет, - ответил белокурый парень. - Я всегда прихожу сюда сам. Но для тебя я решил сделать исключение.

- Почему?

- Потому что ты среди всех - исключение. Ты удивительная, - произнёс четверть-оборотень, глядя на огоньки Роман- Сити.

- Повтори, - я обняла его за шею и прижалась щекой к макушке. Волосы у него оказались по-детски мягкие и шёлковые.

- Ты удивительная... Тебе холодно?

Гениальнейший вопрос. Наконец-то ты догадался! Все мои ткани и системы органов давно отморожены, а ты это понял только сейчас!

Белокурый парень обвил меня обеими руками и прижал к себе. Мы молчали. Роман-Сити играл мириадами огоньков.

- Ты совсем ничего не рассказала о себе, - наконец произнёс белокурый парень. - Я знаю только твоё имя. И то, что ты начала грустить с тех пор, как мы заговорили о смерти.

- Считай, что меня просто клонит ко сну, - я преспокойно взглянула на него. О ту нежность, что горела где-то на самом дне изумрудных глаз, можно было согреть мои посиневшие руки, стоило только захотеть. Но я не хотела принимать тепло Эдуарда. Я вообще больше не хотела ничего, кроме как оказаться в своей постели и забыться сном без кошмаров и крови.

Что ж, мечтай, мечтай, детка.

- Лэй, сними маску, - неожиданно произнёс четверть-оборотень, и его пальцы, погрузившись в волну моих волос, коснулись тесёмки. Но та была завязана на воистину морские узлы.

- Не хочу, - упрямо мотнула я головой. - Потом, Тэд... Можно я буду звать тебя Тэдом?

Он вздрогнул и пристально посмотрел на меня.

- Почему именно "Тэд"? - в его голосе заскользила настороженность.

Чёрт! Ляпнула на свою голову, называется!

А я тебе сто раз уже повторяла: следи, мать твою так, за языком!!! Вот теперь исправляй ситуацию, как хочешь. Но чтобы всё было в норме!!!

Я вздохнула и посмотрела на Роман-Сити.

- Моего отца, - второй раз за эту ночь я говорила абсолютную правду, - звали Эдвардом. Это то же самое, что и Эдуард, но на другой лад. Мама называла папу Тэдом или Тэдди. Всегда. Не помню - хотя я мало что помню - чтобы она хоть раз назвала его полным именем или Эдом. Эдом и Эдди его звали друзья.

И Винсент тоже звал его так.

Я прерывисто вздохнула и зажмурилась.

"Девочки! Тэд! Давайте быстрее домой! Сейчас уже одиннадцать! А Новый год кто будет встречать? Без вас он не придёт!.." - я навсегда запомнила эту фразу. Так говорила мама тридцать первого декабря, накануне своей смерти... Кто тогда знал, что я слышу эти слова в последний раз? Ведь она была такая счастливая, такая беззаботная, когда в прихожей отряхивала нас с Киарой и папу от снега. Это был её последний счастливый день...

И ещё она была красивой, очень красивой. Даже когда её оставила жизнь, красота осталась с ней. А я даже не знаю, где она похоронена!!! Сколько могил я осмотрела, сколько раз пыталась навести справки - тщетно!

А чему ты удивляешься, Кейни? Чего распускаешь сопли? Смерть если приходит, то берёт всегда самое лучшее, самое прекрасное, самое дорогое...

Резким движением я поднесла руку к глазам и вытерла набрякшие слёзы.

Дьявол! Нашла, когда вспомнить родителей! Дура!!! Как ты теперь будешь выкручиваться перед Эдуардом?

А почему я вообще должна перед ним выкручиваться?! Я хочу уйти отсюда!!! Уйти!!! Всё, хватит с меня свиданий и игр! Я домой хочу! Домой!!! И никуда больше!

- Извини, я не хотел напоминать тебе о родителях, - тихо прошептал белокурый парень, и я ощутила на своей щеке его губы. - Можешь звать меня, как хочешь.